Голос призрака - Виктория Холт

— Джонатан привез тетю Софи с Жанной Фужер. Ты помнишь Жанну Фужер?

— Да, да, конечно.

Значит…

Джонатан благополучно вернулся.

Матушка пристально посмотрела на меня:

— Да, Джонатан вернулся.

Когда Дэвид и я спустились к обеду, он был уже здесь. Мое сердце возбужденно подскочило. Он изменился: стал старше и выглядел более привлекательным, чем до отъезда.

Я бросила на него взгляд и затем отвела глаза. Я надеялась, что никто не заметил, как на моих щеках выступил румянец.

— Я слышал о свадьбе, — сказал он. — Поэтому хочу поздравить вас.

— Спасибо, — ответила я слабым голосом.

Он подошел и, положив мне на плечи руки, легко поцеловал меня в щеку.

— Итак, — сказал он ворчливо, — ты опередила события.

Он слегка улыбнулся, и я попыталась ответить ему тем же.

— Сколько я отсутствовал? Восемь месяцев? И, вернувшись, нашел тебя замужней женщиной.

Он воздел глаза к потолку, как будто сказал шутку, и я почувствовала облегчение, что он воспринял это так легко.

— Когда ты вернулся? — спросила я.

— Два дня назад.

«Два дня, — думала я. — Пока я каталась в парке, такая довольная, смеющаяся и счастливая, Джонатан вернулся домой с тетей Софи. Если бы я только знала…»

Сабрина, присоединившись к нам, сказала:

— Дикон так рад, что Джонатан дома.

— Конечно, — отозвалась я.

— Бедняжка, это было тревожное время для него.

Затем появилась тетя Софи. Как описать ее походку? Она скорее скользила, чем шла, и так тихо, что никто не знал, тут ли она, и, только подняв голову, замечал горящие, напряженные глаза на наполовину скрытом лице.

Интересно, как она выглядит без капюшона и как велик у нее был шрам от того ужасного ожога, который она получила во дворце Луи XV во время свадьбы теперь обезглавленной королевы.

На ней было платье изысканного розовато-лилового цвета-с капюшоном. Я видела только темные волосы с одной стороны лица — капюшон скрывал другую. Все вокруг нее напоминало о трагедии, о которой знали все.

— Мы счастливы, что Софи в безопасности. Моя мать, казалось, была настроена на патетический лад, чтобы дать Софи почувствовать, что она дома. Она всегда так вела себя с Софи. Я помнила времена, когда она, казалось, чувствовала себя виноватой в уродстве Софи только потому, что присутствовала при катастрофе, и мой отец, который в то время был помолвлен с Софи, благополучно спас матушку, в то время как дядя Арман спасал Софи. Это случилось задолго до того, как я родилась, около двадцати трех лет назад, и все это время Софи чувствовала свою ущербность. А сейчас ей должно было быть сорок лет.

— Рада слышать, что Жанна Фужер тоже приехала, — сказала я.

— Я не могла оставить Жанну.

— Конечно, — вставила матушка. — Жанна — верный друг. Я хотела пригласить ее к нам за стол, но она отказалась. Она сторонник формальностей. «Жанна, — сказала я ей, мы считаем тебя другом». — «Я горничная мадемуазель Софи, мадам, — ответила она. — И именно ей хочу оставаться». Я никак не смогла убедить ее.

— Если не возражаете, я буду, как всегда, есть с ней, — сказала Софи. — Сегодня вечером особый случай. Я хочу видеть Клодину.

— Спасибо, тетя Софи.

Ее глаза смотрели на меня, и я видела в них оттенок теплоты, которую она выказывала Жанне Фужер, и мне было приятно, что эта странная женщина испытывает такое же чувство ко мне. Я помнила тот день в Шато Обинье, такой далекий теперь, когда мы уехали на отдых в Англию и больше не вернулись. Тогда я видела тетю Софи в последний раз.

— Садитесь за стол, — сказала моя мать. — Суп уже стынет.

Мы сели обедать, и Джонатан сказал:

— Считаю честью сидеть по правую руку от невесты. — И сел возле меня.

— Нет нужды спрашивать, был ли медовый месяц удачным, не так ли, Дикон? — спросила моя мать.

— Счастье и удовольствие сияют в их глазах, — ответил Дикон.

— Подумать только, — сказал Джонатан, — пока вы постигали радости семейной жизни, я торговался о лодке в Остенде.

— Так ты добирался оттуда? — обратился к нему Дэвид.

— Мой дорогой брат, а откуда же еще?

Как ты думаешь, мог ли выжить в Кале или еще каком-нибудь порту англичанин? Англичанин… перевозящий француженку через канал! Как ты представляешь себе все это?

— Смутно, — ответил Дэвид. — Я не ожидал, что ты сможешь пробраться через Францию.

— Джонатан когда-нибудь расскажет тебе об этом, — сказала матушка.

Она перевела взгляд с меня на Софи. Я поняла, что она имела в виду, и Дэвид тоже. Тема была слишком болезненной, чтобы обсуждать ее при Софи. Мы все услышим позже, когда ее не будет в нашей компании.

— Что ж, вы здесь и это замечательно, — сказала я. — Мы так волновались…

Моя рука лежала на столе, и Джонатан легко сжал ее. Это был, без сомнения, братский жест, но прикосновение его руки заставило меня вздрогнуть.

— Я отдала тете Софи детские комнаты, — сказала моя мать.

— О… ими не пользовались годы.

— Они понравились мне сразу же, как я их увидела, — сказала Софи.

— Они приехали рано утром. Что это был за день! — продолжала быстро говорить моя мать. — Я была так рада… а потом я ждала Шарло…

Дикон сказал:

— Он делает то, что хотел делать. Нельзя людям запретить так поступать, ты знаешь, Лотти. Он собирается жить самостоятельно.

— Что с ним будет?

— С Шарло все будет в порядке, — сказал Дикон. — Он из тех, кто среди этого сброда вскоре станет генералом, вот увидишь.

Дэвид сказал мрачно:

— Это будет слишком хорошо для армии черни.

— Да, действительно, — согласился Дикон. — Удивительно, но они получили настоящих бойцов, эти бунтовщики. Следует отметить, французы всегда были прекрасными солдатами.

Он нежно смотрел на Лотти. Он никогда не испытывал подобного чувства к своим сыновьям. Дикон был слишком эгоистичным; он не был человеком, которому присущи сентиментальные привязанности. Поэтому и его страстная любовь к моей матери была такой удивительной; и это еще больше поражало тем, что свою привязанность он не делил ни с кем.

— О да, — продолжал он, — Шарло нашел свое место под луной и его тень Луи-Шарль тоже. Когда эта глупая война кончится, когда кровожадные граждане Республики утихомирятся, когда спокойствие воцарится во Франции и все вернется на круги своя, тогда, Лотти, моя любовь, мы нанесем визит во Францию. Нас любезно примет месье генерал, украшенный всеми заслуженными медалями… и ты будешь очень гордиться им.

— Дикон, ты фантазер. Но ты прав. Он знает, как себя вести.

Суп убрали и поставили ростбиф.