Если спросишь, где я: Рассказы - Реймонд Карвер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я подхожу к окну и выглядываю из-за шторы. Внизу кто-то что-то говорит и ломится в дверь приемной. Я стою на месте. И молюсь, чтобы Холли дала мне знак. Молюсь, чтобы Холли подсказала мне, что делать дальше.
Я слышу, как завелся двигатель. За ним второй. Вспыхивают фары, и — одна за другой — машины выруливают с площадки на шоссе.
— Дуэйн, — говорит Холли.
И в этом она тоже права.
И вот еще что
(Перевод Е. Решетниковой)
Максин, жена Эл Ди, вернувшись вечером с работы и обнаружив, что Эл Ди снова напился и ругается с Рей, их пятнадцатилетней дочерью, велела ему убираться из дома. Эл Ди и Рей спорили, сидя за кухонным столом. Максин еще не успела снять пальто и положить сумочку, как Рей сказала:
— Скажи ему, мам. Скажи, о чем мы с тобой говорили.
Эл Ди повертел в руке стакан, но пить не стал. Максин смотрела на него пристально, взгляд был напряженный и злой.
— Не суй свой нос в то, в чем ни черта не смыслишь, — сказал Эл Ди. И еще сказал: — Я вообще не воспринимаю всерьез людей, которые целыми днями болтаются без дела и читают астрологические журналы.
— Причем тут астрология? — фыркнула Рей. — Перестань разговаривать со мной в таком тоне.
Сама Рей в школе не появлялась уже несколько недель. Заявила, что никто не заставит ее туда пойти. На что Максин сказала: мало нам было дешевых трагедий, вот теперь еще одна.
— Заткнитесь оба! — рявкнула Максин. — Господи, у меня уже от вас голова раскалывается!
— Скажи ему, мам. Скажи, что у него с головой не все в порядке А с головы начинаются все проблемы. Да тебе любой, кто хоть каплю в этом разбирается, скажет, что с нее все и начинается!
— Да? А как же диабет? — вмешался Эл Ди. — А эпилепсия? Мозг не может этого контролировать!
Он демонстративно отсалютовал Максин стаканом, а потом выпил его до дна.
— Может! И диабет, — сказала Рей, — и эпилепсию. И вообще все что угодно! Мозг, к твоему сведению, самый важный орган в человеческом теле: он всем управляет.
Она взяла его сигареты, вынула одну и прикурила.
— А рак? Как насчет рака? — спросил Эл Ди.
Он решил, что наконец-то подловил ее. Он взглянул на Максин.
— Я уже и забыл, с чего мы начали, — объяснил он ей.
— Рак, — Рей покачала головой: до чего же он наивен. — Рак тоже. Рак зарождается в мозгу.
— Бред! — Эл Ди ударил ладонью по столу. Пепельница подпрыгнула. Его стакан опрокинулся и скатился на пол. — Ты совсем свихнулась, Рей! Я тебе точно говорю, свихнулась!
— Заткнись! — рявкнула Максин.
Она расстегнула пальто и положила сумочку на стойку. Потом посмотрела на Эл Ди:
— Все, Эл Ди, ты меня окончательно достал. И Рей тоже. И вообще всех вокруг. Я много думала об этом. Я хочу, чтобы ты убрался отсюда. Сегодня. Прямо сейчас. Немедленно. Сейчас же выметайся отсюда к чертовой матери.
Эл Ди не собирался никуда уходить. Он перевел взгляд с Максин на банку с огурцами, которая простояла на столе с самого обеда. Он взял банку и швырнул ее на улицу прямо через закрытое окно.
Рей вскочила со стула:
— Господи, совсем чокнулся!
Она встала поближе к матери и судорожно втянула воздух.
— Звони в полицию, — распорядилась Максин. — Он не в себе. Пойдем отсюда, пока он тебя не покалечил. Звони в полицию, — повторила Максин.
Они попятились к выходу.
— Ладно, ухожу, — сказал Эл Ди. — Прямо сейчас собираюсь и ухожу, — сказал он. — Давно надо было. Все равно тут одни психи. Настоящий дурдом. И без вас проживу. Думаете, тут медом намазано, в этом дурдоме?
Из разбитого окна тянуло холодком прямо ему в лицо.
— Вот туда сейчас и пойду, — сказал Эл Ди. — Туда вон, — сказал он, ткнув в сторону окна пальцем.
— Прекрасно, — отозвалась Максин.
— Все, я ухожу, — заявил Эл Ди.
Он ударил ладонью по столу. Отпихнул назад стул. Встал.
— Больше вы меня не увидите.
— Насмотрелись уже — дальше некуда, — сказала Максин.
— Вот и замечательно, — сказал Эл Ди.
— Ну и чего ты ждешь? Выметайся, — продолжила Максин. — Я плачу за квартиру — имею полное право выставить тебя вон. Уходи, сейчас же.
— Ухожу. Нечего меня подгонять, — огрызнулся он. — Уже иду.
— Вот и иди, — сказала Максин.
