Бездна - Роберт Силверберг

К нему подошла Сандира Тейн. Ее лицо покраснело, а на лбу выступила испарина. Внешность и поза женщины прямо-таки кричали о предельном волнении, охватившем ее душу, и о злорадном самодовольстве.

— Я же говорила вам, что мы раздражаем двеллеров! Ведь так? Похоже, правдивость моего предположения полностью подтверждается.

— Да, вы оказались правы, — согласился Лоулер.

Какое-то мгновение она изучающе рассматривала его.

— Нам действительно придется покинуть остров… У меня нет ни малейшего сомнения. — Ее глаза блеснули. Казалось, Сандира торжествовала победу, и это состояние опьяняло.

Лоулер вдруг вспомнил, что Сорве — уже шестой по счету остров, который она меняет за тридцать один год жизни. Переезды, судя по всему, не слишком осложняли ее существование. Вполне вероятно, что Тейн получает от них удовольствие.

Он кивнул.

— Почему вы так уверены в этом?

— Двеллеры никогда не меняют своих решений. Если они что-то сказали, то верны данному слову при любых обстоятельствах. А убийство ныряльщиков — с их точки зрения — значительно более серьезная вещь, чем гибель каких-то других морских обитателей. Ведь двеллеры не возражают против нашего выхода в залив для рыбалки. Они и сами поступают подобным образом. Но ныряльщики — совсем другое дело. Аборигены считают своим долгом оберегать их, даже опекать.

— Да, — согласился Лоулер, — полагаю, так оно и есть.

Сандира посмотрела ему в глаза, благо они были одного роста.

— Вы прожили здесь много лет, не так ли?

— Всю жизнь.

— О, простите. Тогда вам придется очень тяжело.

— Справлюсь, — ответил он. — На каждом острове может пригодиться еще один врач. Даже такой недоучка, как я. — Вальбен рассмеялся. — Ну, а что у нас с кашлем?

— С тех пор ни одного приступа… Ваше лекарство — просто чудо.

— Вот видите.

Внезапно рядом с Лоулером вновь появился Делагард. Не считая нужным извиняться за вмешательство в беседу, Нид поинтересовался:

— Док, вы не сходите со мной к джилли?

— Зачем?

— Они знают вас и уважают. Вы сын знаменитого отца, это добавляет вам популярности… Аборигены считают вас серьезным и честным человеком. Если я пообещаю им покинуть Сорве, вы сможете поручиться за меня… Я обязательно сдержу обещание уехать и больше никогда не возвращаться…

— Джилли поверят вам и без моей поддержки, если вы им скажете об этом. Они считают, что разумные существа не способны лгать. Даже вы… Но все равно ничего не изменится.

— Ладно, Лоулер. Все-таки пойдемте со мной…

— Пустая трата времени! Лучше займитесь составлением плана эвакуации.

— Ну, по крайней мере, давайте попытаемся. Нельзя верить на слово, что жидкость сладкая, пока не попробуешь.

Вальбен задумался.

— Прямо сейчас?

— Нет, после наступления темноты, — сказал Делагард, озираясь по сторонам. — Сейчас они никого не захотят видеть. Джилли слишком заняты торжествами по поводу открытия новой электростанции. Два часа назад им все-таки удалось запустить ее. Они провели кабель от побережья до своей части острова, и по нему пошел ток.

— Что ж, молодцы!

— Встретимся у дамбы на закате, хорошо? А потом пойдем и побеседуем с ними вдвоем. Согласны, Лоулер?

Всю середину дня доктор провел в тишине своего ваарга, пытаясь осмыслить значение отъезда с острова лично для себя. Он с разных сторон примеривался к этой неприятной перспективе, стараясь приучить себя свыкнуться с ней.

За все это время не появилось ни одного пациента.

Делагард, выполняя свое обещание, данное утром, прислал ему несколько бутылей с бренди из трав, и Лоулер уже приложился неоднократно к содержимому, но без особого эффекта. Он начал подумывать о принятии очередной дозы своего транквилизатора. Правда, попозже Вальбен пришел к выводу, что наркотик в нынешней ситуации — это не очень-то хорошая идея. Даже сейчас он чувствовал себя довольно спокойно: его ощущения не являлись привычным беспокойством, а скорее, стали отупением души, тяжелым грузом депрессии, против которых его розовые капельки были совершенно бессильны. «Я скоро покину Сорве, — в очередной раз подумал Лоулер. — Мне предстоит жить где-то еще, на неизвестном острове, среди людей, чьи имена, предки и внутренний мир для меня — незнакомая земля».

Он пытался убедить себя, что никакой трагедии нет. Не пройдет и нескольких месяцев — вернется ощущение дома, будь Вальбен на Тибейре или на Вельмизе, или Кентрупе… Да где угодно!

Казалось, подобное смиренное приятие собственной участи немного помогло. Смирение… и даже безразличие… Трудность состояла в том, что Лоулер никак не мог удержать себя в этом состоянии душевного онемения. Время от времени внезапный приступ растерянности вновь охватывал его, наплывало ощущение невосполнимой утраты и непереносимого ужаса. После таких неожиданных переживаний процесс самоуспокоения приходилось начинать заново.

Когда наступил вечер, Лоулер вышел из своего ваарга и направился к дамбе.

На небосклоне сияли две луны. Вернулся на свое место и слабый фонарик Санрайза. Залив полыхал красками заката, по нему пролегли длинные полосы золотого и лилового цвета, быстро угасавшие и переходившие в серую гамму ночи прямо на глазах. Темные очертания таинственных морских созданий виднелись на мелководье. Здесь царил мир и покой.

Мысли о предстоящем путешествии вновь вернулись к Лоулеру. Он бросил взгляд в сторону бескрайнего, враждебного и непостижимого океана, раскинувшегося за пределами бухты. Сколько им придется плыть, прежде чем они найдут остров, готовый принять их? Неделю? Две? Месяц? Вальбен никогда раньше не выходил в открытое море даже на один лень. В тот раз, когда он побывал на Тибейре, это выглядело, как обычная прогулка на рыбацкой лодке неподалеку от прибрежных отмелей.

Неожиданно Лоулер понял, что боится моря, которое представлялось ему в виде огромной пасти размером с целую планету, проглотившей весь Гидрос одним чудовищным глотком еще в глубокой древности, не оставив ничего, кроме крошечных плавучих островов, созданных джилли. Море не подавится и им, если он попытается пересечь его.

«Господи! Это все полнейший идиотизм, — злясь на самого себя, подумал Вальбен. — Ведь такие люди, как Гейб Кинверсон, каждый день выходят на просторы океана и с ними не происходит ничего страшного. Нид Делагард совершил не менее сотни путешествий на другие острова, а Сандира Тейн приплыла на Сорве с такого далекого клочка тверди в Лазурном море, что я даже и не слышал о нем. Все будет хорошо… Все будет хорошо… Сяду на один из кораблей Делагарда — и через неделю-другую попаду в свой новый „дом“. И все же… Темнота, бескрайность и неодолимая мощь ужасающего всеохватывающего океана…»