Что было, что будет - Элис Хоффман

Стелла открыла заднюю дверцу и забралась в машину.

— Ругаетесь?

Элинор и Дженни сразу умолкли. Одна из них превратилась в львицу, вторая — в ягненка, но кто стал кем — определить было невозможно.

— У меня отличная идея, — объявила Стелла. — Давайте съездим куда-нибудь перекусить.

— Мы не можем, — отрезала Дженни. — Я хочу тебя устроить и вернуться сюда, чтобы успеть на трехчасовой поезд в Бостон.

— Я сама устроюсь. Сейчас мне нужно поесть. Что скажешь, ба?

Двое против одного, Дженни прекрасно это поняла. Как хорошо они спелись. Ничего не оставалось, как заехать в чайную Халлов, где они заказали китайский чай, сэндвичи с яичным салатом и лепешки со сливками и джемом. Обслуживала их официантка-старшеклассница, которую звали Синтия Эллиот. Она работала здесь по выходным и после школы. Синтия была соседкой Элинор и приходилась правнучкой Сисси Эллиот, той властной старой даме, которая считала удобным задержать набитый пассажирами поезд, пока она будет в него усаживаться. Элинор, однако, не узнала юную официантку.

— Здравствуйте, миссис Спарроу, я Синтия. — У нее был черный лак на ногтях, а волосы заплетены в десятки тонких рыжих косичек. — Я живу по соседству с вами.

— Очень за тебя рада, — равнодушно произнесла Элинор, протирая не совсем чистую ложку.

— Привет, — обратилась Синтия к Стелле, чувствуя в ней родственную душу.

— Привет, — неуверенно поздоровалась Стелла.

— Не дружи с этой девочкой, — сказала Дженни, когда официантка ушла выполнять заказ. Синтия была на несколько лет старше ее дочки и, разумеется, гораздо опытнее. — Слышишь?

— Слышать-то я тебя слышу, но это не означает, что послушаюсь.

Стелла повернулась поглазеть в окно, выходящее на Мейн-стрит. Липовые деревья уже зеленели, пели птицы. Все вокруг, казалось, окутано дымкой и готово расцвести. Лужайку перед чайной заполнили ландыши, целое поле цветов, которые когда-то были печалью.

— Мне нравится этот городок, — объявила Стелла. — Здесь все идеально.

Ее мать так потрясло это заявление, что она заерзала на стуле, случайно покачнув стол, кое-как установленный на неровном полу. Вода в бокале Дженни пролилась, а нож со звоном упал. Элинор невольно вспомнила любимую присказку своей прабабушки Корал: «Уронишь нож — придет женщина. Уронишь его дважды, и она задержится надолго».

— Не очень-то привыкай, — посоветовала Дженни дочери. — Ты здесь только до тех пор, пока не утрясутся неприятности с отцом.

— Ты полагаешь, это произойдет скоро? — поинтересовалась Элинор.

— Самое большее, ты останешься здесь до конца семестра, — продолжала Дженни, пропустив вопрос матери мимо ушей, что проделывала раньше сотни раз. — Не забудь оповестить об этом своих учителей. Ты приехала не навсегда. Ты просто временная ученица.

За едой они почти не разговаривали, а после задержались еще ненадолго: им подали десерт, хотя они его не заказывали.

— Вы только посмотрите! — воскликнула Стелла, не сводя глаз с целого блюда крошечных пирожных, которое несла к их столу владелица чайной, Лиза Халл. — Какие аппетитные.

— Дженни Спарроу, — сказала Лиза Халл, угощая их от заведения. — Глазам своим не верю! Вот уж кого не ожидала еще раз увидеть в этом городе. Наверное, все птицы действительно когда-нибудь возвращаются домой.

Лиза и Дженни учились в одном классе, но никогда особенно не дружили, так что теперь не было смысла прикидываться закадычными подругами.

— Я здесь всего на один день. Моя дочь, Стелла, останется подольше.

— Мне нравится это место, — объявила девочка во второй раз, но уже гораздо увереннее. — Мне нравится этот городок. Мне нравится эта чайная. Мне нравятся эти пирожные. Вы сами их испекли? — спросила она у Лизы, откусывая кусочек птифура.

— Я испеку их для тебя в любое время, когда тебе захочется. — В школе Лиза была простушкой, которую никто не замечал, но теперь оказалось, что у нее прелестная улыбка; она нашла себя в этой жизни, и потому от былой неуверенности не осталось и следа. — Я вижу, твоя дочь унаследовала от Уилла цвет волос и глаз. Счастливица. — Улыбка заиграла на ее губах. — Он частенько заглядывал сюда, когда его мама болела. Всегда заказывал яблочный пирог.

— Вот как? — Разумеется, Дженни он об этих визитах даже словом не обмолвился.

— Ну да. Уилл Эйвери так и остался городским мальчишкой, пусть даже он закончил Гарвард и женился на тебе. — Лиза повернулась к Стелле: — Рада, что ты поживешь у нас какое-то время. Хочешь взглянуть на кухню?

— Похоже, Уилл бегал сюда потихоньку, даже когда его мать умирала, — сказала Элинор, как только Стелла ушла осматривать пекарню. — Я ведь тебе говорила, что от него не жди ничего, кроме беды. Он был лжецом с самого первого дня.

— Послушай, ма, я больше не обязана прислушиваться к твоему мнению. Я ценю тот факт, что ты берешь к себе Стеллу, но, поверь, я бы ни о чем не попросила, если бы был другой выход.

— Это я знаю, — ответила Элинор. — Ты бы предпочла сдать ее в зоопарк ко львам.

— Откуда мне знать, что ты будешь о ней хорошо заботиться? Обо мне ты ведь никогда не заботилась. Твоя правда, я вовсе не в восторге от того, что она останется здесь, как не была в восторге, узнав о вашем с ней телефонном общении. Я хочу, чтобы Стелла получила больше, чем я.

— Понятно. — Элинор отставила чашку. Ей стало вдруг жарко. Она буквально пылала, что довольно часто случается с людьми в это время года. — А ты сама идеальная мать?

— Я этого не утверждала.

— Хорошо. Потому что Стелла тоже этого не утверждает.

Всегда одно и то же: они слишком быстро в своих спорах доходили до критической точки, бросая друг другу колкости, от которых потом было трудно отделаться, как от заноз, как от колючек или травинок.

— По крайней мере, я старалась.

— И разумеется, ты единственная, кто так поступал.

Тем временем Стелла получила в подарок от щедрой Лизы Халл целый пакет плюшек и, повернувшись к их столику, помахала обеим. Вид у нее был счастливый, даже Дженни увидела это. Ясно, что Юнити одурманил девочку; она попала под обаяние птичьих песен, светло-зеленой весны, начинающей распускаться прямо за окном форзиции, когда кажется, что все ветки кустарника обсыпаны искорками.

Здание чайной, как рассказали Стелле во время экскурсии, было единственным, если не считать Кейк-хаус, выстоявшим в пожаре 1785 года, когда весь город сгорел дотла. В то время в пекарне работала Лиони Спарроу — счастливое обстоятельство, ибо именно Лиони принялась таскать в кожаных ведрах воду из озера Песочные Часы, чтобы поливать крышу домика, таким образом не позволив соломе и черепице заняться огнем. Лиони воспользовалась помощью нескольких посетителей, создав бригаду, а сама бросилась домой, в Кейк-хаус, где продолжала бороться с пламенем, хотя любой другой на ее месте давно бы задохнулся от дыма. Своим поступком, заявила Лиза, Лиони положила начало добровольной пожарной команде Юнити.