Мёртвый город - Лев Пучков

Я, например, и десять кило утащу, если в рюкзачок уложить. В былые времена, бывало, и по тридцать за спиной таскал на дневном маршруте, и ничего. Сейчас, конечно, от недокорма ослаб, но десять кило унести не проблема.

Очень даже резонное предположение, прямого запрета не было, сказали, что сменщики приедут и всё доведут, так почему бы и нет? Тут вполне паритетные вариации намечаются, пятьдесят на пятьдесят (либо возьмёт, либо нет, в общем, как шлея под хвост ляжет, – я, кстати, не взял только потому, что лень было схрон ворочать, если бы сразу с Колей догадались мешок отложить, непременно бы отсыпал!).

А дальше нетрудно представить, что будет, ежели вдруг кому из дружинников втемяшится остановить меня на подступах к Дому Инвалидов и проверить тот рюкзачок.

Это гарантированно всем крышка.

В итоге мучимый такими мыслями Иван принял простое решение: отправил Дениса с парой ребятишек сторожить у трансформатора. Возвращаться с окраины будут с той стороны, по любому придётся проходить мимо будки, так что предупредят, чтобы муку, если есть, занесли к нам домой.

Однако тут приключился неожиданный казус.

За взрослыми мужиками скорее всего дружинники наладились бы следить, чтобы выяснить, куда они пойдут, а вот с детишками церемониться не стали: выскочили, схватили за шкирку и поволокли к себе в подъезд. Дети орут, упираются, Денис стал драться, кто-то ему оплеуху отвесил…

Это была большая ошибка, как обычно говорят в разных импортных фильмах. Иван с мужиками, естественно, выбежали и сцепились с дружинниками. Честной драки не получилось, дружинники хотели стрелять, а у наших были с собой ножи (без железяки в валенке нынче никто из дома не выходит, время такое).

В итоге зарезали троих дружинников насмерть.

На виду у всего квартала.

Думаю, не надо объяснять, какие тут возникают перспективы.

Иван и минуты не колебался, собрал бегом весь свой табор и удрал. И моих прихватил: начнут разбираться, быстро выяснят, что я с ним в связке, и непременно будут мстить.

Вот, собственно, и вся подоплёка. Я-то думал, это из-за меня тут приключился такой массовый исход. А Иван, оказывается, даже не в курсе, что я успел побывать в плену и потом совместно со своими коллегами поставил на уши комендатуру Октябрьского района. У них тут свои, сугубо мучные проблемы.

– Так… И как теперь?

– Ну… переночуем, дальше видно будет. Завтра с ранья надо будет место для базы искать. Здесь долго оставаться нельзя, день-два, и все будут знать про «переселенцев». А люди от голода совсем совесть потеряли, за банку тушняка сдадут.

– Есть какие-то варианты, наметки?

– Да есть, конечно, как не быть…

Иван сказал, что придётся перебираться в частный сектор. В городе нам теперь не жить, везде достанут. А там полно пустующих домов, «элита» по большей части успела удрать до полной блокады. Взять хотя бы тот пригородный район, где живёт семья Коли-тракториста, там половина усадеб без хозяев.

Я сказал, что сейчас туда лучше не соваться. После того, что мы устроили в комендатуре, там будут проверять каждый дом, так что нужно переждать.

– А что вы там устроили?

Я рассказал про свои злоключения, заодно представил коллег. Очень вовремя: уже полчаса сидим, слопали целую стопку блинов, узнали все новости.

Ивана наши приключения как-то даже и не удивили, он был весь в себе, несмотря на показную бодрость, сильно переживал. Это ведь только с первого взгляда хорошо выкрутились и ловко удрали, а если вдуматься, то сегодня коммуна Дома Инвалидов пережила настоящую катастрофу. Напомню, у них вместе с одноруким Иваном три с половиной боеспособных единицы и целая толпа стариков, женщин и детей. Вот теперь пойди и начинай с ними устраивать жизнь с нуля и при этом каждую секунду вздрагивай и крути головой на триста шестьдесят, не подбираются ли к твоему логову вездесущие дружинники.

В общем, Иван рассеянно выслушал меня, встрепенулся, только когда рассказал про Никиту, а потом поинтересовался, на что годны мои боевые братья. Не стесняясь их присутствия, так прямо и спросил:

– А помимо блины лопать, они что-нибудь делают? Стрелять хотя бы умеют?

– Да, маленько умеем, – скромно ответил Стёпа.

Нет-нет, это не тот ответ, который Иван хотел услышать. Коль скоро он берёт нас на баланс в такой тяжкий для коммуны момент, прибыль должна маячить процентов этак на тысячу, не меньше.

– А как по-твоему, я что-то умею? – спросил я.

