Факт или вымысел? Антология: эссе, дневники, письма, воспоминания, афоризмы английских писателей - Александр Ливергант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
21 июня 1948
Дорогой мистер Оруэлл,
в больнице, полагаю, получить письмо приятно всегда — даже от человека малознакомого. В надежде на это спешу сообщить Вам про книгу Вудхауса, о существовании которой слышу впервые; полагаю, и Вы тоже. Речь идет об «Истории о том, как Кларенс спас Англию», романе, изданном в 1909 году «Астон-Риверз» с тошнотворными иллюстрациями Гаррисона.
«Кларенс» имеет прямое отношение к Вашему эссе {839} и к нашей переписке по этому поводу.
Тема книги — захват Англии армиями Германии, России, Китая, Марокко и т. д. Население, за исключением бойскаутов, ведет себя подобострастно. Худшее надругательство: завоеватели топчут дерн на поле для гольфа и проваливаются в лунки.
«Лондон подвергся бомбардировке. По счастью, дело было в августе, и город был пуст».
Бойскаут Кларенс — карикатура, он ходит и бормочет себе под нос: «Родина моя, Англия моя, моя падшая, загубленная Англия», и т. д. <…>
Если когда-нибудь надумаете переработать свое эссе, то эту книгу, безусловно, упомянуть бы стоило. Читается она точно так же, как его берлинские радиопередачи; сам Вудхаус, по словам одного моего знакомого, считает «Кларенса» «одной из своих лучших книг».
Отвечать на мое письмо необязательно. Я так обрадовался, обнаружив это отсутствующее звено в нашем споре, что решил дать Вам знать.
Искренне Ваш
Ивлин Во.
Джорджу Оруэллу
17 июля 1949
Дорогой Оруэлл (Блэр?) — какое из имен Вы предпочитаете?
Вы, по всей видимости, удивлены, отчего это я не поблагодарил Вас за «1984». Дело в том, что издатель не потрудился прислать мне роман, и, в конце концов, я купил его себе сам. Должен, тем не менее, выразить Вам свою благодарность — книга поучительна и необычайно увлекательна. Я видел несколько рецензий, английских и американских, — все они отдают «1984» должное. Не стану повторять то, что в них говорится. Поверьте, я полностью разделяю восхищение рецензентов Вашим мастерством — чего стоит хотя бы блестящая сцена в пабе, где Уинстон пытается выудить из старика воспоминания о дореволюционных временах.
Вместе с тем чувство потрясения, на которое Вы, надо полагать, рассчитывали, я не испытал. И в первую очередь, вероятно, потому, что не могу согласиться с Вашей философией. Вы отрицаете существование души (по крайней мере, Уинстон отрицает) и материи противопоставляете только разум и волю. Сейчас стало очевидным, что материя может — и в определенных условиях будет — управлять разумом. Таким образом, у Вас ничего, кроме материи не остается. Но ведь проблема вовсе не нова. Мы всегда признавали существование безумия, когда разум и воля действовать не способны, — но никто никогда не отказывал безумцам в наличии души.
Бунт Уинстона фальшив. Его «Братство» (реальное или вымышленное) — не более чем еще одна банда, такая же, как Партия. Фальшью мне представляется и то, что этот бунт, как и у леди Чаттерлей, находит выражение в сексуальном акте; вступив в интимную близость, Уинстон словно бы заключает мистический союз с пролами, в результате чего обретает почву под ногами.
Не исключено, что в 1984 году мы будем жить примерно в том мире, какой Вы нарисовали. Но для меня этот мир неправдоподобен уже хотя бы потому, что в нем отсутствует Церковь. Мне уже однажды приходилось писать, что теперь, когда роль Церкви очевидна всем, Вы словно бы не подозреваете о ее существовании. Не принимайте, если хотите, ее сверхъестественный смысл, но Вы же не можете не признать уникальный характер Церкви как социального и исторического института. Пламя ее негасимо, хотя, конечно же, его ничего не стоит загасить в каком-то определенном месте и на какое-то определенное время. Но и такое случается реже, чем Вы думаете. Потомки новообращенных Святым Ксавьером в Японии {840} сохраняли свою веру триста лет, и когда в страну в прошлом веке пришли европейцы, оказалось, что они, как и три века назад, читают «Аве Мария» и «Патер Ностер».
Братство, способное бросить вызов Партии, — это братство любви, а не прелюбодеяния в Беркшире, и уж тем более не серная кислота, которую выплескивают детям в лицо. И люди, которые любят распятого Бога, никогда не сочтут пытку всемогущей.
