Кукла на цепи. Дело длинноногих манекенщиц - Алистер Маклин

– Мистер Харрисон? – он даже не попытался подняться, рассудив, что мое посещение не стоит таких усилий. – Приятно познакомиться. Я – Даррел.

Возможно, теперь он так и именовался, но родился наверняка под другой фамилией. Несмотря на это, я поздоровался с ним так любезно, как если бы он и вправду был Даррелом.

– Вы хотите обсудить со мной какое-то дело? – Он не был лишен сообразительности и знал, что адвокаты не приезжают из самой Англии без солидного повода, причем как правило – финансового свойства.

– Собственно, не с вами. С одной из ваших служащих.

Приветливая улыбка отправилась в холодильник – до следующего раза:

– Служащих?

– Да.

– Почему же вы обращаетесь ко мне?

– Потому что не застал ее по домашнему адресу. А работает она как будто здесь.

– Кто же это?

– Ее зовут Астрид Лимэй.

– Сейчас, сейчас, – он внезапно расплылся в готовности помочь мне. – Астрид Лимэй? Вы уверены, что она работает именно здесь? – Он наморщил лоб. – Разумеется, у нас служит много девушек. Но это имя я слышу впервые.

– Мне говорили об этом ее знакомые, – возразил я.

– Это какая-то ошибка. Марсель?

Человек-уж снисходительно усмехнулся:

– У нас нет никого с такой фамилией.

– И никогда не было?

Марсель пожал плечами, подошел к одному из шкафов, вынул папку, положил ее на стол и кивнул мне:

– Тут все девушки, которые у нас работают либо работали в прошлом году. Проверьте сами.

Я не дал себе такого труда.

– Значит, меня плохо проинформировали. Извините, что напрасно вас побеспокоил.

– Может, вы поискали бы ее в каком-нибудь другом ночном ресторане, – Даррел, по обыкновению деловых людей, уже писал что-то на листке, давая понять, что разговор окончен. – До свиданья.

Марсель уже подошел к двери. Я двинулся за ним, но на пороге обернулся и смущенно улыбнулся:

– Мне очень жаль…

– До свиданья.

Он даже не потрудился поднять головы. Я снова неуверенно улыбнулся и аккуратно прикрыл за собой дверь. Она выглядела звуконепроницаемой. Марсель, стоя в коридоре, одарил меня своей теплой улыбкой и даже не пытаясь заговорить, дал небрежный знак – идти перед ним по коридору. Я кивнул и, проходя, сильно и с удовлетворением ударил его в живот и, хотя этого было вполне достаточно, добавил – рубанул ребром ладони по шее. Потом достал пистолет, привертел глушитель, схватил лежащего Марселя за ворот пиджака, подтащил к двери кабинета и открыл ее рукой, в которой держал пистолет.

Даррел поднял голову. Глаза его расширились, как только могут расшириться глаза, когда они почти погребены в складках жира. И тут же лицо окаменело, как каменеет лицо, хозяин которого хочет скрыть свои мысли или намерения.

– Не делай этого, – посоветовал я. – Не делай ни одной из своих пакостей. Не нажимай никаких кнопок или выключателей в полу и не будь так наивен, чтобы дергаться за оружием, которое, наверно, в правом верхнем ящике, ведь ты правша.

Он проявил безупречное послушание.

– Отодвинь кресло назад, на два шага.

Он отодвинул кресло на два шага. Я опустил Марселя на пол, пошарил за спиной, закрыл дверь, повернул в замке замысловатого вида ключ, спрятал его в карман и скомандовал:

– Встань!

Даррел встал. В нем было не больше пяти футов росту, а сложением он очень напоминал жабу. Я кивнул на ближайший из двух больших сейфов:

– Открой!

– Так вот в чем дело! – Он неплохо владел своим лицом, лучше, чем голосом, в котором проскользнула нотка облегчения. – Грабеж, мистер Хариссон?

– Иди сюда! – Он подошел. – Ты знаешь, кто я?

– Кто вы? – Удивлению его не было границ. – Минуту назад вы говорили…

– Что меня зовут Харрисон. Кто я?

– Не понимаю…

Он взвыл, от боли и схватился рукой за сразу окрасившееся кровью пятно, оставленное глушителем моего пистолета.

– Кто я?

– Шерман, – ненависть в глазах и хриплом голосе. – Интерпол.

– Открывай этот сейф.

– Невозможно. У меня только половина комбинации. У Марселя…

Следующий вопль был громче, а ссадина на другой щеке – больше.

– Открывай.

Он набрал цифры и открыл дверь. Внутри сейфа было достаточно места, чтобы разместить очень много гульденов, но если слухи об этом ресторане – насчет игорных столов и значительно более интересных представлений в подвале, а также о богатом ассортименте товаров, которых обычно не бывает в магазинах, – были хоть отчасти верны, – то размеры эти вряд ли можно считать удовлетворительными.

