Педагогическая непоэма. Есть ли будущее у уроков литературы в школе? - Лев Айзерман

«В стихотворении “Бесы” выражается чувство страха, одиночества. Картина очень печальная. Кажется, что бес корчится без конца перед тобой, хохочет, плюет тебе в лицо, дует так, что мурашки бегут по телу. (Не верю своим глазам: тридцать пять лет назад мой пятиклассник (или пятиклассница) употребил то же самое слово, что для обозначения воздействия поэзии на человека использовал английский ученый! – Л. А.) И ты сидишь в санях, и становится все жутко и страшно. Тобой одолевают страхи, кажется, что рядом с тобой носятся бесы. Глаза чертей сверкают, горят, они так и толкают тебя в яму. Кажется, что летишь в яму. Глушь. Темнота.

А в “Сказке о попе и его работнике Балде” бесы изображены слабенькими, беззащитными, хилыми. В стихотворении “Бесы” становится жутко, а в сказке, наоборот, бесы очень трусливы, испуганны. Они боятся Балды. И мяучат от страха, как маленькие котята. Они хотят обмануть Балду, но им это не удается. Потому что Балда умнее и хитрее их».

«В “Сказке о попе и его работнике Балде” бесы изображены хитрыми, но какими-то безобидными, беспомощными. Когда Балда пришел к ним за оброком, то они начали хитрить, но когда они увидели, что Балда не поддается на их уловки, то выслали к нему бесенка, который предложил потягаться с ним в беге, но Балда победил. В этой сказке бесы вызывают если не смех, то веселое настроение. Когда бесам пришлось отдать оброк, то они не пытались вернуть его силой или просто не отдать. Эти бесы какие-то добрые.

В стихотворении “Бесы” бесы изображены жестокими, злыми, они заводят путников в неизвестные им места, сбивают с дороги, заставляют их кружиться на одном месте, пугая своим воем.

В сказке про Балду и попа настроение веселое, свободное, кажется, что все это происходит в мирной обстановке, хотя один раз поп захотел погубить Балду, послал его на трудную работу. Стихотворение “Бесы” проникнуто ощущением затерянности, ужаса, одиночества, беспомощности человека перед несуществующими бесами. В этом стихотворении бесы будто всесильны, они мрачно носятся над равнинами, навевая тоску и тревогу».

Как же нам часто в старших классах не хватает вот этого непосредственного, живого, эмоционального, если хотите, по-детски наивного отклика на стихи.

И как же часто мы убиваем этот непосредственный душевный отклик на стихи.

Вот передо мной официальное издание материалов по ЕГЭ «Литература 2010». Там есть и «Критерии проверки и оценки выполнения заданий с развернутым ответом». Есть тут оценки и для измерения «уровня владения теоретиколитературным материалом». На мой наивный взгляд, весь этот материал необходим не сам по себе, а как инструмент постижения прочитанного. Ан нет. Если ученик, «уместно применяя соответствующие литературоведческие термины и объясняя функции тех или иных литературных приемов», тем самым обнаруживает высокий уровень владения теоретико-литературным материалом, то он получает по этому разделу 3 балла. А если ученик «не использует литературоведческие термины», то не видать ему ничего кроме 0.

А я вспомнил знаменитую статью В. Непомнящего в четвертом номере журнала «Вопросы литературы» за 1965 год – «Двадцать строк (Пушкин в последние годы жизни и стихотворение “Я памятник воздвиг себе нерукотворный…”)».

Автор поставил перед собой трудную задачу:

«помочь приблизиться этим двадцати строкам, на время оставив их хрестоматийную славу на второй план».

Потом, отвечая своему оппоненту, Непомнящий скажет:

«Я попытался помочь творческому, думающему преподавателю представить “Памятник” не только как двадцать строк текста, подлежащего школьному разбору, но как событие прекрасной и трагической жизни».

Стихотворение Пушкина было в этой статье прочитано не как стихотворение о собственных заслугах перед современниками и потомками (так оно трактовалось в тогдашнем школьном учебнике), а как стихотворение о судьбе и миссии поэта.

Появление этой статьи было событием. Одни приняли ее восторженно. Другие, в том числе и маститые пушкинисты, с резким неприятием. Так, Д. Благой утверждал, что статья Непомнящего «отвергает идеалы подлинной идейности, гражданственности, народности», что она воспитывает эстетических снобов. В то время это было почти что политическое обвинение.

Отвечая Д. Благому, В. Непомнящий писал через год в тех же «Вопросах литературы»:

«Мне казалось, что прекрасный художественный образ потому и прекрасен, потому и вечен, потому и волнует, что, возникая из волнующей современности, заключает в себе единство современного и вечного, их неразрывную общность».