Вот видите, как взволновала меня Ваша книга, раз я рискнул прочесть Вам проповедь. <…>
Грэму Грину
27 марта 1950
Дорогой Грэм,
спасибо огромное за «Министерство страха» и «Путешествие без карты». Свой экземпляр «Путешествия» я потерял, и оно выветрилось у меня из памяти. Обе книги немедленно перечитаю. Поймал себя на том, что последнее время полюбил перечитывать — особенно написанное Вами. С гордостью взираю на целую полку Ваших книг с дарственной надписью.
Вот видите, папа Вас проклял — проклятие чуть ли не именное, а? «Ожесточенные и аморальные книги, скрытые под мишурой эстетики». Суровые слова.
Жду не дождусь рассказа о Ваших бостонских злоключениях. Мне идея этой пьесы никогда не нравилась.
… Вы меня не узнаете. Сижу на диете доктора Галлера и весь усох. Стал очень похож на Минти — мне всегда казалось, что мы с ним на одно лицо.
Всегда Ваш
Ивлин.
Кстати, о перечитывании. Перечитал «Брайдсхэд» {841} и пришел в ужас. Оправданий найдется немало: спешка, казармы, затемнение, — но для мирного времени книга не годится. А вот сюжет, по-моему, отличный. Летом сяду переписывать.
Грэму Грину
27 июля 1950
По возвращении обнаружил Ваш трогательный подарок — «Третьего человека». {842} Прочту с огромным любопытством, хотя пьеса мне вряд ли понравится так же, как понравилась книга или фильм. Пожалуйста, не бросайте «Брайдсхэд» — уверен, у Вас получится отличный фильм. И не подумайте, что я буду придираться. Я придираюсь к стряпне, теологии, одежде, грамматике и собакам.
И.
Грэму Грину
8 ноября 1950
Ужасно благодарен за маленькую пожарную машину. Спору нет, Вы — величайший прозаик века, но так ли уж «насыщенно драматическое повествование», как гласит надпись на обложке?
Приезжайте поскорей. У меня есть икра.
И.
Грэму Грину
18 августа 1951
Дорогой Грэм,
большое спасибо за «Коней одной любовной связи» {843} — сегодня получил. Не знаю, показывал ли Вам Кэремен мою рецензию. Сквозь сдержанный стиль просматривается огромное восхищение Вашей книгой. Надеюсь — нет, не сомневаюсь, — она будет иметь успех.
В конце следующей недели Лаура увозит детей, и я почти месяц буду один. Могу ли надеяться, что Вы скрасите мое одиночество? Обуреваемый воспоминаниями о военном времени, пишу нескончаемый роман из армейской жизни. Очень, кстати говоря, вдохновился, когда прочел, что, по мнению Бендрикса {844}, 1000 слов в день — результат неплохой. Когда-то мне удавалось писать и 3000 слов в день, да и теперь довожу иной раз счет до 1200. Впрочем, Бендрикс, подозреваю, пишет лучше меня.
В Америке, когда человека посвящают в духовный сан, он получает предложение от страховой компании застраховаться на случай лишения сана. Что ж, в этом, судя по всему, есть смысл.
Ронни Нокс предлагает Вам сюжет: благородный священник берет на себя чужие грехи, чтобы помочь нуждающимся.
Так приезжайте же, если лежит душа.
Всегда Ваш
Ивлин.
Грэму Грину
21 августа 1951
Дорогой Грэм,
жду Вас с нетерпением. Но должен предупредить о некоторых неудобствах. Выпивки дома полно, а вот со съестным дело обстоит не лучшим образом. Моя кухарка в отпуске, вместо нее я нанял женщину из деревни. Если готовы есть яичницу, то от голода не умрете, но, боюсь, общепринятых блюд будет Вам не хватать.
Автомобиль. Вы водите? Я — нет. В нашем распоряжении будет ветхая машина. Впрочем, если нам захочется купить почтовую марку, до почты мы сможем добраться и пешком.
Дворецкий. Вчера слег. А ведь все мои — и Ваши — удобства целиком зависят от него. А он, как видно, выбыл надолго.
Пишу все это, чтобы Вы понимали: Ваш визит будет сопряжен для Вас с некоторыми неудобствами. Для меня же он будет сплошным удовольствием, ведь неудобства мне придется терпеть в любом случае, а Ваше присутствие их скрасит. Если Вы готовы разделить их со мной — милости просим.
По вечерам я надеваю смокинг, однако Вам, если Вы, как Генри Йорк {845}, «в наряде… пышном… не так удобно мне», следовать моему примеру вовсе не обязательно.
