Красавица и герцог - Джулия Куин

Томас первым вошел в комнату.

— Уиндем, — отрывисто бросила герцогиня. Она никогда не обращалась к внуку по имени, предпочитая титул.

Томас сухо кивнул.

— Я приказал отнести вещи мистера Одли в синюю шелковую спальню.

Грейс бросила осторожный взгляд на старуху, ожидая ее ответа. Синяя шелковая спальня была одной из гостевых комнат. Довольно красивая и нарядная, она не принадлежала к числу лучших комнат в замке, не выделяясь ни размерами, ни пышностью, однако располагалась недалеко от покоев самой герцогини.

— Превосходный выбор, — одобрила старуха. — Однако повторяю: не называй его мистером Одли в моем присутствии. Я не знаю этих Одли и знать не хочу.

— Не думаю, что и им захотелось бы свести знакомство с вами, — парировал ее выпад мистер Одли, входя в комнату вслед за Томасом.

Герцогиня высокомерно воздела брови, будто желая подчеркнуть свое превосходство.

— Мэри Одли — сестра моей покойной матери, — продолжил Джек. — Она и ее муж, Уильям Одли, взяли меня к себе новорожденным младенцем. Они воспитали меня как собственного сына и, уступив моей просьбе, дали мне свое имя. Я не собираюсь от него отказываться. — Он холодно взглянул на герцогиню, ожидая, поднимет ли она брошенную перчатку. Однако, к удивлению Грейс, старуха промолчала. Тогда он повернулся к Грейс и отвесил учтивый поклон. — Вы можете обращаться ко мне «мистер Одли», мисс Эверсли.

Грейс присела в реверансе. Возможно, подобный жест не был предписан правилами этикета — статус мистера Одли оставался пока расплывчатым и неясным, — но этого требовала простая вежливость. В конце концов, джентльмен ведь поклонился.

Грейс покосилась на герцогиню, хмуро сверлившую ее взглядом, а затем на Томаса — тот весело усмехался, не скрывая при этом раздражения и досады (совершенно непонятно, как ему это удавалось).

— Ее светлость не может рассчитать вас за то, что вы называете мистера Одли его официальным именем, — заявил он с обычным легким оттенком нетерпения в голосе. — А если она это сделает, то я отправлю ее куда подальше, а вам назначу пожизненное содержание.

Мистер Одли посмотрел на Томаса с удивлением и явным одобрением, после чего повернулся к Грейс.

— Звучит заманчиво, — улыбаясь, прошептал он. — И насколько же далеко можно ее отослать?

— Я подумываю о том, чтобы расширить свои владения, — отозвался Томас. — Внешние Гебридские острова чудо как хороши в это время года.

— Ты просто жалок, — прошипела герцогиня.

— И чего ради я ее терплю? — громко посетовал Томас. Размашистым шагом он подошел к буфету и налил себе выпить.

— Ее светлость — ваша бабушка, — строго напомнила Грейс, пытаясь призвать мужчин к благоразумию.

— Ах да, родная кровь, — вздохнул Томас. — Говорят, она гуще, чем вода. Какая жалость. — Он смерил взглядом новоявленного кузена. — Вы вскоре поймете, что я имею в виду.

Грейс ожидала, что снисходительно-покровительственный тон герцога заставит мистера Одли ощетиниться, но его лицо не выражало ничего, кроме вежливого внимания. Любопытно. Похоже, мужчины заключили своего рода лицемерное перемирие.

— А теперь, — объявил Томас, повернувшись к бабушке и глядя на нее в упор, — я вернул вам ваше сокровище и умываю руки. Блудный сын приник к вашей любящей груди, мир вновь обрел гармонию. Не мой мир, — добавил он глухо, — полагаю, теперь этот мир принадлежит кое-кому другому.

— Только не мне, — возразил мистер Одли, тогда как остальные хранили молчание. На губах его заиграла ленивая усмешка — так улыбаются плуты и самые отчаянные бродяги. — Если вам интересно, — добавил он.

Томас наморщил нос с видом полнейшего безразличия.

— Мне не интересно.

Грейс растерянно посмотрела на мистера Одли. Тот все еще улыбался. Ее испуганный вопрошающий взгляд метнулся к Томасу.

Уиндем кивнул девушке, приветствуя ее кривой ухмылкой, затем поднес к губам бокал и осушил его одним ужасающе огромным глотком.

— Я ухожу.

— Куда? — потребовала ответа герцогиня.

Томас помедлил, стоя в дверях.

— Я еще не решил.

Что означало «куда угодно, только бы подальше отсюда», заключила Грейс.

Глава 7

Джек посчитал уход Уиндема удобным предлогом, чтобы ретироваться.

Не то чтобы ему особенно нравился герцог. Напротив, он откровенно обрадовался, когда Уиндем заявил, что уходит, и направился к дверям. Джеку хватило с лихвой напыщенного самодовольства его светлости. Но мысль о том, чтобы остаться в одной комнате с герцогиней… Даже общество очаровательной мисс Эверсли не казалось ему настолько соблазнительным, чтобы и дальше терпеть эту муку.

— Пожалуй, мне тоже пора откланяться, — объявил он.

— Уиндем не откланялся, — сварливо проворчала герцогиня. — Он покинул дом.

— В таком случае я прощаюсь с вами до завтра, — любезно заметил Джек. — Так будет точнее.

— Еще даже не стемнело, — нахмурилась старуха.

— Я устал. — Джек сказал правду. Он действительно чертовски устал.

— Мой Джон обычно не ложился в постель до самого рассвета, — тихо произнесла герцогиня.

Джек вздохнул, стараясь подавить в себе жалость к этой женщине. Жесткой, беспощадной и крайне неприятной. Похоже, она по-настоящему любила сына, его отца. И потеряла его.

Матери не должны переживать смерть своих детей. Это противоестественно. Джек был твердо убежден в непреложности этой истины.

Поэтому вместо того чтобы возразить герцогине, что на долю ее Джона едва ли выпадало столько злоключений сразу, в один день — его не похищали, не связывали, не шантажировали и не лишали пусть и жалких, но вполне сносных доходов, — Джек выступил вперед и положил на столик перед старухой кольцо, которое снял с ее пальца прошлой ночью. Собственный перстень лежал у него в кармане. Джек сомневался, стоит ли показывать его этой мегере.

— Ваше кольцо, мадам. — Старуха кивнула, взяв кольцо в руки. — Что означает буква D? — поинтересовался Джек, решив извлечь хоть какую-то выгоду из своего плачевного положения. Этот вопрос всю жизнь не давал ему покоя.

— Дебнем. Я урожденная Дебнем. — Что ж, это многое объясняло. Мать передала фамильную реликвию любимому сыну. — Мой отец был герцогом Ранторпом.

— Это меня не удивляет, — пробормотал Джек и учтиво поклонился, предоставив герцогине решать, можно ли принять его замечание за комплимент. — Приятного вечера, ваша светлость.

Герцогиня разочарованно поджала губы, но затем ей, видимо, пришло в голову, что если кто и одержал победу в бурных сражениях этого долгого и утомительного дня, так это она сама.