Предания старины глубокой - Миясат Шурпаева

В назначенный день после обеденного намаза Малеей постучался в ханский дом. В это время Аймисей с дочерью в комнатах второго этажа занимались вышивкой золотом по бархату, а Зулейхат прислуживала им. Когда дворовый сообщил, что за воротами стоит молодой муталим и хочет показать книги, Аймисей отбросила шитьё и велела пропустить торговца наверх.

Маллей робко зашёл в комнату. На ковровой тахте, обложенной подушками, он увидел сидящих за вышивкой женщин. Его глаза устремились на девушку дивной красоты. Патимат вдруг растерялась, покраснела и, опустив голову, занялась работой.

Маллей до этого никогда не бывал в таких богато убранных комнатах, и уж тем более не стоял рядом со столь красивыми и ухоженными женщинами. Парень просто не знал, как себя вести.

– Что же ты, муталим, такой робкий? Покажи-ка, что за книги ты предлагаешь? – спросила Аймисей.

Маллей стал по одной подавать книги госпоже. Он заметил, что Патимат даже не взглянула на книги. Девушка ещё ниже опустила голову и дрожащими руками пыталась распутать нитки. Замешательство Патимат передалось и Маллею. Он не слышал, что говорила Аймисей, просматривая книги, пока его не окликнула Зулейхат и не сказала, что госпожа спрашивает цену книги о сновидениях.

Маллей неожиданно сказал:

– Не знаю… эта книга не моя, надо спросить друга, это его книга.

– Тогда иди и уточни у друга цену этой книги, я дам столько, сколько он скажет, – сказала Аймисей.

Маллей молча забрал книги и, уходя, бросил взгляд на Патимат. Их глаза встретились. Только за дверью он вспомнил, что поступил неучтиво, забыв попрощаться, но возвращаться не стал.

– Странный человек, а на мавлиде он мне показался молодцом, – сказала Аймисей, возвратившись к своей вышивке.

Патимат ждала, что Маллей появится ещё раз с обещанной книгой. Но он не приходил. Прождав напрасно три недели, Патимат написала своё первое послание к Маллею и послала его с Зулейхат:

Прими молитву и пожеланьяОт пленницы голоса твоего.Что за чудо творил ты на мавлиде,Что зажёг в моей душе костёр?И каждый день с высоты минаретаПосылаешь страданья мне.Кто вложил в твой голос стрелы?Или в нём орудует кинжал?Душа моя истерзана до крови,Тело моё истерзано до пят!

Передавая письмо Маллею, Зулейхат намекнула ему, что завтра вечером в такое же время вернётся за ответом. Прочитав послание, Маллей всерьез испугался. Он был наслышан о том, как поступают с теми, кто хоть словом или взглядом заденет ханских дочерей. Он не мог заснуть, встал спозаранку и, совершив утренний намаз, под предлогом навестить больную мать отправился в Балхар. Он рассказал о случившемся Бейту-Мамма и показал письмо Патимат.

– Письмо ведь не подписано, откуда ты знаешь, что его написала Патимат? А может, его Зулейхат написала? Может, тобой интересуется служанка, а не госпожа? – засомневался Бейту-Мамма.

– Нет-нет, – ответил Маллей, – это письмо ещё задолго до его получения я прочитал во взгляде Патимат. У Зулейхат же глаза совершенно немые.

– Хорошо, я сам отправлюсь в Кумух и очень осторожно разузнаю обо всем, а ты пока останешься дома, – сказал Бейту-Мамма…

Патимат беспокоилась. Несколько дней она не слышала азана Маллея, и Зулейхат говорит, что не смогла найти молодого человека.

Аймисей, заметив страдания дочери, подумала, что она заболела, и вызвала известную лекаршу Хадижат. Но та, не обнаружив у девушки болезни, посоветовала пить лечебные травы, почаще выходить на прогулки, ходить в гости и принимать гостей у себя.

Но Патимат не менялась, её не интересовали ни гости, ни книги, ни вышивка. Мать решила воспользоваться услугами ясновидящей, которая и раньше приезжала к ней и не обманывала её надежд. Та сказала матери, что её дочь не больна, а влюблена, и эта любовь может погубить её, если она не сможет от неё избавиться. Это известие для Аймисей было как гром среди ясного неба. Она попыталась то лаской, то хитростью выпытать у дочери, что с ней творится. Но всё было безуспешно. И Зулейхат разводила руками, изображая неведение.

Маллей пробыл в Балхаре больше месяца. Вернулся он по просьбе Гарун-бека, чтобы прочитать мавлид у него дома.

Когда к Аймисей от Гарун-бека пришёл человек с приглашением на мавлид, она обрадовалась, надеясь что это событие отвлечёт дочь.

Когда в распахнутые двери зала вошла группа чтецов мавлида, среди которых был и Маллей, все притихли. Мулла прочёл молитву, а вслед за ним и Маллей начал исполнение мавлида. Патимат заметила, что юноша отводит от неё взгляд, старается не смотреть в её сторону. Что-то внутри подсказывало, что он тоже к ней неравнодушен.

Патимат надеялась, что теперь, по возвращении в Кумух, Маллей ответит ей, но тот молчал. Патимат не выдержала и написала второе послание.

Когда Зулейхат принесла Маллею это письмо, он вытащил из кармана давно хранимый листок и протянул девушке. Там было всего две строчки:

“Боюсь я твоих близких, ханская дочь,Так широк этот мир, не смотри на меня…”

Патимат не поверила написанному. Сердце твердило совсем другое.

Маллей тоже всё время думал о ней, без всякой необходимости ходил из Джума-мечети в ханскую мечеть, чтобы только пройти мимо дома девушки. В те дни он написал эти строки:

И меня грызёт любовь, ханская дочь,Как мы с тобой страдаем, не знает никто.Моя жар-птица рая, святая моя,Нет в книгах Лукмана бальзама от неё.Учёбу, молитвы – забросил всё,И сила, и воля покидают меня.Если я созову ангелов совет,Поймут ли мои муки, помогут ли мне?Никому не желаю безысходной любви,Не дай Бог страданья, которым нет конца!

Маллей вложил этот стих в одну из своих книг и передал книгу Зулейхат.

Похищение

В один из базарных дней Бейту-Мамма приехал в Кумух, чтобы навестить Маллея и, увидев его в смятении, решил обратиться к друзьям, Гасану Гузунову и Шапи Башларову, за советом. Он рассказал им о любви Патимат и Маллея.

Друзья не нашли другого выхода из создавшегося положения, кроме как похитить Патимат, тем более, что в Кумухе так было принято.

Бейту-Мамма поехал в Балхар, договорился с друзьями-смельчаками похитить девушку из Кумуха. Заранее договорился и с Зулейхат, чтобы та под каким-нибудь предлогом вызвала госпожу за ворота в назначенный вечер. Балхарцы оставили своих коней за селом, а сами стали околачиваться возле источника, недалеко от ханского дома. Уже стемнело, но ворота не открывались. Спустя время они заметили, что в ворота зашёл молодой мужчина, и через некоторое время в доме поднялся переполох. Похитители поняли, что их предали.