Риверстейн - Марина Суржевская

— Да, но как? — беспомощно спросила я, — что мы можем сделать?

Ксеня похлопала меня по спине.

— Давай не будем бежать впереди кобылы, а будем ехать в телеге… куда-нибудь да приедем. Надо найти этого твоего Данилу и поговорить с ним, может, что путное и придумаем. А сейчас пошли на чистописание, пока нас не кинулись искать. Кстати, этот рогатый, может и со мной силенками поделится? Тоже расцвету аки роза!

И мы дружно захихикали.

На урок Ксеня не пошла, свернула в каморку Данины. Я забеспокоилась, что так все ей выложила, а ведь обещала не беспокоить… вот бледная какая, слабая…

Но подруга успокаивающе мне подмигнула.

— Что ж это я по доброй воле обучаться пойду? Да никогда! Лучше еще поболею!

Но я видела, что чувствует себя Ксеня плохо, выздоравливает медленно. Хотя, чему я удивляюсь, прошло так мало времени, пара дней всего. Однако от разговора мне полегчало. Ноша, разделенная на двоих, становится вдвое легче. А если считать и Данилу — на троих. Спрашивать о парне у травницы я побоялась, что бы она не забеспокоилась, да и чем объяснить свой интерес? И все же, почему он не пришел? И смогу ли я сегодня улизнуть в часовню?

Так нечего и не придумав, я отправилась на урок чистописания.

Мистрис Бронегода сегодня была удивительно рассеянной, похоже, прибытие столичного куратора внесло порядочную сумятицу в размеренную жизнь Риверстейна. Настоятельница принарядилась. На голове парадный чепец, сиреневое платье, лицо благостное, и сама вся сладкая и тягучая, словно патока. Даже подозрительно.

Как оказалось, подозрения мои не беспочвенны. Только мы разложили на столах тетради и обмакнули перья в чернильницы, дверь распахнулась и в ученическую явился лорд Даррелл собственной персоной. К сожалению, только я была против его присутствия на уроке, хотя благоразумно об этом промолчала. Остальные послушницы заметно оживились, выпрямили спинки и кокетливо надули губки. Для них скучнейший урок приобрел неожиданную прелесть.

Единственное солидарное со мной лицо — Мистрис Бронегода. Ей совсем не улыбалось вести занятие под пристальным вниманием проверяющего. Однако, деваться ей было некуда и она, поскрипывая недовольно зубами, начала диктовать. Перья заскользили по пергаменту, послушницы записывали, куратор, кажется, скучал. Периодически он прогуливался между рядами, заглядывая в наши записи и нервируя этим воспитанниц. Мне уже начало казаться, что он просто развлекается, наблюдая как при его приближении, руки учениц начинают мелко дрожать и жирные кляксы украшают тетради и поверхность стола.

Сама я твердо решила, что не доставлю ему такого удовольствия. Поэтому, когда лорд остановился за моим плечом, нахально через него заглядывая, я не подала виду, что заметила это. Хотя не заметить шевелящего волосы дыхания над ухом было весьма сложно, даже при моей извечной рассеянности.

Я сосредоточено писала, куратор так же сосредоточено сопел мне в затылок.

Нет, все-таки это невыносимо!

Не выдержав, я резко обернулась, почти уткнувшись носом в его лицо. Зеленые глаза с прищуром скептически меня рассматривали. Я насупилась и уставилась на него. Лорд хмыкнул, разогнулся и чуть ли не насвистывая, пошел по проходу.

А я мрачно обозревала огромную кляксу, украсившую мои записи.

Мистрис Бронегода, ожидавшая окончания занятия не меньше меня, заранее раздала нам задания для самостоятельной подготовки и с радостным вздохом отпустила. Послушницы потянулись к выходу, бросая на куратора кокетливые взгляды. Он же даже не смотрел в нашу сторону, напряженно застыв возле окна и вглядываясь в даль.

Однако, когда я торопливо собрала тетради и пошла к двери, лорд Даррелл очнулся от созерцания окрестностей, и в два шага догнав меня, преградил мне дорогу.

— Госпожа Белогорская, — я удивленно воззрилась на него.

Послушниц не принято так называть, большинство из нас не высокого сословия. Та же Ксеня родилась в простой деревенской семье, как и многие другие девочки приюта. У богатых и состоятельных обычно находились родственники, способные присмотреть за осиротевшим дитятей, а заодно и за оставшимся наследством. К нам обращались просто по имени, а после посвящения к имени добавится звание «просветительница» или «настоятельница» в зависимости от выбранного пути. Неужели, лорд не знает об этом?

— К послушницам не обращаются «госпожа»? — брякнула я.

Куратор посмотрел задумчиво.

— Ну что ж…Ветряна…ведь так вас зовут? Я хотел бы попросить вас показать мне Риверстейн… вас это не затруднит? Так сказать… на правах старожилы этого прекрасного заведения!

Мне снова показалось, что он насмехается. Но лицо лорда было на редкость серьезным. Тут до меня дошло, о чем он меня просит. Просит, ха! Подобные ему только приказывают, даже если и облекают свои слова в просительную форму.

Я растерялась, не зная, что сказать. К счастью, вмешалась мистрис Бронегода.

— Лорд Даррелл, прошу прошения, но я не думаю, что это…

— Прощаю, мистрис Бронегода, — серьезно ответил ей куратор и отступил, весьма красноречиво пропуская меня вперед. Мне нечего не оставалось, как выйти за дверь в сопровождение лорда, оставив позади озадаченную настоятельницу.

В коридоре я остановилась в нерешительности.

— Какую часть здания вы бы хотели осмотреть, лорд Даррэлл? — спросила я, не поднимая глаз.

— Шайдер.

— Что, простите?

— Меня зовут Шайдер.

Я упрямо выпятила подбородок.

— И все же… так какую часть Риверстейна вам показать? Лорд Даррелл?

Лорд улыбнулся. Меня аж в дрожь бросило. И, к сожалению, от страха.

— На ваше усмотрение… Ветряна. Хотя, думаю, мы начнем с западного крыла.

Я пораженно вскинулась.

— Но, лорд Даррелл, западное крыло сейчас заброшено, все жилые помещения, трапезная, ученическая, все расположено в восточном крыле!

— Вот и замечательно! — неведомо чему обрадовался куратор и уверенно пошел в сторону заброшенного крыла, заставляя меня плестись сзади. Непонятно, кто кому демонстрирует приют. Сдается мне, мужчина и без меня прекрасно здесь ориентируется, по крайней мере, до левого ответвления прошагал, ни разу не сбившись. А ведь темные коридоры приюта весьма запутанны и замысловаты.

Западный холл встретил нас пылью и кое где паутиной. Сквозь давно не мытые окошки робко сочился дневной свет, ложась на пол желтыми дрожащими квадратами. Я пару раз чихнула, вытерла нос и боязливо застыла, озираясь. То, что осматривать здесь было решительно нечего, было ясно еще в коридоре.

Лорд важно прошелся по холлу, оставляя в пыли четкие отпечатки своих сапог.