Отменённые историей - Леонид Ефимович Шепелев

Главную причину неудачи всех попыток реформировать архаичную систему гражданского чинопроизводства нельзя не видеть в отмеченной В. И. Лениным непримиримости самодержавия «с какой бы то ни было самостоятельностью, честностью, независимостью убеждений, гордостью настоящего знания».{107} Представители высшей бюрократии, проявляя «хорошее политическое чутье»,{108} — писал он, — ощущали опасность в том; что «люди, исполняющие те или иные общественные функции»,{109} могли бы «цениться не по своему служебному положению, а по своим знаниям и достоинствам»,{110} чем подкапывались бы в корне «те привилегии сословий и чинов, которыми только и держится самодержавная Россия..».{111}

Что же представляло собой чиновничество в результате его развития к концу XIX — началу XX в.?

По официальным (возможно, неполным) данным в 1902 г. в России была 161 тыс. классных гражданских чиновников.{112} К сожалению, эта общая цифра никак не дифференцируется. Поэтому, чтобы дать хотя бы примерное представление о распределении чиновничества по группам классов и об их социальном составе и образовательном уровне, мы обратимся к официальным же данным на 1897 г. о гражданских чинах, действительно занимавших классные должности в высших органах власти и основных ведомствах царской России. В абсолютных цифрах эти данные, охватывавшие лишь часть чиновничества, не показательны, но в относительных величинах они дают примерно верную картину.

Должности первых четырех классов занимало менее 1.5 % чиновников. Из них дворяне по происхождению составляли 80 %; высшее образование имели 87 %.

Должности V–VIII классов занимало 53 % чиновников (39 % — дворяне, 58 %—лица с высшим образованием). Должности V класса в провинции по ряду ведомств являлись руководящими. В центральных учреждениях эта категория чиновников занимала посты вице-директоров департаментов, начальников отделений, чиновников для особых поручений, столоначальников и делопроизводителей.

Должности IX–XIV классов имели 36 тыс. человек (20.7 % из них — дворяне). Лишь в провинциальных учреждениях должности этой группы имели сколько-нибудь самостоятельный характер.{113}

Стремясь усилить свое влияние на деятельность органов самоуправления, царское правительство присвоило классы государственной службы губернским и уездным предводителям дворянства, а после 1890 и 1899 г. — и некоторым должностям земств и городских самоуправлений. Лица, избранные на эти должности, на время исполнения ими соответствующих обязанностей получали право пользования чином того же класса, а при повторном избрании сначала утверждались в этом чине, а затем могли получить более высокий чин. Так, губернский предводитель дворянства за три трехлетия службы по выборам утверждался в чине действительного статского советника; уездный предводитель за три трехлетия утверждался в чине статского советника.{114}

Действовавшее законодательство о чинах в конце XIX — начале XX в. так же не исключало отступлений от него, как это было и в более ранние годы. Например, С. Ю. Витте, имея чин титулярного советника (IX кл.), в 1889 г. был назначен директором Департамента железнодорожных дел Министерства финансов с производством сразу в чин действительного статского советника (IV кл.). Сам Витте в своих воспоминаниях расценивает этот случай как «совершенно исключительный». Но в том же году чин действительного статского советника был дан за благотворительную деятельность неграмотному бакинскому предпринимателю Г. З. А. Тагиеву. Тот же чин, причем с противозаконным присвоением ученой степени доктора медицины, в начале XX в. был дан самозванному врачу проходимцу Филиппу — французу, оказавшемуся приближенным к царской семье.{115} Отступления от закона практиковались и впоследствии. Так, П. А. Столыпин в 1906 г. был назначен министром внутренних дел и председателем Совета министров, будучи в чине IV класса. Конечно, он затем быстро был произведен в III, а позднее и во II класс.

Помимо системы гражданских чинов, в России существовало и несколько высших почетных гражданских званий: статс-секретарь его величества, член Государственного совета, сенатор и почетный опекун. Все эти звания не предусматривались «Табелью о рангах» и не относились формально к каким-либо ее классам, хотя определенное соответствие между чином и званием все же подразумевалось. Все они вели свое происхождение от одноименных должностей.

Еще во второй половине XVIII в. существовала должность статс-секретаря при императрице — особо доверенного лица для выполнения ее личных поручений секретарского характера. В начале XIX в. должность статс-секретаря занимал М. М. Сперанский. Позднее это уже только высшее гражданское почетное звание.[10] Число лиц, имевших это звание, во второй половине XIX — начале XX в. сокращалось. В 1874 г. значилось 40 статс-секретарей, в 1900 г. — 27, а в 1915 г. — всего 19. В дореволюционной «Большой энциклопедии» в статье о статс-секретарях не без основания констатируется, что «обязанности их в настоящее время совершенно неопределенны». Важной привилегией статс-секретарей было право личного доклада царю и объявления словесных повелений императора, подобно дежурным генерал-адъютантам. Звание статс-секретаря давалось обычно особо доверенным министрам, выделяя их сразу из числа всех прочих. Значительно реже это звание имели товарищи министров и директора департаментов и лишь в исключительных случаях — лица, занимавшие менее крупные посты. Все случаи такого рода обычно были замечаемы современниками, и им придавалось важное значение. Известно, что в царствование Николая I статс-секретарем был сделан барон М. А. Корф, имевший к тому времени лишь чин статского советника. В 1858 г. в статс-секретари был пожалован директор одного из департаментов князь Д. А. Оболенский. В начале 1860-х гг. по ходатайству министра финансов А. М. Княжевича статс-секретарем был сделан директор Кредитной канцелярии Министерства финансов Ю. А. Гагемейстер, тогда как сам Княжевич этого звания не имел. Следующий за ним министр финансов — М. X. Рейтерн получил звание статс-секретаря еще до своего назначения на министерский пост. С мая 1903 по 1905 г. звание статс-секретаря имел не занимавший никакого официального поста А. М. Безобразов — один из инициаторов авантюристической политики царизма на Дальнем Востоке.

Звание члена Государственного совета возникло с учреждением этого органа в 1810 г. В большинстве случаев лица, имевшие это звание, занимали и одноименную должность. Министры и главноуправляющие считались членами Государственного совета уже в силу занимаемых постов. Но могло быть и так, что какое-то другое лицо (не министерского ранга) назначалось членом Совета, занимая какую-то другую должность или не занимая никакой, но не включалось в ежегодно объявляемый состав обязательно присутствующих в заседаниях департаментов или Общего собрания членов Совета. Для них-то должность члена Государственного совета становилась исключительно почетным званием. На 1897 г. всего было 62 члена Государственного совета (без министров), из них одна треть военных, 20 имевших родовые титулы, 43 с высшим образованием. С 1906 г. часть членов Совета стала избираться.{116}

Аналогичным образом еще с конца XVIII в. существовали звание и должность сенатора — члена Правительствующего Сената. Звание сенатора считалось менее почетным, чем звание члена Государственного совета. Обычно оно давалось товарищам министров и другим гражданским чиновникам II–IV классов (главным