Дама непреклонного возраста - Маргарита Южина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Татьяна не ошиблась. К вечеру в маленьком баре собрался весь коллектив театра. Сначала прибежали уже знакомые три женщины, быстренько схватили по старому бутерброду и уселись за самый дальний столик.
– Это наши швеи, – фыркнула Татьяна. – Вот понять не могу, Ивская такие деньги им платит, а они, кроме бутербродов с килькой, никогда ничего не берут! Им бы не швеями, а экономистами к нам.
Потом забежала кругленькая Данилова и сразу же прилепилась к витрине с пирожными. Не больно выбирая, она заказала половинку торта с черносливом, кофе – обязательно с сахарозаменителем, чтоб не полнеть, уселась поближе к Зинаиде и принялась жаловаться:
– Уйду я, наверное, – быстро работала она маленькой ложечкой, перекладывая торт с тарелочки в себя. – Понимаю: работа интересная, денежная, но когда рубят на фиг творческие крылья… Лучше журналы пойду продавать!
Зинаида навострила уши – ага, стали вылезать конфликты между сотрудниками. А в подобных случаях иногда такое узнается…
– И что там у тебя с творчеством? – ловко выставляя на витрину новую продукцию, поинтересовалась Татьяна. – С Агаповой поцапалась? У нас с Альбинкой все цапаются, на то она и модельер.
– Ха! Модельер! – с трудом проглотила кусок Данилова. – Ткнуть пальцем в журнал и я бы могла. А если мне хочется самой фасон придумать? А если я уже его придумала?
Тут же она преобразилась и, размахивая ложечкой, далеко раскидывая крошки торта, принялась расписывать, какой замечательный фасон она себе вообразила:
– Вот тут, на груди, такие воланы, воланы, а потом они – раз! и обрываются, и вот так лохмотьями, лохмотьями свисают, а здесь…
– Йидия Никоваевна, говубушка, какую хъень вы выдумываете ежесекундно? – прервала ее картавая благочестивая дама с острыми ключицами, с совершенно худенькими ручками, зато с тучным, объемным задом. – Куда вам вованы? А тем боее вохмотья? Вы же и так, будто кочан!
На кофточку дамы прилетел кусочек промасленного торта от ложки, и она в растерянности растопырила руки – просто не понимала, как с эдакой бедой бороться.
– Йидия Никоваевна! Что это у вас изо гта выскакивает? Нет, ну совегшенно испогчен нагяд!
Лидия, которая только что браво размахивала ложкой, от неожиданности замерла и даже перестала жевать. Так и стояла – с полным ртом, с выпученными глазами, боясь оглянуться.
– Альбина, – ласково защебетала Татьяна и одним щелчком скинула ужасный кусочек с кофты дамы. – Ты что заказывать будешь?
Модельерша скучным взглядом окинула полки и лениво проронила:
– Тоник. Тойко тоника немного, буквайно вожку. Ах, Татьяна, вы же понимаете, у меня довжен быть светвый газум!
После чего Альбина снова принялась поедать взглядом Данилову. Та старательно не дышала.
– Простите, – решила проявить внимательность Зинаида. – А вы заказ только ложками делаете? Может, вам еще чего?
Альбина Агапова вытаращилась на новую официантку, как на лягушачью икру – с нескрываемым отвращением.
– Что значит, заказ вожками? Это мне тоника вожку! А остайное – водки!
Зинаида крякнула и поспешно стала натирать стаканы. Черт их поймет, этих творческих личностей…
Неожиданно в зале легким ветерком пронеслось оживление, и в баре появилась Елена Сергеевна Ивская в сопровождении огромной бухгалтерши Ии Львовны. Ия расположилась за столиком, а Ивская прошла прямо к стойке.
– Танечка, дай мне кофе, пожалуйста. А вон там у тебя что? Сырная соломка? И соломки, – распорядилась директор. Потом вдруг узрела Данилову, которая так и сидела, ни жива ни мертва, будто жук на булавке. – Лида, а ты чего здесь? Надо к столу садиться, у нас столько костюмов! И когда мы их успеем обсудить…
– Я извиняюсь, Еена Сеггеевна, но «ха» вам в йицо! Наша Данивова ничего не собигается обсуждать! – вальяжно поправила Агапова безупречную прядку. – Она жаждет тогговать газетами!
Зинаида удивленно дернула бровями. Данилова рассказывала о своих планах только им с Татьяной, Агапова не могла их слышать! У нее что, тут «жучки» понатыканы? Однако саму Данилову этот факт не взволновал. Она вдруг распетушилась, задышала глубоко и возмущенно и кинулась в нападение.
– А вот и да! И пойду! А что еще делать, если мне не дают самовыразиться?
Чопорная Альбина осекла ее на самом взлете:
– А я не позвою вам так непотгебно самовыгажаться! У вас в посъеднее вгемя отчего-то все выгажения нецензугные! – рыкнула модельер Агапова. – Нет, Еена Сеггевна, вы тойко подумайте! Вы тойко на секундочку вообгазите! Она хочет выйти в топе, в коготенькой юбке пйиссе и с откгытой бгюшиной! Дайте мне наган, я застгеюсь себе в ухо!
