Прости, мне придется убить тебя - Катерина Траум

уме набросанный план. Столько даже не месяцев — лет — подготовки не должны пропасть впустую. Этот объект изучен до каждой детали. Обычный худощавый мужчина с залысинами, сейчас мирно сидящий с удочкой на складном стульчике у самого края реки. И никто бы не подумал, что насвистывающий какую-то тупую песенку рыбак, каждую субботу приходящий на одно и тоже место, настолько гнилая тварь.

Но Хантер за два года выяснил даже какой кофе он пьёт на завтрак и какую марку сигарет предпочитает. Никаких промашек. Никаких зацепок. Ни единого шанса для полиции. Плечи греет старая потёртая кожаная отцовская куртка, на руках перчатки. Маска ни к чему, потому что вокруг ни души, только он и его добыча.

День настал. Судный день для Джозефа Кэрроу.

Тренировки не прошли зря. Бесшумной тенью Хантер скользит вперёд, одним чётким ударом бейсбольной биты вырубив мужчину, только и успевшего охнуть и кулем свалиться на землю.

Готово. Пинком отправляет его вещи в реку, и вода с удовольствием глотает рыбацкий чемоданчик, снасти и стул. Вот теперь точно нет шага назад. Закинув на плечо безвольное тело, тащит его поглубже в чащу леса, где уже точно никто не увидит расправы. После того, как долго качал мышцы, это не кажется сложным.

А на небольшой поляне среди деревьев и густой высокой травы уже всё готово. Глубокая яма и воткнутая рядом лопата. Пластиковая канистра и бутылёк в кармане куртки. Небрежным жестом отправляет в вырытую могилу биту, и только потом бросает у самого края тело.

Удар был не сильным, как и предполагалось. Без крови, и Кэрроу слабо стонет, ощутив под собой чуть влажную землю. Чувствуя безграничную власть над этим созданием, Хантер криво улыбается, дыша своей победой. Вот и всё, теперь можно дать волю своим желаниям. Два чёртовых года он лишь пытался держаться, даже одно время пробовал заниматься боксом. Но тренер выгнал его, когда увидел, чего именно хочет молодой парнишка.

Крови. Мести. Справедливости. Последнее вообще не имело ничего общего с их протухшим городом.

Достав из кармана маленькую бутылочку, наклоняется и зажимает Кэрроу нос, чтобы тот, ещё не до конца придя в сознание, начал хватать воздух ртом. В который тут же вливается прозрачная жидкость, и жертва резко распахивает глаза, пытаясь осознать происходящее: поздно. Кислота уже в его пищеводе, и отплёвываться можно не стараться, хоть он и пытается.

— Привет, Джозеф. Помнишь меня? — участливо интересуется Хантер, отправляя стеклянную бутылочку вслед за битой. — Хотя, наверное, нужно звать тебя «ваша честь судья Кэрроу?», — не сдерживается он от сарказма, но теперь можно всё.

Жертва не слышит, кашляя и пытаясь успеть срыгнуть то, что попало внутрь. Перекатывается на бок, и Хантер медленно встаёт, любуясь ужасом на ненавистном лице. Тот бросает на него панический взгляд, и его тело пробирает крупная дрожь, а на лбу проступает испарина. Ахнув, Кэрроу хватается за горло.

— Да-да. Это кислота, — счёл своим долгом рассказать Хантер. — И ты знаешь, почему. Давай, вспоминай. Ну же. Кто я?

Кэрроу захрипел, отчаянно мотая головой: уже не будет ответа, голосовые связки сожжены. Нужный эффект достигнут. Зверь внутри, появившийся на свет со словами из этого самого поганого лживого рта, торжествующе рычит в груди Хантера.

— Я Хантер Райт, тварь, — шипит он, не уставая наблюдать, как корчится от боли добыча, сворачиваясь в клубок и сипло вереща. — Помнишь фамилию человека, который оказался по твоей милости в тюрьме, где каждый сука день борется за жизнь?! Ты знал, что он не при чём. Но деньги оказались нужней совести, я прав?! — не удержавшись, со всей злости пинает его по тщательно закрываемому руками животу, и продажный судья схаркивает на траву красные пенистые сгустки. — Не в первый раз, да?! Зелёные бумажки, на которые ты купил выпивку и шлюх! А невиновный человек гниёт в камере, его дочь терпит издевательства в школе, а жена с горя вколола себе двойную дозу героина — но тебе плевать, ведь ты получил свои бумажки!

Тяжело дыша своей яростью, Хантер наклоняется и хватает Кэрроу за ворот куртки, подтягивая к себе. Воздух пропитывает аромат крови и резкий запах кислоты, а в глазах жертвы блестит отчаяние, которое греет душу.

Спокойно. Нужно сохранять спокойствие. Иначе можно сделать ошибку. Раздражённо рыкнув, Хантер понимает, что всё придётся оставить в этой яме: каждую мелочь, любую возможную улику. Но… крохотную поблажку он может себе дать. Хватает руку судьи и стягивает с запястья его часы.

Щелчок, останавливая их на этой минуте. Сувенир отправляется в карман, и теперь жажда мести почти удовлетворена: каждым стоном и предсмертным хрипом боли. Выпрямившись, сплевывает в сторону скопившуюся слюну. Тяжело оставаться хладнокровным.

— Мне пора, тварь. А тебе счастливо оставаться. Гори в аду, мразь, — толчок ногой, и жертва падает на дно ямы. Лицом вверх, уже застыв, но глаза ещё живы и видят, как из канистры льется остро воняющая жижа, поливая его с ног до головы. Протестующе мычит, пытаясь цепляться за края своей могилы руками, но лишь хватает куски земли. — Передай привет Дьяволу.

Щелчок зажигалки, и продажный судья в момент охвачен пламенем. Протяжный вопль разрушает тишину леса, опускается в груди Хантера ярким салютом. Наконец-то. Урод получил по заслугам, и теперь ответит за свои прегрешения. И уже не имеет значения, что роль палача досталась самому Хантеру.

Он ещё долго сидит на земле, наслаждаясь треском огня, пожирающим плоть врага. Так надеялся, что со смертью судьи всё закончится, и больше не будет этого зуда под кожей, этой неконтролируемой злости. Вспышек агрессии, от которых ничего не спасало и которые заставляли крушить всё на своем пути в бессилии изменить хоть что-то.

Но ничего не ушло. Закинув обгоревшие останки землёй и прикрыв еловыми ветками, Хантер покинул этот лес. С твёрдым убеждением: избавить город от одной сволочи это лишь капля в море. Если справедливость можно делать лишь своими руками, то он готов их пачкать в крови. С удовольствием.

Джозефа Кэрроу искали долгие месяцы, пока однажды собака местного егеря случайно не унюхала могилу. Кости опознали только по зубам, и конечно же, об уликах уже не шло и речи. Но Хантер никогда не терял бдительности. Каждое следующее дело обставлялось с разным почерком, менялись номера на машине и выбрасывалось в