И еще, что сегодня в контексте нашего разговора звучит особенно актуально:

«Мне очень хотелось напомнить, что нельзя механически размывать художественнее произведение на “мозг” и “тело” и выдавать часть за целое».

Но Непомнящему хорошо: ему не надо сдавать экзамен в современной его форме. Ни тебе тоники, ни силлабики, ни тропов, ни размера, ни рифмы, ни поэтического синтаксиса. Только несколько слов о звукописи первой, второй и последней строфы. Нет, не владеет Валентин Семенович Непомнящий «теоретико-литературными знаниями».

Несколько лет назад я предложил одиннадцатиклассникам сопоставить стихотворения Блока «Россия» и «Коршун». Это был школьный тур литературной олимпиады.

«“А ты все та же…” Слова эти из стихотворения “Россия” будут повторены через 8 лет в стихотворении “Коршун”. “А ты все та же…” Но это исконное, всеобщее, вечное наполнено в этом стихотворении, написанном в год мировой войны, другим смыслом. Пожалуй, лишь одно слово – “краса”, да и то в строке “В красе заплаканной и древней” как-то перекликается с тем, что было в “России”. Но там краса была “разбойная”, а вместо “заплаканной” – “слезы первые любви” и “одной слезой река шумней”».

Хотя один из одиннадцатиклассников и написал, что «разбойная краса» перекликается с «встает мятеж» в стихотворении «Коршун». И все-таки в этих стихотворениях разные лики родины при всем единстве исходного патриотического чувства. (Между тем именно «любовь к родине» – один из самых распространенных штампов школьной лексики, но ведь она всегда разная, неповторимая, своеобразная и по-разному звучащая – даже у одного и того же поэта.)

И вопросы, которые поставлены в ЕГЭ по литературе 2010 года, типа «Кто из русских поэтов обращается в своем творчестве к патриотической теме и что сближает их произведения со стихотворением А. А. Ахматовой?» или «Кто из русских поэтов обращается к теме родины и в чем их произведения созвучны стихотворениям М. И. Цветаевой», безграмотны и нелепы. Кстати, оба эти вопроса взяты из одной и той же книги по подготовке к ЕГЭ с грифом «официальный разработчик материалов для единого государственного экзамена». Там для анатомирования предложено стихотворение Ахматовой «Мне голос был…», где поэт, отвечая тем, кто звал «Оставь Россию навсегда», называет эти слова «речью недостойной». Ну и как это сопоставлять с Цветаевой, которая, говоря словами Ахматовой из того же стихотворения, оставила «свой край глухой и грешный»?

Кончилось это тем, чем и должно было кончиться. Газета «Литература» (приложение к газете «Первое сентября») публикует список произведений по каждому из предлагаемых в ЕГЭ вопросов. Вот список для «назначения поэта и поэзии», вот к «теме любви», вот «философские размышления о жизни», вот к «военной тематике», а вот «отцы и дети», «крестьянский бунт», «тема бунта против Бога».

Так вот в «теме Родины» здесь семь произведений. В том числе «Русь советская» Есенина и «Мы вращаем землю…» Высоцкого (Землю тут, конечно, нужно писать с большой буквы!) И тут же «Родина» Лермонтова и «Тихая моя родина…» Рубцова. Да, все эти произведения о родине. Но тихая родина Рубцова отличается от пафосной, на надрыве, песни Высоцкого. А «Тоска по Родине! Давно…» Цветаевой (у Цветаевой родина с маленькой буквы) о другой родине, чем та, что в стихотворении Есенина. У Цветаевой это одна родина. У Есенина в этом стихотворении столкновение двух родин: одной, той, что «шестая часть земли с названьем кратким “Русь”», и другой – «Русь советская», в которой «приемлю все», «отдам всю душу октябрю и маю», но которой «лиры милой не отдам».

Я хорошо понимаю и составителя этого списка, и газету. Если бы мои ученикам нужно было сдавать ЕГЭ по литературе, наверное, я и сам бы изготовлял для них такие подпорки. Но, к счастью для меня, они не идут после школы в гуманитарные вузы.

Однако вернемся к нашей работе. Мне казалось, что здесь все ясно и понятно. Но каждый год убеждаюсь, что это не так. Направленность этого сопоставления для меня однозначна: идти от того, как мои ученики воспринимают стихи, что видят и чего не видят. Потом, анализируя работы, споря с тем, что, на мой взгляд, неверно, уточняя, а главное опираясь на сделанное, не побоюсь этого слова, открытое (где есть наблюдения поразительней точности и глубины) самими одиннадцатиклассниками, веду к более объемному постижению темы.