Карабах – горы зовут нас - Эльбрус Иззят оглы Оруджев

— Ведите эти подонков вниз к жителям, никого не подпускать к ним. Ждать моей команды. Солдаты молча кивнули. Хамбала перехватил лошадь под уздцы, другой солдат, дослав патрон в патронник, взял пленных на прицел и они погнали их вниз.

Подняв к глазам бинокль, полковник осмотрел склон горы, где, по словам разведчика, были обнаружены армянские боевики. В сером от дождя пространстве мелькали неясные тени.

— Ну что же, полковник привстал с камня, — они идут, значит, пора их встретить. Всем группам собраться и через десять минут выдвинуться на указанные высоты. — Да, вот еще что, мужики, — добавил он, прежде, чем они собрались расстаться, — ни кому, ни слова, гражданские должны продолжать свой путь, не догадываясь о нашем решении.

— Тябрик, пройди вперед и найди председателя сельсовета, Карам — киши. Пусть подождет меня.

— Низами, не выпускайте хачиков из вида.

Он отдавал короткие распоряжения, стараясь, не упустить ничего из виду. Солдаты стали укладываться, взяв свои вещи, строились в группы. Азай, с деловым видом, проверял каждого бойца, отдавая распоряжения. Чувствовалось, что за последние несколько дней, солдаты стали понимать, что такое дисциплина, и понятие командир. Это радовало.

— Низами, Азай и ты Босс, договоримся так: удерживаем свои высотки до темноты. К вечеру, ровно в семь, если все пройдет благополучно, начинаем отход на перевал. Отход по выстрелу трассирующей пули в небо, если три выстрела — тогда собираемся все вместе на главной дороге к перевалу.

Полковник повернулся к бойцам, стоящим в стороне, вскинул руку к головному убору в знак приветствия. Стоящие командиры ответили тем же жестом. Пожав им руки, полковник пошел по тропинке вниз, его сопровождал Тябрик и один из бойцов его группы.

Выйдя из леса, они увидели, как толпа жителей Ширлана, пытается прорваться к пленным, ругая и нанося им самые оскорбительные ругательства. Конвоиры, вскинув автоматы, пытались сдержать напирающих жителей. Полковник, с одной стороны, Карам-киши и несколько аксакалов деревни с другой, подошли к беглецам одновременно. Увидев командира, толпа расступилась, продолжая сыпать проклятия на голову предателей.

— Пусть выйдут вперед родственники этих людей, — встав на придорожный камень, закричал полковник. Люди стали оглядываться, ища взглядом тех, кто был одного рода с мерзавцами. Карам-киши стоял рядом с полковником. Он взял его за рукав бушлата и хотел что-то сказать ему, но, увидев какой ненавистью горят его глаза, умолк на полуслове.

— Люди, чтобы прорваться к вам и спасти вас, я потерял пять молодых солдат, которые не пожалели свои жизни, ради спасения жителей Ширлана. Вот и сейчас молодые солдаты ушли вперед, чтобы остановить армянских бандитов и защитить единственную дорогу, ведущую к спасению. Я знаю, — полковник сделал паузу, глубоко вздохнул, а потом выпалил, — по пути замерзли трое ребятишек и одна старая женщина. Две девушки сорвались в пропасть, когда помогали спасать имущество своих односельчан. Горе объединило нас с вами. А вот эти — он показал на стоящих в стороне, — предали не только нас, но и своих родных и близких, память тех солдат, кто погиб ради них. Это еще не все, — полковник говорил зло, не жалея родственников предателей, кто не решался выйти вперед, но которых все прекрасно знали.

— Один из этих, нелюдей, другого слова нет для них, не пожалел даже свою родную престарелую мать, ради спасения своей крали, что сидит на лошади, он скинул мать на снег, оставив ее помирать заживо.

Народ Ширлана, решайте, как мне поступить? Они не только мерзавцы, они от имени солдат совершили подлость, обманув вас всех.

Закончив свою речь, он спрыгнул с камня.

Люди молчали, опустив головы. Женщины плакали, дети прижимались к матерям, рыдали. Стоящий в стороне старик, не скрывая своих слез, молился. Прошло несколько минут, но народ продолжал молчать.

Проталкиваясь через толпу, вперед вышла старушка. Галоши, одетые на босые ноги ее были порваны и перетянуты бечевкой, поверх изношенного тулупчика был повязан большой шерстяной платок, из-под которого в разные стороны торчали седые волосы. Она обеими руками прижимала к себе, какой то сверток. Глаза ее были мутными, казалось, что она слепа. Но старушка уверенно подошла к полковнику. Увидев ее, девушка, стоящая у лошади, издала протяжный вой и упала на колени. Бросившись на землю, она руками стала хватать камни, корни деревьев и биться головой об землю. Тело ее содрыгалось от конвульсий. Стоящий позади мужчина хотел подойти к ней, но он был привязан к хвосту лошади, и короткая веревка не позволяла ему сделать это. В отчаяние он бросился на землю и стал тоже биться головой о камень. Алая кровь залила его лицо, но он не обращал на это внимание и продолжал долбить камень так, будто хотел расколоть его на части. Старушка подняла сверток, и протянула его полковнику;

— Вот их дите, этих зверей. Они не только бросили меня, но и оставили на снегу умирать мою внучку. Она бережно опустилась на колени и стала осторожно развертывать сверток, будто боялась разбудить спящего ребенка.

Карам киши, подошел к ней и хотел остановить ее, но старушка так прикрикнула на него, что старик остановился над ней, как вкопанный.

— Не тронь мое чадо, у меня на свете больше нет никого. С этими словами она развернула последнюю тряпочку. В тряпках лежала мертвая девочка. Ручки и маленькие ножки ее были скрючены от холода. Старушка хотела подняться, но, схватившись за сердце, рухнула на землю и скончалась. Увиденная сцена, потрясла полковника, ввела в шок стоящих и наблюдавших за происходящим односельчан.

Протяжный вой из души полковника разорвал тишину леса и взметнулся под небеса, он рванулся к валяющемуся на земле мужику и одним рывком поставил его на ноги.

— Смотри сволочь, и запоминай это последнее, что ты увидишь на этой земле.

— Тябрик — позвал он порученца, — привязать всех этих мерзавцев к стволам деревьев и побыстрей. Тот хотел что-то спросил, но полковник определил его.

— Да и эту сучку тоже. Солдат бросился выполнять приказ.

И пусть ВСЕВЫШНИЙ АЛЛАХ, рассудит меня. Если АЛЛАХУ угодно — то ОН спасет их.

Полковник повернулся и пошел вниз к реке, которая шумела в низу в ущелье. Проходя мимо Карам-киши, он взмахом руки велел тому следовать за ним.

Река в ущелье после последних дождей переполнилась, стала страшной. Она несла в мутных своих водах куски, вырванного из земли дерна, стволы и корни деревьев. Огромные валуны она катила, как маленькие камешки, перекатывая их в низине. Все кругом гремело, как на поле боя. Вал грязной воды и камней обрушился на лес, река вскипела, уровень