На милость дня. Былинки - Александр Г. Раков

качал вагон скрипучийЕле слышные сперваПро великий и могучийВ громкой музыке слова.Отзывалась сладкой больюТа, утраченная быль,Где страна была страною,А народ – народом был.Где рассвет вставал рассветней,Был победным цвет знамен.Тут взлетел аккорд последний,И умолк аккордеон…Мчались встречные составы,Огоньки вдали зажглись.По развалинам ДержавыПоезд шел в иную жизнь.Игорь Ляпин

Скажите мне доброе слово

Да откуда она свалилась, эта черная, грохочущая громами, вспыхивающая зигзагообразными молниями, не поддающаяся разуму и тормозящим чувствам – злость злющая? Все начиналось прекрасно, налаживалась погода, а мы собирали втайне от котов вещи на дачу. Завтра должны приехать строители новой долгожданной бани. Большинство живущих поймут измученных вынужденным полосканием в замкнутом водном пространстве питерцев, которое словно в шутку называется мытьем в ванне. Не буду отбирать у классиков хлеб в их непревзойденных описаниях банного священнодействия, Если слово звучит тут неуместно, готов заменить его подгляданным у В. И. Даля словом «баниться», Не зря говаривали в народе: «Баня – мать вторая»,

После бани

Вот-вот от пару вылетят оконца, вот-вот от жару вспыхнут волоса, того гляди иль каменка взорвется, иль крыша улетит под небеса. Но мы из пекла этого выходим, рубах не в состоянье застегнуть, немного очумевшие и вроде к тому же обалдевшие чуть-чуть. А дома бабы тешатся, проныры, им дело есть всегда и до всего: «Да все ли хорошенько-то промыли? Да в спешке не забыли ли чего?» Но вот и чай, Придя в себя немного, мы на хозяек весело глядим: «Мол, чай-то чаем, но закон у Бога для всех по омовении един…» Встречаем молчаливую преграду. Пусть мало нас, но каждый – удалец. Тем более мы боремся за правду, и правда торжествует наконец. Сперва идут хозяйственные темы, но через час – матерые умы – любые философские проблемы, как семечки, расщелкиваем мы. Открыв, что восемь пятниц на неделе, и дома утвердив былую власть, мы плюхаемся в чистые постели и чувствуем, что баня удалась (Виктор Коротаев).

И вдруг такое вкусное предвкушение от дачных забот, от разборки старой и начала строительства новой бани рухнуло, словно карточный домик. Рухнуло, как всегда, из-за ерунды: куда-то запропастилась связка ключей от машины. Ладно, если бы потерялись единственные ключи, без которых с места не сдвинуться, – так нет, пропали ключи запасные, решившие поиграть в прятки. Но на нашем семейном горизонте с мужской стороны уже появилась набирающая ярость туча. Вряд ли природа расточилась бы тратить такое огромное количество энергии по пустяковому поводу. Это вряд ли природа, но не человек! Откуда, из каких таинственных мутных глубин вдруг водопадом полилось раздражение, переходящее в кулачное стремление обидеть побольнее? Ключи? Какие там еще ключи? Да нет, это уже не ссора, это вихрь, с желчью несущийся от «обиженного» мужа, это ураган старых, давно забытых «грехов», колкого сора ошибок, ошибочек и вовсе недоразумений, сопровождающих любую долгую семейную жизнь! Куда подевалась любовь, в которой ты распинался в праздничные или торжественные дни? В какую вазу поставить те разноцветные «цветы» иронии и сарказма, которыми ты одарил супругу? Даже яркий солнечный день за окном не в силах утишить разбушевавшееся море твоих накопившихся обид.

Все можно. Даже горе выжечь.Ожог терпением зашить.Когда придет желанье выжить,И вслед за ним – желанье жить.Поверь затертой поговорке,Что все пройдет в конце концов.Но не сдирай подсохшей коркиС незаживающих рубцов.Надежда Полякова, СПб.

Наконец усталый ураган помалу теряет силу. Потерянная жена плачет, в безсилии опустив уставшие от работы руки, И тебе вдруг становится не по себе: твой сыр-бор, ты и поджег, «Так мы едем на дачу?» – примирительно говоришь ты, уже способный к прощению. «А ключи? – тихо, сквозь обиду спрашивает жена. – Без них же ты не можешь поехать!» «Ерунда! – уже весело отвечает муж, Или найдутся, или новые сделаем, Давай побыстрее собираться – как бы дождик дорогу не намочил…» У мужа прекрасное настроение – под стать чудесной летней погоде за июньским окном, На голубом небе, куда ни глянь, – ни тучки, ни облачка…

Доброе слово

Среди невезенья иного,Среди невеселого дняСкажите мне доброе слово,И слово утешит меня.Прошу я не хлеба, не крова.Надежней и проще всего:Скажите мне доброе слово,И я оправдаю его.Вспорхнет оно бабочкой алой,Взметнется лучом впереди.Не стоит и малости малойИсторгнуть его из груди.Счастливей, чем счастья подкова,Дороже, чем горечь добра.Спасибо за доброе слово.Спасибо за слово добра.На струнах унынья былогоПускай зазвучит торжество!Скажите мне доброе слово.А я преумножу его.Людмила Щипахина

Псалом Давида 6 Молитва кающегося грешника о помиловании

Господи! Не в ярости Твоей обличай меня, и не во гневе Твоем наказывай меня. Помилуй меня, Господи, ибо я немощен; исцели меня, Господи, ибо кости мои потрясены; и душа моя сильно потрясена; Ты же, Господи, доколе? Обратись, Господи, избавь душу мою, спаси меня ради милости Твоей. Ибо в смерти нет помятования о Тебе; во гробе кто будет славить Тебя? Утомлен я воздыханиями моими; каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими омочаю постель мою. Иссохло от печали око мое, обветшало от всех врагов моих.

Ты такое прощала,Так умела любить,Так легко забывала,Что другим не забыть;На такие лишеньяС отрешенностью шла,С чисто русским терпеньемКрест свой бабий несла;Так душой понималаБоль его и беду,Что, конечно, бывалаИ в раю, и в аду.А ни вздохов, ни жалоб, —Было б счастье в дому.Даже смерть оправдала бИ простила б ему.Только лжи не стерпела,Лжи одной не снесла,Оправдать не сумелаИ понять не смогла.Александр Яшин † 1968

Великая неизвестная…

Пусть роют щели хоть под воскресенье. В моих руках надежда на спасенье. Как я хотел вернуться в до-войны, предупредить, кого убить должны. Мне вон тому сказать необходимо: «Иди сюда, и смерть промчится мимо». Я знаю час, когда начнут войну, кто выживет, и кто умрет в плену, и кто из нас окажется героем, и кто расстрелян будет перед строем. И сам я видел вражеских солдат, уже заполонивших Сталинград, и видел я, как русская пехота штурмует Брандербургские ворота. Что до врага, то все известно мне, как ни одной разведке на войне. Я говорю – не слушают, не слышат, несут цветы, субботним ветром дышат, уходят, пропусков не выдают, в домашний возвращаются уют. И я уже не помню сам, откуда пришел сюда и что случилось чудо. Я все забыл. В окне еще светло, и накрест не заклеено окно (Арсений Тарковский † 1989).

Когда началась вся эта куролесица перестройки, ошалевшие от свалившегося счастья свободы люди стали писать всяческие глупые и не очень предложения в самые высокие инстанции. Помню, один из патриотов – а с деньгами в стране тогда, как нас уверяли, было особенно туго – гласно предлагал выкопать многокилометровую трубу из цветного металла и продать за границу. Вопрос на полном серьезе