Северное сияние моего сердца - Вуди Добковиц

— Fuck your mother.* — Ебать вашу мать.

— Aren't you happy to hear from me?* — Ты не рад меня слышать?

— Oh, God. You're back.* — О, Боже. Ты вернулась.

И еще одна часть подошла к концу. Обратный отсчет… Осталось всего 4 части.

Не забывайте про аск!!!!

Успейте до 09.06 придумать и задать мне вопросы!! Больше такого не будет.

…

Спасибо, что прочитали! Без вас этот фанфика бы не было!

Глава 7. Часть 11. Семейная жизнь

Неуклюже перебирая ногами, держась своими крохотными ручками за пальцы матери, СШР разглядывал всю прелесть русской зимы. Долгий перелет, а после поездка в деревню ни капельки его не утомили, в отличие от своего младшего брата, который продолжал спать на руках отца. Пока старший мирно сопел в самолете, смотря свои сказочные сны, РАФ не мог все закрыть глаза, пугаясь стюардесс и шума двигателя. Он не плакал, но и не был спокоен, крепко держась ручками за свитер России. Даже игрушки не могли подавить в нем страх. Но стоило малышу оказаться в автокресле, как к нему вернулось спокойствие. Всей семье пришлось ехать в полной тишине, лишь бы РАФ смог выспаться.

— Ма! — громко произнес СШР, глядя на открытую калитку.

— Идем, идем, сынок. — Улыбнулась ему русская, помогая мальчику добраться до ворот.

Малыши оказались очень умными и понимающими, но в тоже время совершенно разными. Старший всегда очень активный, залезает туда, куда ему хочется, проявляет свой характер, если что-то не нравится. А младший оказался тихим и спокойным, однако, на редкость пугливым. Две противоположности.

— Россия, пойдем скорее. Мороз ужасный! — торопил ее США, придерживая дверь в дом.

— Сейчас.

Подхватив на руки СШР, россиянка первая переступила порог, готовясь встретиться с улыбчивыми и радостными лицами своей семьи. Ей надоело видеть своего отца через монитор компьютера. К тому же дети не запомнят своего родного дедушку, слыша лишь его голос.

— Есть кто дома? — громко спросила женщина, прислушиваясь к звукам.

— Ros, they might be in their rooms.* — Спокойно ответил Штаты, пытаясь осторожно разбудить РАФ.

Но малыш не был доволен прерыванием его сна и тихо захныкал, медленно переходя в фазу «плачь». Крик младшего раздался на весь дом, передавая ужасное настроение старшему. И тот, поддавшись этим эмоциям, заплакал еще сильнее, чем его брат.

Из-за шума и попыток успокоить две маленькие сиренки, молодые родители даже не услышали громкий топот ног по лестнице и скрип резиновых сапогов.

— Кто это шумит в моем доме? — раздался возле России любимый грозный бас.

Этот голос в один миг заглушил ультразвук двойняшек, заставляя их испуганно взглянуть на незнакомца.

— Привет, папа! — широко улыбнулась СССР русская.

— Рад тебя видеть, дочка. Как жизнь, зятек? Тяжело с детьми? — усмехнулся тот, видя растерянность на лице американца.

— Временами… Если бы не этот… Как ты называла это, Рос?

— «Цепочка недовольства». Ты помнишь ее, папа. Литва и Латвия часто так любили делать.

— А! Это плачет один, значит должны плакать все? Проходили. Ну, Россия, дай мне этого товарища.

Передав СШР в руки Союза, она наблюдала за тем, как менялось настроение малыша. Вначале он, продолжал испуганно разглядывать старика, пока тот разговаривал с США, а после, заметив веревочку от шапки-ушанки, малыш мигом схватил ее и потянул.

— Куда, разбойник! — усмехнулся коммунист, возвращая шапку на голову. — Мал еще, чтобы такое носить.

Но его действия лишь раззадорили ребенка, и тот, улыбнувшись своему деду, вновь принялся стаскивать головной убор. Эта игра в перетягивания так понравилась СШР, что он громко засмеялся, показывая всем свои четыре молочных зуба.

— Ого, уже и зубы появились. Какой же он шустрый.

— У них обоих начали чуть ли не одновременно вылезать зубы. — Сказала русская, забирая у мужа младшего сына, позволяя, наконец, Штатам снять с себя верхнюю одежду. — Я думала, что свихнусь.

— Вспоминая вас в детстве, я сам удивляюсь, как еще нервы не сдали.

— Союз, а где все остальные? — поинтересовался американец, забирая у него сына.

— Наверху. Там шумно, так что они нас не услышат. — Ответил СССР, протягивая руки к внуку. — Рос, дай-ка мне главного крикуна.

— Пап, он очень пугливый. — Заволновалась россиянка, чувствуя, как малыш вцепился в нее.

— Ничего. Я же его не обижу. Ну, пойдем ко мне, пионер.

Малыш не противился, но и не радовался странному седому мужчине. Мальчик внимательно разглядывал Союза, не понимая, зачем его отдали этому чужаку. Но коммунист знал, как завоевать доверие ребенка. Немного странных звуков и кривляний, и малыш уже улыбался, глядя деду прямо в глаза.

— Пугливый. Тоже мне, нашли такого. Да, РАФ? — ворчал старик, следуя за дочерью и ее мужем наверх. — У тебя парень характер, ну точная копия твоей мамы. Такая же спокойная была.

— Верится с трудом… — Тихо произнес США, посмотрев на свою жену.

А та прекрасно слышала его слова, краснея до самых кончиков ушей. Не виновата она, что стала слишком чувствительной после беременности. А этот говнюк и рад поиздеваться. В следующий раз сам себя удовлетворять будет.

— Я, подсолнушек, вам колыбельки Литвы и Латвии в спальню поставил. — Спокойно произнес СССР, помогая зятю раздеть детей. — Надеюсь, малышам понравится.

— Я в этом уверена на все сто. — Достала та из чемодана детские вещи. — Спасибо, пап.

Праздник в доме Союза шел полным ходом, когда Россия и США, держа на руках свои малышей, вошли в зал. И в этот раз их большая семья собралась вместе, радуя своего родителя. Братья и сестры русской, их вторые половинки, друзья отца и дети. А точнее ребенок Эстонии и Финляндии. Листон сильно подросла с их последней встречи. Некогда пятимесячная малышка уже вовсю бегала по комнате, показывая гостям и своим дядям и тетям игрушки. А с маленькими хвостиками она выглядела очень мило и забавно.

— А вот и наша пропажа! — воскликнул Киргизия, приближаясь к старшей сестре. — Как делишки? Смотрю, похудела ты знатно.

— Ох, шутник. Сейчас, как дам тебе в глаз, мигом все свои шуточки забудешь. — Фыркнула россиянка, целуя брата в щеку. — СШР, сделай дяде «привет». Помахай ручкой. Вот так. Молодец мой мальчик. «Привет, дядя Киргизия». Умница.

Малыш, увидев знакомое движение, сразу же повторил его за матерью, осчастливив родного дядьку. Киргиз так сильно обрадовался этому, что забрал у сестры своего племянника из рук, унося к остальным родственникам. Столько незнакомых лиц мелькало перед глазами СШР, что тот уже собрался заплакать, но коммунист успел предотвратить катастрофу, спасая внука от лишнего внимания.

— Сястрычка! Я так рада цябе бачыць!*