Красивая - Скотт Вестерфельд

Так или иначе, новодымники обязательно узнают о таком происшествии, а уж они-то поймут, что это означает…

Лекарство сработало. У новодымников в городе есть союзники. Небо рухнуло на землю!

Раздувшаяся шаром куртка Тэлли перестала подскакивать на середине футбольного поля — на газоне, усыпанном осколками льда, содрогающимися полировальными машинками и хохочущими «кримами». Среди последних, правда, затесалось несколько ни в чем не повинных фигуристов, которые наверняка теперь жутко радовались тому, что на катке в обязательном порядке полагалось носить спасательную куртку. Тэлли поискала глазами Зейна и увидела, что его по инерции пронесло вдоль поля и он оказался в футбольных воротах. Тэлли побежала в ту сторону, по пути поглядывая на «кримов». У всех бешено пульсировали и вращались флэш-татуировки. Вот оно, просветление в действии! К счастью, обошлось без серьезных травм — несколько синяков, и все. Ну, еще у кого-то волосы немножко фейерверком подпалило.

— Получилось, Тэлли! — тихонько проговорил Фаусто, когда она пробегала мимо.

Он держал в руке осколок льда и таращился на него во все глаза, словно ничего подобного раньше не видел. Тэлли побежала дальше.

Зейн, запутавшийся в сетке ворот, истерически хохотал. Увидев Тэлли, он громко выкрикнул:

— Го-о-о-о-ол!

Тэлли остановилась, отдышалась и наконец позволила себе насладиться тем, как ясен и великолепен окружающий мир. Казалось, одним взглядом она способна охватить весь стадион, всех болельщиков. Выражение лица каждого человека представало перед ней в кристальной прозрачности и нереальной резкости при ярком свете прожекторов. Десять тысяч пар глаз смотрели на нее со страхом и изумлением.

Тэлли представила себе, как прямо сейчас произносит речь, рассказывает всем об операции, о микротравмах мозга, о той страшной цене, которую приходится платить за красоту, о том, что быть красивым означает быть безмозглым, о том, что их беззаботная жизнь пуста… Ошеломленная толпа выглядела так, словно эти люди готовы слушать.

Они с Зейном хотели дать знак новодымникам, но это было не единственной целью затеи. Забава подобного масштаба должна была на несколько дней зажечь «кримов», но Тэлли и Зейн сомневались, что даже такой острый опыт сможет полностью вылечить красавцев и красоток, не принимавших лекарство. Правда, заглянув в глаза Фаусто, Тэлли подумала, что, пожалуй, это возможно. А теперь она смотрела на многочисленных болельщиков — юных, зрелых и даже старых красавцев и красоток, — которые дружно пытались осмыслить происходящее.

«Не пробудило ли падающее небо в них больше, чем мы надеялись?» — подумала Тэлли.

Город определенно заметил случившееся. На поле хлынули надзиратели с аптечками первой помощи. Тэлли никогда не видела зрелых красоток и красавцев такими перепуганными. Как и толпы болельщиков, надзиратели явно не предполагали, что здесь, в городе, может случиться нечто подобное. Летающие телекамеры, приготовившиеся снимать и транслировать матч серии плей-офф, теперь метались над полем и снимали все, что на это несчастное поле попадало.

К концу дня о происшествии узнают во всех городах на планете…

Тэлли перевела дыхание. Она чувствовала себя примерно так, как в детстве, когда сама зажгла свой первый фейерверк и была потрясена до глубины души: она ведь нажала на одну-единственную малюсенькую кнопочку, а какой получился грохот. «А если меня за это накажут?» — испугалась она тогда. Эйфория постепенно таяла, и Тэлли не могла прогнать неприятное ощущение: хоть они с Зейном и просчитали все, что можно, — все равно кто-нибудь догадается, что авария на катке была спланирована.

Тэлли вдруг нестерпимо захотелось прикоснуться к Зейну, ей сейчас так нужна была его молчаливая поддержка… Девушка опрометью бросилась к футбольным воротам. Зейна вытащили из порванной сетки, и двое надзирателей уже обрабатывали его лицо ранозаживляющим спреем. Оттолкнув их, Тэлли бросилась к Зейну и обняла его.

На поле было полным-полно надзирателей, поэтому она замурлыкала, как красотка:

— Крутотень, верно?

— Не то слово, — отозвался Зейн.

У него на лице не было никаких флэш-татуировок, но Тэлли даже сквозь толстую зимнюю куртку чувствовала, как колотится его сердце.

— Ничего не сломал?

— Нет. Поранился немножко. — Он гордо продемонстрировал ей щеку, на которой отпечатались ячейки сетки. — Похоже, очко в нашу пользу.

Тэлли рассмеялась, нежно-нежно поцеловала его раненую щеку и проговорила ему на ухо:

— Все получилось. Все вправду получилось. Значит, мы кое-что можем.

— Можем.

— Уж после такого-то новодымники точно поймут, что лекарство действует. Они пошлют нам еще капсулы, и мы сможем все изменить!

Зейн отстранился и кивнул, но тут же потянулся к Тэлли, ласково поцеловал ее и прошептал:

— А если они этого не заметят, придется нам пойти и поискать их.

ИСПОРЧЕННАЯ ВЕЧЕРИНКА

Вечером все заливались шампанским. Хотя Тэлли и Зейн отказались от любых спиртных напитков, им казалось, что они должны сказать тост в честь того, что «кримы» благополучно уцелели после Великой Катастрофы на стадионе Нефертити.

К этому вечеру они готовились долго, репетировали каждую фразу, ответ на любой вопрос, поэтому ни слова не было сказано об алкоголе, пролитом на лед, никто не упоминал об успешно осуществленном плане. С виду все напоминало обычное щебетание юных красоток и красавцев, приходящих в себя после потрясающего и неожиданного ухода от привычной нормы.

Каждый рассказывал и пересказывал историю собственного падения — все говорили о том, как задрожал трескающийся лед, о том, как страшно и классно было лететь сквозь огни фейерверка, о том, как с неожиданным рывком надувалась спасательная куртка. А еще — о том, как потом звонили родители, видевшие репортаж со стадиона несколько раз по всем каналам. Большинству «кримов» телевизионщики задавали вопросы, и они выдавали свои истории с невинным изумлением. В городских выпусках новостей происшествие получило особую окраску: звучали призывы к отставке ряда специалистов из архитектурного совета, к полному пересмотру календаря футбольных матчей серии плей-офф и к закрытию аэрокатка навсегда (такого Тэлли никак не ожидала, и этот побочный эффект ей совсем не понравился).

Но выпуски новостей довольно скоро всем прискучили, поскольку в них начали повторять одно и то же, поэтому Зейн предложил всем прогуляться, и «кримы» разожгли большой костер в Дензел-парке.

«Кримы» сохраняли просветленность. Стоя у костра, они продолжали пересказывать свои истории, и их флэш-татуировки весело вертелись. Все болтали на привычном диалекте Нью-Красотауна — мало ли, вдруг кому-то вздумалось бы подслушать, но Тэлли улавливала в разговорах нечто большее, чем пустую болтовню. Это было похоже на то, как теперь разговаривали между собой она и Зейн, ни на миг не забывая о браслетах, но вкладывая определенный смысл в пустой, на первый взгляд, треп. Участников безмолвного заговора становилось все больше. Глядя на пламя костра и слушая болтовню «кримов», Тэлли начинала верить в то, что возбуждающее действие происшествия на аэрокатке сделало свое дело, что это не пройдет даром.