Очерки истории шумерской астрономии - Геннадий Евсеевич Куртик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Положение Инанны в божественном пантеоне было очень высоким. В одном из самых древних списков богов из Фары (XXVI в.) она стоит на третьем месте после Ана и Энлиля, в другом аналогичном списке — на втором месте после Энлиля, в третьем — на четвертом месте после верховных божеств и Нанны [Mander 1986, p. 40]. В списке богов из Абу-Салабиха, датируемом тем же периодом, Инанна — на пятом месте после трех верховных богов и Нанны [ibid.]. В самом раннем известном двуязычном списке богов, так называемом списке Э. Вайднера, имена и эпитеты Инанны приводятся после имени Нанны [Weidner 1924–25, S. 10–11]. Аналогичным образом в «Большом списке богов» AN:dA-nu-um таблица с именами Инанны (IV) следует непосредственно после таблицы Нанны (III) [Litke 1998].
Инанна считалась дочерью лунного бога Нанны и богини Нингаль и сестрой солнечного бога Уту. Стандартный эпитет Инанны в шумерских литературных текстах dumu gal dsuen-na «Великая дочь Суэна»252, соответственно Нанна характеризуется иногда как отец253, а Уту как брат Инанны254. По другой версии (урукской), Инанна — дочь бога неба Ана. Постоянного мужа у нее не было, что объясняется, по-видимому, ее функцией богини плотской любви, но иногда в этом качестве выступает покровитель города Киша воин Забаба или пастух Думузи. Во времена III династии Ура приобрела популярность идея о ее супружестве с богом неба Аном. Детьми Инанны считались бог Лулал/Латарак и грозный воин Шара, местное божество города Уммы255.
С именем Инанны связано много шумерских и аккадских мифов, характеризующих ее как богиню плодородия, плотской любви и распри. Анализ содержания этих мифов, которые в большинстве своем не несут в себе никаких астральных ассоциаций, не входит в задачи настоящего исследования256. Отметим только одну особенность ее мифологического образа, получившую в дальнейшем отражение в месопотамской астрологии.
Во всех известных нам шумерских и аккадских мифах Инанна/Иштар — это женское божество. Однако в астрологических текстах II–I тыс. Венера как божество меняет свой пол в зависимости от ее положения относительно сторон света. Как утренняя звезда Венера считалась женским божеством, как вечерняя звезда — мужским божеством257. Зельц возводит эту странную особенность к доисторическим временам258, полагая, что принятые в Месопотамии аккадские имена богини Aštar/Ištar, восходят к общему исходно мужскому западно-семитскому божеству (параллельная женская форма ‘Aṯtart или ‘Aštart), причем оба божества, вероятно, соответствовали утренней и вечерней звезде [Selz 2000, p. 32, note 40].
Однако, что касается непосредственно месопотамских источников, подтверждающих двуполый характер Инанны, все они достаточно поздние. Самые ранние известные нам текстовые примеры относятся к первой половине II тыс. и касаются Нинсианны, астрального воплощения Инанны/Иштар. На одной старовавилонской печати Нинсианна изображена в виде мужского божества [Braun-Holzinger 1996, S. 317–318, Nr. 756]. В старовавилонской молитве, произносимой во время гадания по внутренностям жертвенного животного, Нинсианна — мужское божество [Куртик 2007, с. 387]; см. также гл. 2, прим. 2 на с. 77. Представление о двуполости божества, связанного с Венерой, вероятно, первоначально относилось только к Нинсианне259 и не было связано с Инанной/Иштар.
Наблюдения Венеры во времена Амми-цадуки
В заключение этой главы кратко рассмотрим наблюдения Венеры, производившиеся в эпоху царя Амми-цадуки (1646–1626), предпоследнего царя Первой вавилонской династии, известной также как династия Хаммурапи. Они имеют огромное значение как основа для хронологии Древней Месопотамии этого периода260. Наблюдения касались дат первой и последней видимости Венеры при ее верхнем и нижнем соединении с Солнцем на протяжении 16 лет. В них предполагалось, что утренняя и вечерняя звезда — это одно светило. При этом фиксировались: 1) первое появление Венеры вечером (вечерний восход), 2) последнее появление Венеры как вечерней звезды (вечерний заход), 3) первое появление Венеры утром перед восходом Солнца (утренний восход), 4) последнее утреннее появление Венеры (утренний заход). Наблюдения дат этих явлений использовались для астрологических предсказаний.
В качестве примера приведем одно предсказание:
Если в месяце шабату, в 15‐й день, Венера на западе исчезла, 3 дня на небе отсутствовала и в месяце арахсамну в 18‐й день Венера стала видна на востоке: источники откроются, Адад — дожди свои, Эйа — наводнения свои принесет, царь царю пошлет послание о примирении [BPO 1, p. 29].
Два обстоятельства поражают в этих наблюдениях: во-первых, подробность и точность описания явлений, связанных с движением Венеры на протяжении одного синодического периода, во-вторых, их астрологический характер. Нет оснований предполагать, что что-либо подобное существовало в предшествующие эпохи. И если это верно, то придется заключить, что на рубеже III–II тыс. в Месопотамии произошли серьезные изменения в отношении к небесным светилам. Они стали мыслиться как источник астрологических предсказаний, что немедленно привело к более тщательным и подробным наблюдениям261. В этот период уже были известны также другие планеты — Юпитер, Марс. Однако наблюдений этих планет, имеющих такой же характер, что наблюдения Венеры, не обнаружено. Очевидно, Инанна/Иштар, в ее астральном облике вечерней и утренней звезды, занимала особое место в Месопотамии конца III — начала II тыс. в сравнении с другими планетами.
В современной литературе высказываются предположения, что характеристики синодического движения Венеры, столь отчетливо представленные в наблюдениях времен Аммицадуки, завуалированно присутствуют также в шумерском мифе «Инанна и Шукалетуда» [Cooley 2013, p. 160–173; Cooley 2008]262. Дж. Кули, автор указанной гипотезы, считает, что в тексте мифа, помимо явного сюжета, легко или с трудом прочитываемого, содержатся неявные описания параметров и последовательности синодических явлений Венеры. В их числе: период невидимости Венеры при ее внутреннем соединении, первая видимость на востоке, 8‐месячный интервал видимости на востоке, последняя видимость на востоке, 80-дневный интервал невидимости при внешнем соединении и др. [Cooley 2013, p. 172].
По этому поводу заметим следующее. В принципе нет ничего невозможного в том, чтобы какие-либо астрономические явления, наблюдаемые невооруженным глазом, получали литературное описание и осмысление в мифе. Однако общий характер шумерских мифов такой возможности противоречит. Астрономическая компонента в них крайне скудна, а используемая терминология существенно отличается от терминологии, получившей распространение позднее в астрономических текстах. Поэтому, хотя у нас нет бесспорных аргументов, способных опровергнуть гипотезу Дж. Кули, но и принять ее
