Львиное Сердце - Антон Первушин

— Артур, осторожно! — воскликнула она.

И неожиданно эхом отозвался их преследователь:

— Стой, Артур!

Но молодой физик уже достал из сумки горсть болтов и с силой запустил их в самый центр аномалии.

Раздался громкий хлопок, оголодавшая «карусель» заработала. Взметнулась вода и грязь, мгновенно закрыв Артура. Гигантская воронка раскручивалась, расширяясь, затягивая в себя все больше массы. Внезапный порыв ветра ударил Алину в спину — она отвернулась и упала на землю, не позволяя себе думать о том, что случилось с Артуром. Ни один человек, которому довелось покататься на этой чертовой «карусели», еще не выбрался оттуда живым.

Поэтому когда кто-то тронул ее за плечо, девушка завопила, как оглашенная. Но это был Артур — живой и здоровый. Он возвышался над ней, пригнувшись и широко расставив ноги, словно борясь с ураганным ветром.

— А вот теперь бежим! — сказал он.

«Бежим» было легче сказать, чем сделать. Раскручивающаяся «карусель» ощутимо тянула их назад, и идти было трудно, словно молодые люди тащили по грязи тяжелый воз. Кроме того, приходилось держать ухо востро — минные поля и другие аномалии никто не отменял. Так что добравшись до твердой земли, оглянувшись назад и не обнаружив никого, они просто без сил повалились на траву.

— Нет, ты точно чокнутый, — сказала Алина. — Прямо в аномалию полез. Смело, но глупо.

— Никаких глупостей, — улыбнулся чумазый от грязи Артур. — Точный расчет. Артефакт «медуза» увеличивает сопротивляемость к воздействию центростремительных гравитационных аномалий вроде «воронки» или «карусели». У нас «медузы» были, у того… э-э-э… дурака — нет.

— Откуда ты это знал, что у него нет «медузы»?

— Я предположил. И, как видишь, не ошибся.

— Предположил, говоришь? — Алина с посмотрела на своего спутника с недоверием. — А он предположил, что тебя зовут Артуром?

— А? Алин? Что? Чего?

— Он кричал тебе: «Стой, Артур!», прежде чем ты бросил болты в «карусель» и началась свистопляска, — девушка пристально глядела на своего спутника, как будто видела его впервые. — Откуда он вообще знает, как тебя зовут?

— Так ты думаешь, мы знакомы? — У Артура вытянулось лицо. — Алин, ты что? Не сходи с ума. Я же… я понятия не имею, кто это такой, вот тебе честное слово… Думаешь, я тебя обманываю? Думаешь, я на это способен?

— Не знаю я, что думать, — устало отозвалась Алина. — Думаю, что есть хочу. Пошли скорее к Роте — может, как раз к обеду успеем.

Носилки сооружать не пришлось. Координатор Гоголь в знак мирных намерений предложил раненому генералу свой транспорт — видавший виды открытый внедорожник, что придало отступлению объединенных армий «Долга» и «Свободы» некий оттенок мрачной торжественности.

Когда они выехали на дорогу, ведущую к Припяти, Гоголь обернулся к восседавшему сзади Роте и предложил:

— Господин генерал, не пора ли нам обсудить церемонию заключения перемирия?

Давид находился в расстроенных чувствах — прорыв с территории Армейских складов стоил жизни еще двум «долговцам», а потому ответил коротко:

— Кончай ерунду пороть, Николай Васильевич. Какие еще церемонии, чернильная ты душа? Твои люди переходят под мое начало, а я постараюсь пристроить их к делу, так чтобы они не путались под ногами и не нарывались на ссоры с моими парнями.

— Позволю себе напомнить, что меня зовут Александром Сергеевичем, — сказал Гоголь обиженно. — Кроме того, формулировка «переходят под мое начало» выглядит неприемлемой. Мне представляется, что необходимо разделить обязанности к взаимному удовольствию сторон.

— От раздела толку не будет, — хмуро ответил Роте. — Любая армия дееспособна только под единоначалием. Можешь поверить двадцати поколениям моих предков-офицеров.

— Это которым? — Гоголь не смог сдержать ехидную улыбку. — Которых русские варвары гнали до самого Берлина?

— Может, и гнали, — сказал Давид равнодушно. — Только ты у нас никак не Сталин, Николай Васильевич. Как это у вас, у русских, говорится? «Тарас Бульба был вольным казаком, потому что нигде не работал»?

— Меня зовут Александр Сергеевич! — возразил Гоголь строго, однако почел за лучшее оставить пассаж про Тараса Бульбу без комментариев.