– Да! – со слезами вскричала Данилова. – А если я хочу? А если я себе пирсинг в пупке сделала и даже туда сережку из уха вкрутила?
Зинаида с Татьяной горько переглянулись. Конечно, Данилову по-человечески жаль, однако стоило только представить многопудовое Даниловское брюхо, украшенное ввинченной серьгой…
– Настоятейно гекомендую ввинтить в пуп якогь, иначе вашего подвига с сегежкой пгосто не заметят, она утопнет в ваших сквадках, юбезная! – безжалостно пригвоздила Данилову к стулу Агапова.
– Все, – вдруг совершенно спокойно заявила Данилова. – Меня уже оскорбляют, я ухожу. Немедленно, прямо после получки. Елена Сергеевна, выпишите мне завтра расчет и премию.
Заслышав про премию, от своего столика начала медленно подниматься бухгалтер. Присутствующие затихли, как перед цунами. Ситуацию вмиг разрядила Ивская. Она поставила пустую чашечку на стойку и тихо заявила:
– Что ж. Я зарядилась, давайте приступим к обсуждению показа.
И все потянулись к большому столу. Споры затихли, слышался только шелест бумаг и шарканье стульями по полу. За столиком откуда-то появились еще женщины, и все увлеченно стали разбирать чертежи, рисунки и какие-то наброски, которых Зинаиде так и не удалось разглядеть. Татьяна даже музыку сделала тише, дабы не спугнуть процесс творческих поисков.
Однако мирная рабочая обстановка продолжалась недолго. Очень скоро стали слышаться выкрики, потом дамы кинулись друг другу что-то доказывать, а после и вовсе подняли невероятную бучу.
– А ты вообще себя видела в этих колготках? Больная анаконда, ни дать ни взять!
– Нет, ну этот стрем я ва-а-аще не натяну! Альбина, не надо на меня давить… А я говорю – не дави на психику-у!.. – громче всех орала Вероника. – Елен Серге-евна-а! Я точно говорю – стрем этот не натяну-у! Позо-ориться, что ли? Лучше ва-аще на «язык» не па-айду!
– Еще как пойдет, – фыркнула Татьяна, толкая Зинаиду в бок. – И натянет. Вероника у нас любит выпендриться, ей надо, чтоб ее поуговаривали, хоть ты тресни.
– А мне в прошлом месяце премию не дали, так что я вообще сейчас могу не выходить! – орала тетка с мужской фигурой. – И вспомните, господа, вспомните! У вас ведь больше нет такой фигуры, как у меня! А я не выйду! Потому что не выдали!
Татьяна опять сжала губы, чтобы не рассмеяться:
– И в этом месяце не выдадут. Она девчонкам ляпнула, что любовник бухгалтерши ее за бока щипал, теперь Ия ее со свету сживает.
– А у меня вообще модель пропала! – пищала серенькая мышка. – Мне ее специально моделировали, а теперь пропала. Елена Сергеевна, скажите Даниловой, чтобы новую сшила.
– Фиг тебе! Я сама себе еще не дострочила!
Татьяна снова толкнула в бок Зинаиду.
– Сейчас ей Ивская задаст. Зарвалась Лидочка. У Наташки одно плечо кривое, ей специальную накладку на спину делают. Очень показательная модель, а Лидка шить отказывается!
Однако Ивская не стала распыляться на Данилову, а просто пригвоздила ту одной фразой:
– Сделаешь!
Зинаида смотрела на весь этот агрессивный улей, и глаза у нее становились все шире.
– Тань, и как Ивская с ними со всеми управляется? Железная женщина.
Татьяна как-то странно на нее посмотрела и неопределенно хмыкнула:
– Не знаю, не знаю… Это она здесь…
Что имела в виду Таня Боева, Зинаида поняла вечером.
Часам к десяти вечера, когда модельные дела, вероятно, определились, и дамы теперь сидели, просто обмениваясь колкостями, неизвестно с какого перепугу, Данилова снова подняла болезненный вопрос:
– А закончить дефиле можно вот таким фейерверком – выходит на поклон Елена Сергеевна, а ее под ручку веду я, в топике и в юбке. У меня, значит, такая прическа…
– Пагдон, Йидия Никовавна, пагдон! Но отчего это вы Еену Сеггевну под гучку? Она газве у нас немощная? А, у нее будто инсуйт от вашего топика, да? – старательно выговаривала Агапова. – А может, вучше я пойду? Я ж, некотогым обгазом, модейег!
– И правда! – взвизгнул еще кто-то. – Ты, Лидка, перед своим мужем в топике кривляйся. Точно, девчонки?
По бару прокатился хохот.
– Нет, ну он не будет смотреть. Говорит, что это срам для нашей семьи, – понуро объясняла Данилова. – А я такую сережку в пупок ввинтила…
