Будни ГКБ. Разрез по Пфанненштилю - Ольга Разумная

— Не волнуйся, в вашей со Славкой жизни все останется по-прежнему, — успокаивал Максим рыдающую на его плече Риту. — Квартира и так оформлена на тебя, а дачу в Завидово я перепишу на сына. Материально вы тоже никак не пострадаете, буду выплачивать ежемесячное пособие, сумму назовёте сами…

— Прекрати, Максим! Мне не нужны твои деньги! — громко всхлипнула Рита. — Мне нужен ты, ты сам… понимаешь?

— Понимаю. — Макс тяжело вздохнул и поднял на Марго усталые глаза. — Но и ты меня пойми, я встретил и полюбил другую женщину, вполне возможно, у нас скоро будет ребенок…

— Она беременна? — тут же насторожилась Маргарита.

— Пока нет, но мы оба очень хотим этого…

Максим улетел в Эмираты тем же вечером. Провожая его в коридоре, Марго горько и безутешно плакала, но как только за мужем захлопнулась дверь, слезы моментально высохли, а на губах покинутой супруги заиграла лукавая улыбка. Теперь она точно знала: никакого развода не будет, ведь ей удалось затащить Максима в постель, а все остальное — лишь дело техники…

Спустя полтора месяца Маргарита набрала номер Колосова и дрожащим голосом сообщила о своей беременности. Максу ничего не оставалось, как приостановить только что начатый бракоразводный процесс. 

Глава 17. Ночь откровений

Сквозь сон до Варвары донесся глухой металлический скрежет, будто кто-то поблизости от нее пытался открыть заедающий ржавый замок. С трудом выбираясь из глубокого сна, Варька еще какое-то время лежала с закрытыми глазами, силясь понять, был ли странный звук на самом деле или это лишь плод ее воображения и последствие тяжелого беспокойного дня. Однако все ее сомнения развеялись, когда необычный звук повторился, а вслед за ним последовал протяжный режущий ухо скрип. Одновременно со скрипом в палату ворвалась струя холодного осеннего воздуха, словно кто-то открыл нараспашку окно. Окно! При этой мысли Варькин сон как рукой сняло, резко вскочив с кровати, она застыла в изумлении. Картина, увиденная ею, пугала и одновременно завораживала. На широком подоконнике сидела Ксения. Лицо ее в тусклом свете луны казалось мертвенно-бледным, осенний ветер трепал длинные распущенные волосы. Девушка была в одной ночной рубашке, но, казалось, не замечала холода. Неожиданно Ксюша выпрямилась и, схватившись рукой за раму, перекинула обе ноги через подоконник…

Варварина реакция была мгновенной. Не разбирая дороги, она бросилась к окну и, цепко ухватив готовую к прыжку девушку за плечи, что есть сил дернула на себя. Ксения была выше и крупнее своей спасительницы, однако эффект неожиданности сыграл Варваре на руку, девушка охнула и вслед за Варькой повалилась на холодный больничный пол. Какое-то время они обе лежали без движения, их колотила нервная дрожь, от холода сводило руки и ноги, нужно было встать и закрыть окно.

— Эй, ты там как, нормально? — продолжая крепко держать Ксюшу, прошептала Варька. — Вниз больше сигать не собираешься?

— Н-н-нет, — стуча зубами то ли от холода, то ли от пережитого потрясения, пробормотала Ксюша.

— Точно? Обещаешь?

— Обещаю.

— Ладно уж, поверю на слово, — проворчала Варвара, разжимая затекшие пальцы.

Однако не слишком полагаясь на заверения склонной к суициду особы, она проворно закрыла окно на все задвижки, помогла Ксении подняться и почти на себе дотащила обессилевшую девушку до кровати. Затем устроилась рядом и накинула на свои и Лерины плечи одеяло. Только здесь, на безопасном расстоянии от подоконника, Варька смогла немного расслабиться. Дыхание ее постепенно пришло в норму, в голове перестали стучать надоедливые молоточки. В палате царила тишина, лишь изредка нарушаемая Лериным бормотанием и мерным похрапыванием Катерины.

— Ну у людей и нервы, — с легкой завистью проговорила Варька. — Не нервы — канаты! Ладно Лерка, ей медсестра на ночь снотворное вкатила, а вот как Катюха спит, ума не приложу. Видать, крепкая здоровая психика, не то что у нас с тобой, двух неврастеничек! Верно, Ксюх? — Варька обняла девушку за подрагивающие плечи и привлекла к себе. — А ты не молчи, слышишь, не молчи, лучше поплачь, повой, если надо, у нас, у баб, все беды со слезами выходят.

И Ксения, словно дожидаясь именно этих слов, громко всхлипнула, уткнулась лицом Варваре в грудь и горько зарыдала.

— Вот и хорошо, вот и умница, — приговаривала Варька, гладя плачущую девушку по голове. — Слезы — они лучшее лекарство, от любого горя помогают, вот увидишь, и тебе помогут.

— Нет, мне уже ничто не поможет, моя жизнь кончена! — сквозь рыдания простонала Ксюша. — Вы просто, Варя, ничего не знаете, не надо было вам меня останавливать.

— Действительно ничего не знаю. — Варька на ощупь достала из тумбочки салфетку и сунула ее в руку девушке. — А ты возьми и расскажи, все расскажи, как на духу. И потом вместе решим, зря я тебя остановила или не зря.