— Ладно, ладно, Александр Сергеевич, солнце вы нашей поэзии, хватит препираться. Припять близко…

Внедорожник, обогнавший колонны отступающих сталкеров, и в самом деле уже въезжал в город.

Припять приветствовала их так же, как уже двадцать лет приветствовала незваных гостей — скрипом распахнутых дверей, шуршанием листвы в скверах, подвыванием ветра в трубах и потрескиванием электрических зарядов на огромном колесе обозрения, превратившемся в одну гигантскую архианомалию.

Припять была построена в 70-х годах прошлого века и стала девятым с стране «атомградом» — городом, где жили люди, работавшие на атомной станции. Для этих городов была разработана специальная «треугольная» застройка — уникальная для того времени. Она представляла собой сочетание жилых домов стандартной и повышенной этажности, что позволяло оставлять между домами большие пространства, засаженные деревьями, и превращало Припять в «город-сад». Ее улицы и проспекты пересекались под точно рассчитанными углами, благодаря этой сетке Припять и другие атомграды должны были стать городами, в которых исключены автомобильные пробки.

По последней проведенной до эвакуации переписи, численность населения Припяти составляла сорок семь тысяч пятьсот человек двадцати пяти национальностей. В ночь взрыва несколько горожан рыбачили на пруде-охладителе и удивлялись странному зареву над Четвертым энергоблоком. На следующий день было жарко, и многие жители города загорали на крышах домов и удивлялись, какой стал «прилипчивый» загар — кожа сразу темнеет. Они еще не знали, что это — «атомный» загар и самый явный признак поражения радиацией.

Эвакуация города началась 27 апреля 1986 года — через два дня после взрыва реактора. Городской совет народных депутатов сообщил, что «в связи с аварией на Чернобыльской атомной электростанции в городе Припяти складывается неблагоприятная радиационная обстановка». Горожан просили при покидании жилья не забыть закрыть окна, выключить электрические и газовые приборы, перекрыть водопроводные краны. Многие горожане полагали, что отлучка будет только на выходные, и оставили дома теплую одежду, ценные вещи, значимые реликвии. Они уезжали, не зная, что уже никогда не вернутся домой… 3 июня 1986 года было принято решение о бессрочной консервации Припяти.

Той же осенью началось строительство нового города для работников оставшихся трех блоков ЧАЭС. Его назвали Славутичем — по древнему имени Днепра. В 2000 году, после окончательного закрытия ЧАЭС, жители начали покидать и Славутич.

Аномальные выбросы, ставшие регулярными после апреля 1986 года и трансформировавшие Зону отчуждения, по-разному обошлись с атомградами. Славутич был просто стерт с лица Земли. Припять неведомая сила разделила на две части: одну утащила на юг, вторую на запад. Долгие годы доступ в город закрывали психотронные генераторы Радара. Немногие решались идти и через вторую часть Припяти, получившую название Лиманск — там сохранялась сумасшедшая аномальная активность. После того как Стрелок отключил психотронные генераторы на Радаре, а группировка «Монолит» была разгромлена, началась затяжная война за новые территории, за новые артефакты, за власть. Сталкеры стреляли на улицах города в мутантов и друг в друга. Использовалась тяжелая техника: бронетранспортеры, танки, оборудованные пулеметами бульдозеры. Горели на земле сбитые вертолеты. Выбраться из той мясорубки удалось немногим. Выжившие прочесали Припять с юга на север и с запада на восток, выдоили ее, как корову, многократно изнасиловали, как портовую шлюху, и бросили. Теперь сюда время от времени заходили вольные сталкеры в поисках свежих артефактов, но предпочитали не задерживаться. Пустые дома, брошенные машины, сгоревшая боевая техника, проржавевшие грибочки на детских площадках навевали меланхолию и мысли о бренности всего сущего. К тому же дома начали оседать, перекрытия проваливались, любая стена любого дома могла рухнуть в один момент без всякого аномального вмешательства — Припять с течением времени превращалась в сплошные руины, как после ковровой бомбардировки.

И вот теперь отряды «Долга» и «Свободы» вступали в многострадальный город. Прежде всего Роте направил сотню «долговцев» во главе с Ханкилдеевым на зачистку — необходимо было освободить Припять от обитающих здесь псевдособак и плотей. Заодно он хотел поднять дух своих бойцов, и это ему удалось в полной мере. Парни устроили веселую охоту на застигнутых врасплох тварей — «долговцев» радовало, что они наконец столкнулись с «нормальными» мутантами, которых пули убивают с первого раза.