А впереди дорога так длинна - Allora

- Да, и про него. Можно, мы не будем обсуждать эту тему дальше? Пока?

- Давай не будем, - согласился он, хотя все не только не прояснилось, а и еще больше запуталось. Но уж очень умоляющий был у нее взгляд. – А вот что ты Мишке сказала? Он из нас самый подозрительный!

- Правду, - чуть поколебавшись, ответила Лиэлл. – иначе он не стал бы мне помогать.

- А Кате?

- Катя пришла позже. И она не задавала вопросов. По-моему, она решила, что это Миша показал мне песню. Пошли, а? – попросила Лиэлл, и вышла, не дожидаясь его реакции.

Павел задержался, чтобы очистить память «Сюрприза», а сам, нажимая на кнопки, думал о том, какую же правду Ли рассказала Мишке, если тот ей поверил. И почему она не стала рассказывать эту правду ему самому? И почему у нее с братом ассоциируется такая печальная и мистическая песня? И откуда она знает эту песню, написанную на Земле? Короче, вопросов было слишком много, чувства от вечера у него остались самые растрепанные, но, в целом, праздник, кажется, удался.

Следующее утро началось с того, что Павел по просьбе Середы зашел в скаф-бокс на пять минут, проверить, как идет профилактика. Вышел оттуда через полтора часа, сильно удивляясь, как он в очередной раз купился на умозаключения Федора и столько времени потратил на отладку трех герметизаторов. Тут же, не успел он дойти до классной, где хотел немного позаниматься, как его вызвал Середа к себе в рабочий отсек. Отсек этот давно уже называли просто «кабинет» - там Виктор работал, если не находился в рубке или библиотеке.

По дороге Павел прикидывал, что ему могло так срочно понадобиться. По всему выходило – либо что-то с Лиэлл, либо Копаныгину в рубке срочно нужна помощь.

Середа открыл дверь, пропустил Павла, махнул рукой в сторону кресла.

- Как Лобанов? – сам Виктор уселся в кресло напротив.

- В норме, - пожал Павел плечами. – Говорит, что со скафандрами, если ничего серьезного не найдет, сегодня закончит. А завтра возьмется за антенну, – он задумался, стоит ли сейчас говорить о том, что Федор приглашал его с собой, если не будет других дел.

- Помочь просил? – проницательно поинтересовался Середа. На красноречивое молчание Павла кивнул. – Помоги, если не занят. Его лучше подстраховать. Только смотри, чтобы он тебя работать за себя не заставил.

- Что-то мне подсказывает, что ты меня не за этим звал, - после паузы осторожно заметил Павел.

- Не только за этим, - как-то не совсем уверенно ответил Середа. Будто все еще раздумывал, а не стоит ли именно сейчас Павла отпустить. – Вечер вчера хороший был, да?

- Вполне, - удивился Павел такому странному началу.

- Паш, что она пела? – спросил, наконец Виктор. – Ты это когда-нибудь от Мишки слышал?

- Нет, - покачал головой Павел, на ходу соображая, стоит ли говорить Середе то, что сказала Лиэлл, и что может ответить на этот вопрос Мишка. – Ну и что?

- Странно… Знаешь, я думаю, что она все-таки очень много недоговаривает. Мы вчера, пока ты спал, с Федькой на эту тему говорили, и я вслух засомневался, что она могла вот так моментом выучить наш язык. С такими нюансами и подробностями.

- Да она же объяснила, - начал Павел, но Виктор его перебил:

- Она объяснила, что ничего не может объяснить. Или не хочет. Так вот, Федька подтвердил, что да, у нас здесь явно информации для изучения языка было недостаточно. Я тупо спросил, а где было достаточно. А он моментально вполне серьезно сказал интересную фразу, которую потом сам за шутку выдал.

- Какую фразу? – начал терять терпение Павел.

- Он сказал, что информации для изучения языка на улице Горького в Москве много. Там, где тот инопланетянин из его любимой книги газированной водой в киоске торговал для маскировки. Потом он долго сам веселился, поражаясь своему остроумию. Но я Федьку знаю. Чувствую, он не прикалывался. Просто и он, и Мишка… как бы это правильнее сказать… подозрения свои почему-то при себе держат.

- Ты думаешь, что она про Землю так много не только из закромов моего сознания узнала?

- Точно. Только если Лобанов и правда эти подозрения всерьез не принимает, то Мишка меня настораживает. То, что смутило меня, его должно было смутить намного раньше – он же с самого начала ее в вакуум выкинуть хотел. А тут ему такие козыри в руки плывут, а он молчит, как будто так и надо.

- Ты же сам говорил, что он начинает ей доверять.

- Это-то меня и настораживает. Все слишком быстро. Еще пару суток назад вы стояли в защитных костюмах с излучателями, когда вскрывали ее скафандр. А сейчас Варя проводит с ней времени больше, чем со мной, Юлька консультируется по вопросам косметики, Федор ее покрывает, а Мишка вообще играет серенады на гитаре с Катей на подпевках. - Середа потряс головой, будто пытаясь избавиться от кошмарных видений. – Самое печальное то, что я и себя ловлю на желании ей безоговорочно поверить.

- А я? – заинтересовался Павел. – А я что делаю?

- Ты? – Виктор оценивающе посмотрел на него. – О тебе мы, вроде, уже говорили. И я тебя предупреждал. Кажется, мы друг друга поняли, и к тебе у меня, как раз, вовсе нет претензий.

- Хм… Знаешь, Витя, а ведь я, в отличие от всех остальных, верю ей с самого начала. Не пугает?

- Ты постоянен, стабилен и трезво мыслишь.

- Спасибо. А что ты хочешь, чтобы я сделал?

- Я хочу… Паш, просто будь повнимательнее. Пообщайся с ними, просто поболтай, послушай, о чем они говорят. Черт, если бы я знал, чего хочу, и чего опасаюсь, все было бы просто.

- Ладно, не переживай. Разберемся.

От Середы Павел вышел, чувствуя себя, как минимум, Штирлицем, как максимум – агентом 007. Ощущения ему не нравились, подозрений Витькиных он не понимал и не разделял, но от этого легче не становилось. Ладно, в конце концов, ничего особенного делать все равно не надо. Так, только через пару дней успокоить командира. Или не успокоить. Вот ведь, и не знаешь - а вдруг Витька прав? Ладно, успеется. А сейчас – в библиотеку, ту книжку по психологии, которую он еще в прошлый раз