— Подальше от этого дурдома, — сказал Эл Ди.
Он пошел в спальню и достал из шкафа один из ее чемоданов. Это был старый ногахайдовский чемодан, белый, со сломанным замочком. Она обычно брала его с собой в колледж, до отказа набивая свитерами. Он тоже когда-то ходил в колледж. Он кинул чемодан на кровать и стал складывать в него белье, брюки, рубашки, свитера, старый кожаный ремень с медной пряжкой, носки и вообще все свои вещи. С ночного столика он захватил журналы: будет что почитать. Взял пепельницу. Он засунул в чемодан все, что смог, все, что в него влезло. Он застегнул его с той стороны, где замочек был исправным, стянул ремешком и тут вспомнил, что не взял всякую мелочь из ванной. Он отыскал виниловый несессер на верхней полке в шкафу, позади ее шляпок. В него он покидал бритву и крем для бритья, тальк и сухой дезодорант, и еще зубную щетку. Пасту тоже взял. А потом еще захватил зубную нить.
Он слышал, как они вполголоса разговаривают в гостиной.
Он умылся. Положил в несессер мыло и полотенце. А потом еще и мыльницу и стакан с раковины, и маникюрные ножницы, и щипчики для завивки ресниц.
Несессер он закрыть не смог, но это не сильно его расстроило. Он надел пальто и подхватил чемодан. И пошел в гостиную.
Увидев его, Максин обняла Рей за плечи.
— Я собрался, — сказал Эл Ди. — Пришел попрощаться… Не знаю, что еще сказать, — кроме того, что надеюсь больше никогда тебя не увидеть. И тебя тоже, — сказал Эл Ди, обращаясь к Рей. — Со всеми твоими бреднями.
— Уходи, — сказала Максин. Она взяла Рей за руку. — Ты уже достаточно зла причинил этому дому. Уходи, Эл Ди. Убирайся, оставь нас в покое.
— Все начинается с головы, — сказала Рей. — Подумай об этом.
— Ладно, я ухожу, больше мне нечего сказать. Все равно куда. Главное, — подальше от этого дурдома.
Он в последний раз огляделся вокруг, а потом переложил чемодан из одной руки в другую и сунул несессер подмышку.
— Я буду на связи, Рей. А тебе, Максин, самой советую бежать из этого дурдома.
— Это ты превратил все в дурдом, — сказала Максин. — Этот дурдом — твоих рук дело.
Он поставил чемодан на пол, а сверху положил несессер. Потом распрямился во весь рост и посмотрел на них в упор.
Они попятились назад.
— Осторожно, мам, — сказала Рей.
— Было бы кого бояться, — сказала Максин.
Эл Ди сунул несессер под мышку и взял чемодан. Потом сказал:
— Да, и вот еще что…
Но что именно — он так и не смог придумать.
Всякие мелочи
(Перевод Е. Решетниковой)
В тот день с самого утра изменилась погода, снег таял, превращаясь в грязную воду. По слуховому окошку, выходящему на задний дворик, струйками текла вода. На улице смеркалось; из-под колес проезжающих мимо машин летели брызги. В доме тоже становилось темно.
В тот момент, когда она появилась в дверях спальни, он заталкивал одежду в чемодан.
— Я рада, что ты уходишь! Как я этому рада! — крикнула она. — Слышишь?
Он продолжал складывать вещи в чемодан.
— Сукин ты сын! Да я просто счастлива, что ты уходишь! — она заплакала. — Ты ведь даже мне в глаза смотреть не смеешь!
Тут она заметила на кровати фотографию ребенка и схватила ее.
Он поднял на нее взгляд, она утерла слезы и пристально на него посмотрела, а потом развернулась и пошла обратно в гостиную.
— Положи на место, — сказал он.
— Собирай вещи и уматывай, — отозвалась она. Он ничего не ответил. Застегнул чемодан, надел пальто и, прежде чем выключить свет, оглядел комнату. А потом пошел в гостиную.
Она стояла в дверях кухоньки с ребенком на руках.
— Отдай мне ребенка, — сказал он.
— Ты в своем уме?
— В своем. Но прошу: отдай мне ребенка. Я потом пришлю кого-нибудь за его вещами.
— Не смей его трогать, — прошипела она.
Малыш заплакал, и она откинула край одеяла, прикрывавший его голову.
— Ш-ш-ш, — принялась она успокаивать.
Он направился к ней.
— Ради бога! — воскликнула она. И сделала шаг назад, в кухню.
— Отдай мне ребенка.
— Убирайся отсюда!
Она отступила в угол к плите, стараясь как можно больше прикрыть своего малыша локтем.
Но он был уже рядом. Он потянулся через плиту и вцепился в ребенка.
— Отдай, — сказал он.
— Отстань, отстань! — закричала она.
Ребенок орал, весь красный как рак. Они задели висевший за плитой цветочный горшок, и он упал.
В какой-то момент он припер ее к стене и попытался разжать руки. Теперь он тоже держал малыша, навалившись всем телом.
