В любой гадости ищи свои радости - Штаний Люба

Вместо блондина — сплошное кровавое месиво с выступающими обломками костей и обрывками сухожилий. Но, что хуже всего, последнего мужчины не стало вообще. Третье ‘окно’ было затянуто тошнотворно-бурым пульсирующим маревом, сквозь которое проступали очертания непонятно чего…

— Так будет. И это только твоя вина. — Отчеканила стерва холодно — Подумай, пока есть время.

Возможно, если очень хорошо попросишь, я сохраню жизнь кому-то из них. — Женщина звонко рассмеялась и добавила. — Если захочу!

Я из последних сил сдерживала рыдания, подступившие к горлу, когда ‘окна’ растаяли, и блондинка небрежно взмахнула рукой. Сон дрогнул, пошёл трещинами и осыпался сотнями искристых осколков…

Я вскочила на ноги. И очень вовремя, кстати. Со всех сторон к угасающему костру тянулись чуть отличающиеся по оттенку от ночной тьмы языки мрака. Чёрт знает, что это значит, но проверять на своей шкуре что будет, когда они доберутся до нас, не хочется совсем. И даже если мой страх — последствия странного сна-наваждения, плевать! Лучше перебдеть чем недобдеть!

Находясь буквально на волосок от истерики, я взвыла белугой. Алехандро, даром что инвалид, взвился в момент. Но я, всё равно, оказалась быстрее и за пол секунды до того, как он выхватил из-за пазухи памятный ножичек, швырнула в ближайший ‘язык’ горящую ветку.

Видимо, не зря, потому что темнота зашипела разъярённой кошкой и отпрянула. Мой зомбик позеленел, что впрочем, мало повлияло на его привлекательность. Тем более, что колер на личике и без того неоднообразный.

Мама! Тьма по углам обрела глаза. Золотисто-рыжие и очень-очень злые. Само по себе жутковато, конечно, но не так чтобы очень, а вот их колличество…Сотни и сотни крохотных глазок на одно, пусть и просторное помещение… Это пугало. Сильно. Очень сильно!

И без того ‘спокойная’ после демонстраций смерти, икнув, я сиганула через костёр, расшвыривая копытами горящие ветки. Наплевав на брезгливость и прочие заморочки, каким-то даже для себя самой загадочным образом, ухватила Алехандро за рваньё и зашвырнула себе на спину.

Бедный горбун от неожиданности только крякнул и вцепился в мой хвост. А потом он заорал. Громко так, со вкусом, от души… Видимо потому, что из мрака, вспучившегося и брызнувшего окрест угольными каплями, на нас налетел рой фей. Золотистых, крохотных и очень злых.

Выбивая грудью дверь, я успела заметить чёрные прожилки на полупрозрачных стрекозиных крыльях и тёмные пряди в блондинистых шевелюрах, миловидные личики и кроваво-алые безумные глаза, мерцающую бликом солнечного луча кожу и острые иглы миниатюрных кинжалов. Каждая феечка вряд ли была больше человеческой ладони, но все, вместе взятые, они с лёгкостью могли искромсать нас с Алехандро на бутерброды. А однозначность их намерений почему-то не оставляла ни малейших сомнений.

Уже вылетев на улицу, я вспомнила об оставленных в домике-бункере припасах и на ходу обернулась. От жуткого зрелища, меня передёрнуло и, пропахав копытами мокрую, склизкую после дождя землю, я резко затормозила. Горбун не удержался и, перелетев через мою голову, плашмя шлёпнулся прямо разноцветным личиком в радостно хлюпнувшую грязь.

А сзади… Квадратными глазами я вылупилась на фей в проёме выломанного прохода. Первым, что увидела была сама дверь висевшая на покорёженной петле. Огромная, сантиметров тридцати толщиной, метра два на три, дверь обзавелась конкретной дырищей по центру. При наличии должного количества воображения, можно было даже рассмотреть контуры пробившего её тела. М-м-м-оего…

На стене её крепили четыре полосы металла с палец толщиной и шириной в две мои ладони. Они шли от самой стены через всю дверь и скрепляли брусья-брёвна между собой. Когда-то… Теперь просто торчали покорёженными ошмётками стали. Ещё и обломки засова, которым дверь запиралась изнутри… Ик! Учитывая тот факт, что он представлял собой неслабое бревно… Это ж как так-то?

Но самым жутким было то, что самого тёмного проёма-входа в здание-бункер, попросту не было.

Словно на невидимой плёнке, там копошились сотни и сотни сногсшибательно прекрасных, но от того не менее пугающих тускло светящихся тварей. Они ощупывали крохотными ладошками пространство перед собой, пинали его ножками в чёрных туфельках, некоторые пытались грызть или пробить с разбега, то есть с налёта. То ли толпа обезумевших мимов, то ли пчёл на покрытом мёдом стекле, то ли бред свихнувшейся кобылы… Последнее кажется наиболее вероятным.

А неправильно-кровожадных фей с каждой секундой становилось всё больше. Видимо, тылы напирали на авангард, припечатывая их к незримой преграде, медленно, но верно расплющивая.

Перекошенные личики и раскинутые ручки-ножки всё меньше шевелились, за неимением такой возможности. Знатные получились бы обои. Угу… Для шизофреника-авангардиста классные, а меня в дрожь бросает от этакой красотищи.

— Чтоб меня… — Раздался из-за спины сдавленный стон Алехандро.

Я, сглотнув, оторвалась от необъяснимого зрелища и обернулась. Горбун сидел в грязи и квадратными глазами пялился на фей. Заляпанный грязью, он выглядел куда симпатичнее, чем обычно. Кто бы знал, что плотный слой глины кому-то может так идти!

Нужно взять себе на заметку… Если станет совсем пакостно, снова искупать вонючку в грязюке и, вуаля, ничуть не мерзко! Вон, даже глазюки стали почти человеческие. Квадратные, правда, но зато видно, что серые, а не красные. Теперь на уродца смотреть было даже приятнее, чем на развороченный вход в наше временное пристанище. Угу. Пристанище, едва не ставшее последним приютом. А ведь там…

Господи, ну почему я сумки-то не прихватила, раз Алехандро вытащила, а? И как теперь быть?

Обратно я не полезу ни за какие коврижки. Только в чём и из чего мы будем готовить? Вопрос актуальный, поскольку есть хочется очень. Даже не есть, а жрать. Вчера мы так упахтались, что ужинать сил не осталось. Про обед вообще молчу. Что-то меня эта вынужденная диета напрягает, как лося валенки.

Кряхтя, поднялся из чачи горбун. Вернее попытался подняться. Раскисшая, скользкая земля, видимо, оказалась слишком серьёзным испытанием для разнокалиберных конечностей уродца.

Может ещё и шок от неожиданного пробуждения, швыряние и без того кривой тушки на спину, весёлая поездка пузом на лошадином позвоночнике, пробивание двери и последующее приземление повлияли на хлипенькую координацию движений кошмарика.

Минуты три понаблюдав за трепыханием этого жука-переростка в жидкой глине, я не выдержала и, подойдя, вздёрнула Алехандро вверх, ухватив за шкирку. Как следствие, пришлось отплёвываться от грязи, а потом ещё и офигевать от наглости уродца, вцепившегося в меня, как клещ в бродячую псину.