— Да неудобно как-то, — по-детски шмыгнув носом, проговорила Ксюша, — зачем я буду нагружать вас своими проблемами?

— Знаешь, на Востоке говорят: «Если ты спас человеку жизнь, значит, ты за него в ответе». Поэтому решить твою проблему скорее в моих интересах, иначе придется тебя удочерять, а у меня уже есть одна великовозрастная дуреха, с двумя, боюсь, не справлюсь. — Даже в темноте Варвара почувствовала, что Ксения улыбается. — Так что давай выкладывай свои страшные тайны, ночь впереди длинная, а спать после такого стресса все равно невозможно.

— Упорная вы, Варя, любого уговорите, — не заставила себя долго упрашивать Ксюша. Она слишком устала от одиночества и теперь была благодарна своей спасительнице за участие и внимание. — …Приехать в Москву с моей стороны было чистой воды авантюрой, в столице у меня не было ни друзей, ни родственников, ни знакомых, зато было страстное желание учиться именно в МГУ, а также хороший аттестат и… — Ксюша запнулась, словно размышляя, стоит ли говорить Варваре всю правду, но потом все же решилась, — и деньги, огромные по моим меркам деньги, полученные нечестным путем…

— Извини, — тут же прервала рассказ Варя, — сразу два уточняющих вопроса, ну раз у нас сегодня все по «чесноку»: сколько было денег и где ты их взяла?

— Сто тысяч рублей, — с придыханием прошептала Ксюша, — я нашла их на автобусной остановке, там, у себя в Архангельске.

— Ясно, продолжай.

— Несмотря на все мои страхи, на первых порах в Москве все складывалось удачно, прямо в приемной комиссии я познакомилась с прекрасным человеком, Ирочкой Бардиной, она-то и помогла мне без каких-либо рекомендаций устроиться домработницей с проживанием в приличную московскую семью. Так я попала в дом к Маргарите Владимировне Колосовой, вернее, к Марго — так она просила себя называть, считая, что отчество добавляет ей годы. Знаете, Варь, первое время я просто летала от счастья: шикарная квартира рядом с метро «Университет», в которой у меня есть своя, отдельная комната, вокруг милые образованные люди, а работа… Разве это работа — помыть да пропылесосить четыре комнаты? Так, одно удовольствие. Хозяйка всегда была со мной приветлива и добра, без проблем отпускала на экзамены и искренне радовалась, когда меня зачислили на первый курс экономического факультета МГУ. Представляете, в тот день Марго сама пошла в магазин и купила огромный торт и бутылку шампанского, и мы вдвоем отмечали мою победу. Помню, проболтали с ней полночи, она подробно расспрашивала про жизнь в Архангельске, про маму, отца и даже про сестренку Марусю. Я еще тогда подумала: «Надо же, какая женщина душевная, все-таки зря все москвичей за черствость и бездушие ругают, есть среди них очень хорошие люди…»

— Конечно, есть, и причем большинство, — встала на защиту земляков Варвара, — Холодность коренных жителей столицы — это миф, придуманный недовольными иногородними.

— Может, и так, — кивнула в темноте Ксюша, — но тогда я подумала, что мне просто крупно повезло с хозяевами, и старалась изо всех сил угодить Марго и Славику. Слава (кстати, он неродной сын Маргариты) тоже отнесся ко мне по-доброму. Не воображал, не задавался, разговаривал со мной как с ровней, а тем для разговоров у нас было предостаточно, мы ведь почти ровесники, Святослав всего на год меня старше. Как же мне льстило его внимание, он был таким красивым, добрым, обходительным — настоящий принц из волшебной сказки. Я и не заметила, как влюбилась в Славика по уши. Со временем мне стало казаться, что он тоже испытывает ко мне симпатию, то посмотрит как-то по-особенному, то шоколадку подарит, а пару раз даже подбросил меня на своем спортивном «Мерседесе» до университета. Нет, вы, Варь не подумайте, я не тешила себя пустыми надеждами, прекрасно понимала, насколько велика пропасть между Славиком, мальчиком из высшего общества, сыном владельца нефтяной компании, и мной, простой провинциальной девчонкой… — Ксения вдруг замолчала, и, даже не видя в темноте лица девушки, Варвара почувствовала, как тяжело и болезненно даются ей эти воспоминания. Ксюша словно заново переживала события той безумной осени, которые полностью перевернули ее жизнь и чуть не довели до самоубийства. — Хотя нет, — после непродолжительной паузы вновь заговорила Ксения, — врать не буду, закрадывалась иногда подлая мыслишка: «А чем я хуже холеных, расфуфыренных подружек Славика, с ног до головы обвешанных бриллиантами и разъезжающих на собственных автомобилях? Только тем, что не родилась в семье олигарха? Зато я гораздо добрее, умнее и образованнее этих дурех, которые с интересом читают лишь лейблы на фирменных шмотках, а дважды два умножают на калькуляторе. Признаюсь вам, Варя, честно: в душе я надеялась, что придет время, и Славик меня заметит, заметит и оценит по достоинству. Но видать, не зря люди говорят: «Бойся своих желаний, они имеют обыкновение сбываться». Сбылось и мое, причем гораздо раньше, чем я на это рассчитывала. Однажды ночью, когда Марго не было дома, Святослав постучался в мою спальню… — Ксения тяжело прерывисто вздохнула и посильнее натянула одеяло на плечи.