Идеальная невеста - Бренда Джойс

Совершенно ясно, что ему необходимо много плотской любви. А ей плотская любовь совсем не нужна. Ему, несомненно, нужна в постели страстная женщина, а Бланш знала, что она не такая. Многие супруги имеют отдельные спальни. Но если она и сэр Рекс, поженившись, будут спать врозь, он захочет иметь любовницу. И ей, разумеется, придется смотреть на это сквозь пальцы и относиться к неверности мужа с полным безразличием. А будет ли она безразлична к этому? И как быть с детьми?

Бланш напомнила себе, что слишком торопится, уже думая о сэре Рексе как о кандидате в мужья, несмотря на недостатки, которые этому мешают. И она еще не знает, почему он остался холостым. И уж точно она не знает, сможет ли она убедить его жениться на ней, даже если решит попросить его об этом.

А если она сделает предложение и сэр Рекс примет его, что тогда?

Анна плакала от удовольствия в его объятиях. Она плакала от восторга. Это было восхитительно и бесстыдно. Бешеный восторг на лице сэра Рекса был еще более бесстыдным и восхитительным.

Бланш отвернулась от окна. Еще недавно она была равнодушна к красивым мужским лицам. Но когда сэр Рекс входил в комнату, она всегда поднимала на него взгляд, а теперь ее сердце бьется чаще из‑за него. Неужели она в конце концов обратила внимание на мужчину?

Что это — влечение? Бланш попыталась представить себе, что бы она сделала и как бы себя чувствовала, если бы он дотронулся до нее по‑настоящему — не вежливо взял за локоть, а коснулся нежно и ласково. От одной мысли об этом ее сердце забилось сильнее, она задрожала мелкой дрожью, в теле снова возникла прежняя легкая ноющая боль.

Она почувствовала, как к щекам приливает жар.

Она была бы не против, если бы он взял ее за руку или даже попытался поцеловать.

Бланш села, точнее, почти рухнула на стул. Новые чувства ошеломили ее. Ей двадцать восемь лет, а она впервые в жизни обратила внимание на мужчину и думает о его поцелуях. Как это могло случиться?

Она немного посидела спокойно, давая своему уму проясниться. Привязанность и влечение — неподходящие причины для того, чтобы выйти замуж. Теперь она точно не уснет. Бланш решила, что ей нужно выпить немного бренди. Завтра она составит список доводов за и против сэра Рекса. Торопиться незачем. Она так долго оставалась незамужней, и теперь, когда решила исправить это положение, она должна сделать правильный выбор.

Бланш открыла шкаф и вынула из него платье, которое надевала днем. Она не может ходить по дому сэра Рекса в одежде, предназначенной для постели. Поэтому она сняла ночную одежду и надела шерстяное светло‑серое платье.

На пути из своей комнаты она бросала быстрые взгляды на двери. Одна из них ведет в комнату сэра Рекса, если только комнаты хозяина дома не расположены в башне. Бесшумно проходя по холлу — она была в ночных туфлях и к тому же шла на цыпочках, — Бланш заметила, что волнуется и напрягает слух, желая расслышать что‑нибудь. В холле стояла такая тишина, что был бы слышен даже самый слабый шорох, но она ничего не услышала.

Когда она спустилась вниз по лестнице в большой зал, он был пуст. Огонь в камине догорал; от него оставались только слабые вспышки и тлеющие угли. В подсвечниках на стенах горели не потушенные вечером свечи, но оба подсвечника находились возле передней двери. Поэтому по всей большой комнате плясали тени. Бланш пошла к столику‑бару на колесах, но по пути споткнулась о скамейку для ног. Скамейка с громким стуком выскользнула у нее из‑под ног. Бланш заморгала и помолилась о том, чтобы этот шум никого не разбудил.

На колесном столике она увидела несколько графинов и налила себе из того, в котором, как она думала, было бренди. В этот момент она почувствовала, что за ней кто‑то наблюдает.

Бланш повернулась и увидела сэра Рекса. Он сидел на софе в такой ленивой позе, что можно было подумать, будто он спит. Но он не спал. Его пристальный взгляд был направлен на Бланш и не терял свою цель, несмотря на мешавшие ему тени. В свете огня его темные глаза приобрели цвет янтаря и смотрели настороженно, как глаза льва.

Бланш похолодела, но ее сердце словно подпрыгнуло в груди.

Хозяин дома медленно зашевелился, сел прямо и потянулся за своим костылем, лежавшим на полу. Он был без сюртука и жилета — только в рубашке, брюках и ботинках. И рубашка была расстегнута почти до пупка.

Бланш смотрела на его торс. Она знала, что не должна делать этого. Но не могла заставить свой взгляд подняться вверх. Он напомнил ей микеланджеловского Давида.

Он встал и спросил:

— Леди Херрингтон?

Бланш наконец перевела взгляд на его лицо.

— Вы, должно быть, думаете, что я тайком напиваюсь, — хрипло сказала она.

Он подался вперед и ответил:

— Я ничего подобного не думаю. Вы дрожите. Вы не больны?

Она покачала головой, стараясь не смотреть на мощные, словно две высеченные из камня плиты, мышцы его груди.

— Я не могу уснуть. И я подумала, что глоток бренди мне поможет.

Продолжая с неослабевающим упорством смотреть на нее, он застегнул рубашку, но только до ямки на груди.

— Пейте столько бренди, сколько желаете, но то, что вы себе налили, — это портвейн, — мягко объяснил он. Свет огня играл на его лице.

— Боюсь, я не поняла, что напиток другой.

— Позвольте, я сам налью вам, — сказал он, встал и подошел к ней.

Беспокойство девушки усилилось. Бланш совсем не хотела, чтобы он подходил ближе: она слишком сильно чувствовала его присутствие рядом, и оно слишком ее волновало. Сэр Рекс взял у нее бокал и поставил его на столик. Теперь он стоял так близко, что Бланш чувствовала запах его одеколона — смесь запаха океана, ароматов леса и еще какого‑то легкого цитрусового запаха. Это был очень мужской запах. Наливая своей гостье бренди, сэр Рекс случайно задел ее рукой.

— Спасибо за то, что вы так добры.

Его взгляд остановился на губах Бланш, потом снова вернулся к ее глазам.

— Вы не хотите поговорить о том, что вас беспокоит?

Бланш не знала, что ответить. Ей было трудно думать.

Ее ум работал с бешеной скоростью, пытаясь проанализировать сразу все ее тревожные чувства. Эта минута их близости была такой чудесной! Бланш понимала, что быстрое биение ее сердца и дрожь в ее руках и ногах — признаки любовного желания. Но она боялась, и ее страх был так же силен, как восторг. Она чувствовала себя так, словно висит на канате над пропастью и этот канат постепенно разматывается.

Наконец она осмелилась взглянуть ему в глаза и вздрогнула. Ее сердце застучало еще быстрее. Никто никогда не смотрел на нее таким обжигающим взглядом.

— Обычно свежий воздух помогает заснуть, — сказал он, и его густые темные ресницы опустились.