Я кивнул на Марселя:

– Ну-ка засунь его внутрь!

– Внутрь? – Это почему-то его поразило.

– Не хочу, чтобы он пришел в себя и прервал нашу дискуссию.

– Дискуссию?..

– Ну?!

– Он задохнется. Тут воздуха всего минут на десять…

– Если мне придется попросить еще раз, то перед этим всажу тебе пулю в колено, так что ты никогда больше не сможешь ходить без палки. Ты мне веришь?

Он мне верил. Не будучи полным идиотом, а Даррел им не был, всегда можно понять, когда кто-то говорит серьезно. Он засунул Марселя в сейф, что было, вероятно, самой тяжелой работой, какую ему довелось выполнять за последние годы: пришлось попыхтеть, чтобы так уместить Марселя, что он не мешал двери закрыться. Наконец, это удалось.

Я обыскал Даррела. Никакого оружия при нем не оказалось. Зато, как и можно было предвидеть, в правом ящике стола лежал большой автоматический пистолет неизвестной мне марки, что, впрочем, неудивительно, потому что всю жизнь изучение оружия сводилось у меня лишь к тому, чтобы целиться и стрелять из него.

– Астрид Лимэй, – напомнил я. – Она тут работает?

– Да.

– Где она сейчас?

– Не знаю. Бог свидетель, не знаю!.. – Голос его сорвался на крик, потому что я снова поднял пистолет.

– Можешь узнать?

– Каким образом?

– Неведение и неразговорчивость это, конечно, защита, – согласился я. – Но за ними – только страх. Страх перед кем-то и чем-то. Думаю, ты станешь более осведомленным и учтивым, когда научишься бояться чего-то другого больше, чем теперь. Открой сейф.

Он открыл. Марсель все еще был без сознания.

– Полезай!

– Нет! – Вместо крика получился хрип. – Говорю вам, там нет воздуха, он закрывается герметически. Мы двое… умрем через несколько минут…

– В таком случае тебе придется умереть намного быстрее.

Он влез в сейф, дрожа всем телом. Кем бы он ни был, я уже понимал, что это не крупная рыба. Руководитель торговлей наркотиками, как правило, отличается абсолютной твердостью и жестокостью, а этот не обладал ни тем, ни другим.

Следующие пять минут я провел в бесплодном осмотре всех доступных ящиков и бумаг. Все обнаруженное было так или иначе связано со вполне законными делами, что, впрочем, само собой разумелось – Даррел не производил впечатления человека, оставляющего компрометирующие документы в местах, где они могли бы попасть в руки, скажем, уборщицы. Через пять минут я открыл сейф.

Даррел ошибся относительно количества воздуха внутри. Переоценил его. Он полулежал, опершись коленями о спину Марселя, который, к своему счастью, по-прежнему был без сознания. Во всяком случае, так мне показалось. И я не дал себе труда проверить, а схватил Даррела за плечо и вытащил. Это было похоже на вытаскивание лося из болота, но в конце концов он позволил себя сдвинуть и тяжело вывалился на пол. Некоторое время полежал, потом неуверенно поднялся на колени. Я терпеливо ждал, пока хрипение перешло в сравнительно нормальное сопение, а цвет лица – из сине-фиолетового во что-то, что можно было бы признать здоровою розовостью, если бы я не знал, что обычный оттенок его кожи сравним разве что со старой газетой. Поддерживая его, я помог ему встать, что удалось далеко не с первой попытки.

– Астрид Лимэй, – повторил, я.

– Она была здесь сегодня утром… – Мне пришлось наклониться, чтобы разобрать его шепот. – Говорила, что возникли какие-то очень важные семейные дела. И должна срочно уехать из Голландии.

– Одна?

– Нет, с братом.

– Он тоже был тут?

– Нет.

– Она не сказала, куда едет?

– В Афины. Она оттуда.

– И она что, пришла сюда только затем, чтобы сообщить вам это?

– Должна была получить жалованье за два месяца. Не было денег на билеты.

Я приказал ему влезть обратно в сейф. Это стоило некоторых хлопот, пока он не пришел к выводу, что это все же лучше, чем пуля. У меня и в мыслях не было его мучить, просто не хотелось, чтобы он слышал мой разговор.

Пришлось подождать, пока на аэродроме Схипхол меня соединили с тем, с кем надо было переговорить.

– Это инспектор ван Гельдер из комиссариата полиции, – отрекомендовался я. – Меня интересует сегодняшний утренний рейс на Афины. Вероятно, КЛМ. Проверьте, были ли на борту двое – Астрид Лимэй и Георг Лимэй. Их приметы таковы… да?