Прости, мне придется убить тебя - Катерина Траум

Сглотнув внезапно проступившую слюну, он перехватил почти упавшую из руки папку и махнул ею в сторону дороги:

— Так и будем стоять или уже пойдём? Думаю, нам давно пора поговорить как взрослые люди, а не два подростка в пубертатном периоде.

Гвен колебалась недолго. Справедливость в его словах была, без всяких сомнений. В конце концов, личная разведка лучший способ добычи информации, а ей уже до крайней степени необходимо узнать, с какой целью он хранил пистолет под кроватью. Инстинкты говорили, что нужно быть предельно осторожной, находясь рядом с ним, но с другой стороны: какая разница, узнает ли он её лицо, когда Леди в чёрном придёт за его головой…

Ему всё равно ничего не поможет спастись от её ножей. А втереться в доверие — и можно будет даже никаких убойных смесей из своих запасов не тратить, кролик сам прыгнет в ловушку. Решившись, она согласно кивнула и позволила Хантеру идти рядом с ней на расстоянии вытянутой руки: на всякий случай. Молчание немного затянулось, прерываясь лишь тихими шагами. Оказывается, у него такая же бесшумная походка, как её собственная.

Интересно.

— Так… если ты хотел поговорить о том, что увидел в лаборатории — можешь не ждать никаких душещипательных историй. И так уже изрядно покопался…

— Нет, — перебил её Хантер, вновь ощутив, что ступал за какую-то невидимую черту. — Даже не собирался. Это твоё дело, какие татуировки наносить на тело. И меня точно не касается. А о том, что случилось… уже дважды… Предлагаю просто принять и не держать зла друг на друга. Уже ничего не изменить, так вышло. К тому же, глупо отрицать факт, что нам обоим всё дико понравилось. — он не удержался от ухмылки, снова вспоминая её стоны и мольбу.

Что ж… Пора начать говорить то, что она хотела слышать.

Гвен нахмурилась, задумчиво рассматривая несущиеся по проезжей части дороги машины: что угодно, только не его. Видимо, сегодня Хантер решил побыть «капитаном очевидность». Главное, больше не собирался лезть в запретные темы, и это радовало. Принять и забыть — неплохой вариант, учитывая её планы на ближайшую неделю. Мотнув головой, она предпочла направить разговор в более безопасное русло:

— А что за папка у тебя? В жизни не поверю, что ты пришёл только для того, чтобы извиниться.

— А, это… — он как будто только сейчас заметил, что всё ещё держал документы в руке, и наигранно-небрежно пояснил: — Так, одно старое дельце. Прихватил на всякий случай. Кстати, взял на себя смелость почитать о твоих исследованиях: впечатляет. Ты отличный специалист. Особенно разработка лекарства против ишемии…

В меру лести, в меру сокрытия эмоций. Всё было тщательно отмерено и взвешено, каждый звук голоса и каждый жест. Ни в коем случае не показывать, насколько для него важно, чтобы она согласилась. Хантер виртуозно играл на слабостях людей, взяв за свою жизнь бесчисленное множество интервью. Причём таких, что их участники потом только ахали, не веря, как могли сказать подобное.

Искоса посмотрев на реакцию Гвен, он понял, что пока всё делал правильно: её щёки отчётливо порозовели, походка стала уверенней. На короткий миг где-то глубоко под рёбрами болезненно потянуло, перехватывая дыхание. Эти светлые волнистые пряди на плечах и фарфоровая кожа, вкус которой остро чувствовался на языке…

— Да ладно, Райт, — не выдержав, она звонко засмеялась: — Не пытайся меня задобрить! Это так очевидно, что даже смешно! Давай, признавайся, что тебе от меня нужно. Хватит увёрток: я поняла, что ты готов быть паинькой.

— Ну хорошо, — кое-как отвёл он взгляд, едва не задохнувшись от очаровательного зрелища. Гвен могла смеяться. Невероятное открытие. — Тут результаты одного исследования, связанного с химией. Я не понимаю в нём ни черта, но ты бы могла прояснить ситуацию.

— Неужели не нашлось других специалистов? Почему я?

— Потому что все меня давно послали, — печально вздохнул Хантер. — Ведь это экспертиза крови моего отца. А как ты, наверное, в курсе, в Раутвилле он проклятый человек.

Он старательно скрывал любую возможную эмоцию под непроницаемой маской. Но Гвен так часто пользовалась этим приёмом сама, что прекрасно видела побелевшие пальцы, сжатые в кулак. И сведённые скулы, и потемневшие на пару оттенков глаза. Даже шаг он ускорил, как будто пытался сбежать. Как бы не стремился казаться независимым и по-прежнему небрежным, эта папка для него имела колоссальное значение, совершенно ясно.

Гвен уже давно проштудировала материалы дела убийства Кристофера Гонсалеса, краем глаза подметив имена судьи, прокурора и адвоката — просто потому, что они когда-то мелькали в некрологах рядом с фамилиями её жертв. Но углубляться в события восьмилетней давности не было никакого желания, да и к цели это отношение вряд ли имело.

— Хантер, я понимаю, что ты всё ещё пытаешься бороться, — она не заметила, что впервые обратилась к нему по имени. — Но тебе не кажется, что уже поздно? Никаких образцов давно не осталось. Кроме того, речь идёт о моём кузене, так что я откровенно не понимаю, что ты от меня хочешь.

— Я знаю, что мой отец невиновен, — железным тоном провозгласил Хантер. — И всё ещё намерен это доказать. У меня есть одно предположение, но необходимо, чтобы кто-то соображающий посмотрел эти бумажки независимым и неподкупленным взглядом. Раз речь о твоём родственнике: неужели ты не хочешь знать наверняка, кто пустил пулю ему в лоб?

Не то, чтобы ей это было интересно. Да, когда-то она переживала, но скорее больше за Вирджинию, которую смерть брата свалила в постель со стойким неврозом. Тогда Гвен пришлось буквально дежурить возле неё, чтобы та не сотворила с собой чего-то. А потом случились события, заставившие задуматься о себе, после которых уже было плевать на всех окружающих.

Да, тот год был насыщен на трагедии… Понимая, что так просто Райт не отстанет, Гвен молча взяла из его рук папку и открыла. Длинные столбики цифр, промилле. Алкогольное опьянение? Но для более точной информации нужно прочитать спокойно, не на ходу. И выполнить пару вычислений.

— Видишь? — уже не скрывая своего азарта и волнения затараторил Хантер: — Эксперт сделал заключение, что отец был вменяем. Но мне он сказал, что едва помнит тот вечер, и что почти не держался на ногах. Учитывая, кто именно был