Фомич - Ночной Воин - Виктор Меньшов

Я замолчал и сердито засопел. Я, конечно, всё понимал и искренне сочувствовал Фомичу, но разрывался буквально пополам: сердцем я готов был пойти с ними, но разум долбил мне, что это глупо и бессмысленно.

Кто знает, как бы всё решилось, возможно, у меня хватило бы воли и ума отказаться, но вмешалась Кукушка:

- Он не хочет идти! Боится! Возьмите меня!

- Да что я?! Трусливей оловянной птички?! - рассердился я. - Иду я, иду...

- Ну вот! - возликовал Фомич. - Теперь порядок. Быстро собираемся и в дорогу! Времени у нас в обрез.

Мы пошли в Дом и стали собираться. Я искал, что могло бы стать перевязью для меча, не в руках же мне его было нести. На поясе он волочился по земле, застревал при ходьбе в ногах, мотался и стукал по коленям.

И тут я увидел умело замаскированный шкаф в стене. В нём, к моему удивлению, стояла почти новёхонькая, хорошо смазанная тульская двустволка, а рядом висел на гвоздике патронташ. На верхней полке в шкафу стояли коробки с патронами.

Я нашёл в чулане тиски и ножовку по металлу, обрезал стволы покороче, взял картечь и жакан, оставив патроны, заряженные дробью, не на птичек мы шли охотиться. Надел патронташ на пояс, коробки уложил в рюкзак, а ружьё повесил на правое плечо, стволами вниз.

Настроение у меня несколько улучшилось. Это было для меня намного привычнее всевозможного холодного оружия.

- А меч ты за спину повесь, так, чтобы рукоять над левым плечом была, тогда в случае надобности легко достать правой рукой, - посоветовал мне Оглобля.

- Зачем мне теперь меч? - удивился я, поглаживая ложе ружья.

- Не скажи! - живо возразил Оглобля. - В бою лишнего оружия не бывает. Не хватало - помню такое, бывало, а вот про лишнее - не помню.

Сам он тщательно приладил на спину два меча. Один под правую руку, другой - под левую. На поясе у него висел кинжал. Кривой татарский нож, отточенный как бритва, он засунул за голенище. Потом пересадил, предварительно наточив, старенький топор на свежевыструганное топорище, подлиннее.

Глядя на такие тщательные сборы и я, не став спорить с опытным в ратных делах Оглоблей, приладил меч за спину.

Фомич сидел в сторонке, погружённый в свои думы, и точил и без того острый клинок боевого меча.

Домовой осколком стекла полировал большую рогатину, чтобы не посадить занозу, рядом с ним лежала уже приготовленная увесистая дубина.

Балагула бродил по избе и сопел. Он брал в руки то один предмет, то другой, взвешивал на руке, качал головой и откладывал в сторону.

- Что ты маешься? - спросил Домовой. - Пойди, сделай себе дубину, как у меня. Или возьми меч, вон их полно после боя осталось.

Балагула только поморщился недовольно.

- Сам таскай такую тяжесть, - фыркнул он. - Палку, если надо будет, я и в лесу под ногами подберу. Чего её из дома тащить?

- Ты что - совсем без оружия пойдёшь? - спросил его приятель.

Балагула ничего Домовому не ответил и молча полез в погреб вниз головой.

- Что это он так полез? Свалится! - удивился я.

- Нет, не свалится, - как мне показалось, с некоторым сожалением ответил Кондрат. - Он всегда так лазит. Чистый обезьян...

В погребе был слышен стук и звон. Вскоре вылез оттуда Балагула. На поясе у него гирляндой висели... вилки!

- Ты зачем в мой сундук лазил?! - подскочил Домовой. - Там моё приданое за столько лет собранное лежит!

- Приданое у невесты бывает, - возразил Балагула.

- Это только у вас так бывает, у тех, кто родился от человека и Лешачихи, - ворчал Кондрат. - А у нас, у Домовых, приданое всегда за женихом.

- У тебя там, в сундуке, всё равно всё наворованное, - махнул на него Балагула.

- Не наворованное. А взятое у хозяев во временное пользование...

- Вот и я взял во временное пользование, - кивнул Балагула, и добавил. - У тебя. И вообще - это будет моё оружие.

- Какое же это оружие?! - потянулся к поясу с вилками Кондрат.

- Грозное!

- Что же ты этим оружием делать будешь? - улыбнулся Оглобля. - Врага по кусочкам кушать?

- Чёрные Воины выше меня? - ответил вопросом на вопрос Балагула.

- Выше, - согласился Кондрат. - Ниже тебя только табуретка, да и то не всякая.

- Кто бы говорил! Если тебя постричь, та ещё меньше меня будешь. Вот ты, допустим, Чёрный Воин...

- И что дальше? - недоверчиво переспросил Домовой.

- Встань на скамью. Вот так, - командовал Балагула приятелем. - Рост подходит. Бери теперь в руки свою дубинку и маши...

Кондрат взял в руки дубинку и махнул ею.

Прямо по голове Балагуле. Тот только охнул и сел на пол, привычно разбросав руки и ноги в сторону.

- Ты чего дерешься?! - закричал он.

- Ты сказал "маши", я и махнул... - оправдывался его дружок.

- Я сказал тебе в воздухе махать, а не по голове. Вот так и маши, а я будто подхожу к тебе сзади...

Кондрат увлеченно махал над головой дубиной, а Балагула, подкравшись сзади, ткнул его снизу вилкой в зад.

Не ожидавший такой каверзы Домовой взлетел под потолок, ударился об него головой, шлёпнулся вниз и сел прямо на стол, на воткнутую ему подлым образом вилку. Тут же он подскочил опять, взвыв от боли.

Выдернув вилку, он воздел дубинку и бросился на Балагулу, который прятался за столом и кричал оттуда:

- Я просто показать хотел! Я просто показать хотел!

- Да уймитесь же вы, обормоты! - прикрикнул на разбушевавшуюся парочку Фомич. - Надо вас дома оставить. Шуму - на сто вёрст вперед...

- Нет! Мы будем тихо! - хором заверили его два обормота. - Это мы оружие опробовали...

- Ладно. Все готовы? - оглядел воинство Фомич.

- Все, - ответил Борода. - Сейчас травочки в коробочки уложу да корешки по мешочкам.

- Балагула! Возьми Радио, - распорядился Фомич.

- Да на фига оно? - поморщился сын человека и Лешачихи, с ненавистью глядя на огромный ящик.

- Как же мы новости узнавать будем?

- Ой, тоже мне, проблема! В лесу сорок полно...

- Всё. Разговор окончен. Или бери, или оставайся.

- Возьму, возьму... Только, смотри, Кондрат мало чего несет.

- Это я буду решать, кто мало, кто много, - рассердился Фомич.

- А я что? Раз надо, значит, надо, - стушевался Балагула. - Я всегда и на всё ради общего дела готов.

Он завозился, прилаживая к Радио ремни, чтобы повесить его на спину, как рюкзак. Кондрат даже подозрительно покосился на дружка, видя такую непривычную готовность к послушанию.

Балагула продел руки в лямки, взвалил Радио на спину, сделал два шага и... сел на пол. Лицо его исказилось от боли.

- Ты чего уселся? - подозрительно спросил его Кондрат.

- Горб... - тихо и проникновенно, со слезой в голосе произнёс Балагула.

- Какой горб?!!! - заорал Домовой. - Откуда он у тебя?!!

- Вырос, - развёл руками Балагула. - Наверное, от перенапряжения всех моих остававшихся сил.