Рука в перчатке - Рекс Тодхантер Стаут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Твоя мама сказала, ты хочешь учиться за границей, – заметил ты.
– Да, сэр. Очень хотелось бы. Это для меня жизненно важно.
– Неужели учителя там лучше, чем в Нью-Йорке?
Он объяснил, что дело не в квалификации учителей, а скорее в стимулах, атмосфере, традициях, возможности увидеть работы великих мастеров. Его речь была вполне разумной и естественной.
– Полагаю, – заметил ты, – там вполне можно прожить на три тысячи в год.
– На гораздо меньшую сумму. Я бы сказал, двух тысяч будет более чем достаточно. Итого сорок долларов в неделю, – поспешно отозвался он и смущенно добавил: – Конечно, если действительно имеется хотя бы минимальный шанс, что вы мне поможете, вам наверняка было бы интересно узнать, заслуживаю ли я вашей поддержки. У меня не слишком много работ, несколько скульптур и одна-две скульптурные группы, но вы можете как-нибудь приехать ко мне и оценить их…
Студия оказалась скорее маленькой комнатой с альковом на верхнем этаже старого дома, расположенного на одной из темных улиц к западу от Седьмой авеню, ниже Четырнадцатой улицы. Очевидно, Пол тут и работал, и спал, и, вероятно, ел. Везде стояли глиняные и гипсовые скульптуры. Ты увидел даже две мраморные композиции, одна изображала рабочего, поднимавшего балку. Скульптура казалась большой и впечатляющей.
– Я почти два года работал над этим, – сказал Пол, – но все сделал неправильно. Вот, посмотрите.
Ты внимательно слушал и время от времени кивал. Пол закончил объяснять, и тем не менее скульптура по-прежнему казалась тебе большой и впечатляющей. Он вытащил несколько портфолио.
– Кстати, – спохватился он, – совсем забыл. Вот письмо от моей мамы.
Ты открыл письмо и начал читать. Миссис Дэвис благодарила тебя и писала, что теперь ей не нужно беспокоиться о сыне, после чего попрощалась.
Ты удивленно посмотрел на него:
– А где она? Она ведь не уехала?
– Вернулась в Чикаго. Вчера. Ей дали всего неделю отпуска. – Он открыл одно из портфолио и начал перелистывать эскизы, попутно объясняя, что к чему, затем закрыл его и с сомнением в голосе произнес: – Перед отъездом мама кое-что предложила. Правда, не знаю, как вы к этому отнесетесь. Она считает, я должен на месяц-другой задержаться и изваять ваш бюст.
Сеансы позирования начались со следующего понедельника.
Ты никому не рассказал о Поле, даже Джейн, хотя в то время виделся с ней чаще, чем когда бы то ни было: заболела и умерла ваша мать, пришлось ехать на похороны в Огайо, а потом еще и у Маргарет начались неприятности.
Ты, Джейн, Маргарет и Роуз отправились туда на одном поезде. Ларри приехал из Айдахо. Его первая поездка, после того как пять лет назад он покинул родной дом. Все было сделано еще до вашего прибытия, вам оставалось лишь играть роль благовоспитанных скорбящих.
Итак, сразу после похорон вечером вы поехали в Нью-Йорк. Ты купил купе в салон-вагоне для троих сестер и купе для вас с Ларри, которого Джейн уговорила поехать в Нью-Йорк, раз уж он выбрался из Айдахо.
– Что происходит между Роуз и Маргарет? – спросил Ларри. – Похоже, они готовы сожрать друг друга живьем.
– Не исключено, – ответил я. – У нас тут черт-те что творится. Маргарет должна стать соответчиком в суде, а Роуз категорически против. – (Ларри, собравшийся было достать из сумки журнал, остановился и уставился на тебя круглыми глазами.) – Не спрашивай меня ни о чем. Я сам толком ничего не знаю. Нам придется это выяснить. Джейн просила нас прийти к ним в вагон, когда устроимся.
Ты позвонил в дверь купе в салон-вагоне, и вы с Ларри вошли в ответ на приглашение Джейн, очевидно прервав Роуз на полуслове. Маргарет, сидевшая на диванчике напротив, отодвинулась, освободив Ларри место рядом с собой, и снова перевела взгляд на Роуз:
– Повтори то, что ты сказала, чтобы тебя мог слышать глава семьи. – Маргарет посмотрела на тебя, а потом повернулась к Ларри. – Я тебя толком не знаю, хотя ты и мой брат. Но ты вроде бы неплохой парень.
– На меня не рассчитывай, – сказал Ларри, причем так поспешно, что все рассмеялись.
– Если уж на то пошло, и на меня тоже, – заявил ты. – И не нужно меня подкалывать. Маргарет, я вовсе не глава семьи. Мы пришли сюда, потому что Джейн попросила.
– Быть может, Билл и не глава семьи, – заметила Джейн, – но голова у него варит лучше, чем у любого из нас.
– Спасибо, – произнес ты. – Я об этом ничего толком не знаю. Кажется, чья-то жена потребовала развода, упирая на то, что Маргарет увела у нее мужа, и Роуз злится, потому что, если имя ее сестры будет замарано, у Роуз могут возникнуть проблемы с женихом. Ведь она как-никак собралась замуж за отпрыска благородного семейства, занимающегося оптовой торговлей кожей.
Это заявление произвело двойной взрыв. Роуз завопила, перекрикивая стук колес, что ее жених вовсе не бизнесмен и происходит из старинной и очень строгой семьи. А Маргарет тем временем кричала, что ничьего мужа она не уводила и доктор Эмсен вовсе не кто-то там, а всемирно известный ученый и великий человек.
– Конечно, – согласилась Роуз. – Вот потому-то и такая шумиха. На что только не пойдут эти проклятые таблоиды!
– Это газетчики обливают всех грязью, и мы тут совершенно ни при чем, – парировала Маргарет.
– Они запачкали твое имя и мое тоже. – Роуз решила апеллировать к остальным членам семьи. – Я ведь не прошу ее бросить своего великого человека. Хотя, если бы вы его видели…
– Ты эгоистичная, мерзкая сучка! – снова взорвалась Маргарет, а потом разрыдалась.
Тебя удивлял подобный накал страстей. И по-своему ты даже завидовал сестрам. Завидуешь ли ты им сейчас? Ох, равнодушие стало бы для тебя сейчас Божьим благословением! Интересно, что скажет Роуз и ее спесивая семья, когда узнают об этом? Что скажут Маргарет и Ларри? Что, если бы они сейчас оказались здесь, внезапно появившись на лестнице?
Глава 6
Он остановился и снова замер, его губы шевелились, словно он, обращаясь к лампе под пергаментным абажуром, произносил имя Джейн.
Он повернулся и оглядел лестницу, вздрогнув при виде очертания чего-то темного внизу, но сразу понял, что это боковая часть высокого зеркала в черной раме и вешалки для одежды. Он не стал смотреться в зеркало, когда проходил мимо, о чем сейчас сильно пожалел. Ему вдруг захотелось знать, что с его лицом, так как прохожие на улице удивленно таращились на него.
Миссис Джордан по-прежнему копошилась