– Ну… Чё спрашиваешь-то? Ты у нас первый боец, это без вопросов. Мне бы руку, тогда бы ты был вторым, а так – первый, без вариантов.

– Ну так вот, скажу тебе по секрету, что я этой парочке даже в подмётки не гожусь.

– Да ладно!

– Ага, вот тебе и ладно. Это они меня всему обучили, и по их градациям я всего лишь грузовой ишак для перевозки боекомплекта, которому раз в год доверяют стрельнуть по какой-нибудь второстепенной цели, что не жалко упустить.

– Ну, ты уже опытный такой ишачок, – польстил мне Юра. – Уже даже два раза в год можешь стрельнуть.

– В общем, если по кратности брать, то каждый из них минимум раз в десять круче меня. К примеру, сегодня они на пару за три минуты вынесли всю Октябрьскую комендатуру и буквально самую малость не уложили «стилета»!

– Кого не уложили?

Так, вот это лишнее, Ивану это ни о чём не говорит.

– Ну, в общем, очень крутого спеца. И кстати… У нас тут неподалёку припрятан целый воз трофеев, так что повоевать будет чем.

– Ну так это совсем здорово! – Иван заметно воспрял и стал смотреть на моих соратников почти что ласково – примерно как рачительный крестьянин, которому по ошибке привезли вместо двух обещанных кроликофф на три кило легкоусвояемого мяса пару упитанных годовалых поросят. – Такие бойцы всегда нужны, тем более, сейчас… С такими бойцами можно много чего интересного наворотить!

Стёпа одарил меня укоризненным взглядом и покачал головой.

«Зачем зря обнадёживаешь человека?» – легко читалось в его взгляде. – Не собираемся мы с этой ордой тусоваться. Сегодня перекантуемся, а дальше будем работать автономно, ты же прекрасно это понимаешь…»

– Ладно, завтра разберемся, что почём и какие планы. – Я благоразумно не стал развеивать чаяния Ивана, ему сейчас любой позитив – как лишний цинк патронов в самый разгар боя. – А сейчас пойдём отдыхать, посмотрим, как там наш раненый. День был просто адский, так что…

– Да, отдыхайте спокойно, – кивнул Иван. – Мы подежурим, так что можете спать всей командой, без караула…

Всё то время, пока мы чаёвничали и слушали новости, Нинель возилась с Маратом.

– Господи, да что ж это за нелюди! Как можно с живым человеком такое вытворять…

Четыре рваных раны на теле, множество мелких порезов и крупных ожогов от кипящего масла, сквозное ранение бедра, минус мизинец и две фаланги безымянного пальца на левой руке и минус «восьмёрка» (это крайний зуб, если кто не в курсе) справа сверху. Промыла, обработала, что-то зашила, что-то залепила, вкатила по максимуму обезболивающее, буквально силком – пациент артачился, дескать, нельзя ему «плыть», надо быть в сознании.

– А от болевого шока загнуться не хочешь?! Лежи смирно и молчи, ты своё откомандовал.

Обработанный со всех сторон Марат был похож на мумию. Он наконец расслабился после мучительного марафона боли и страха и сразу же отключился, уснул беспокойным тревожным сном, периодически вздрагивая и бормоча:

– Я могу… Я справлюсь… Всё под контролем…

Да уж, досталось парню. Что ж там такое особо важное, что нужно было скрывать такой ценой? И что-то меня серые господа в этом плане озадачили: то ли у них не нашлось специалиста по наркоанализу, то ли слишком торопились, но в итоге сработали грубо, как мясники, и без результата.

– Можно его ненадолго оживить? – спросил Стёпа. – Надо обсудить ряд срочных вопросов.

– Будем кормить, тогда и обсудите, – сказала Нинель. – Мать там готовит, минут через десять – пятнадцать закончит. А пока пусть подремлет немного, надо алертность сбросить.

– Так это… Как он есть-то будет, после зуба? – проявил заботу Юра. – У него ж там всё распухло. Чем кормить будете, блинами? Может, ножом покрошить, мелко так…

– А вот это вас пусть не волнует, – строго сказала Нинель. – Кормить тяжело больных и раненных мы умеем, так что всё будет как надо.

После этого Нинель пошла к Ивану клянчить бинты из НЗ (почти вся наша перевязка ушла на Марата) – а мы остались одни и немного посекретничали.

Стёпа рассказал, что сейчас творится на Большой Земле.

Первое и главное (хотя это для кого как): доктор, Ольшанский и Гордеев живы. Они успели выбраться из города до тотальной блокады и теперь вовсю трудятся в составе Антикризисного Штаба, который, кстати, возглавляет наш шеф.

Как именно они там трудятся, Стёпа не сказал, но этот самый Штаб якобы с утра до ночи пашет не покладая рук и в лепёшку расшибается, чтобы побыстрее разрулить ситуацию с Городом.