Ричард III - Вадим Устинов

Крупные магнаты королевства подписали контракты, по которым обязались нанять определенное число солдат. Два крупнейших контракта заключили герцоги Глостерский и Кларенсский. Ричард должен был представить на королевский смотр 120 латников и 1000 лучников, Кларенс — 120 латников и 1200 лучников. Герцог Глостерский немедленно разослал гонцов во все концы своих владений. Его уполномоченные мчались через северные долины и болота, собирая воинов в поход. Лорды и рыцари осматривали оружие, снаряжали своих арендаторов. Герольд Ричарда, носивший имя Глостер, а также персевант[89] Белый Вепрь присматривали за изготовлением штандартов, баннеров и эмблем: каждый воин отряда Ричарда должен был носить значок, изображающий белого кабана — Blanc Sanglier.

Чем руководствовался герцог, выбирая себе такую эмблему, точно неизвестно. Знающие люди говорили, что вепрь символизировал как принадлежность Глостера к правящей династии, олицетворением которой являлся Виндзорский замок, так и преемственность по отношению к графу Уорикскому. Сложная ассоциация была вызвана легендой, согласно которой знаменитый охотник Гай Уорик как-то похвастался: «Но прежде, недалеко от Виндзора, я убил вепря огромной мощи и силы…»{32} Однако многие считали, что такое объяснение слишком туманно и неочевидно, а посему предлагали другое толкование. Белый цвет в геральдике не употреблялся, вместо него использовалось серебро — благородный металл. Вепрь же символизировал стойкость, ибо этот зверь сражается ожесточенно и скорее падет мертвым, чем сдастся или спасется бегством.

Каким бы ни было происхождение эмблемы, она точно отражала характер Ричарда, уже с юности зарекомендовавшего себя отважным и умелым бойцом, не терпевшим отступлений. Воины охотно становились под его знамена. В мае он привел отряд в Барэм-Даун — городок недалеко от Кентербери, где было назначено место сбора армии. Численность отряда герцога Глостерского как минимум на 300 человек превышала оговоренную контрактом. Король Эдуард IV был крайне доволен братом и пожаловал ему лордство и замок Скиптон в Крейвене, расположенные в Западном Йоркшире — главное имение ланкастрианской семьи Клиффордов. Помимо этого он предоставил Ричарду дополнительные полномочия и привилегии к должности шерифа Камберленда.

В июне войско начало переправляться через Ла-Манш в Кале изо всех портов Кента. Хронист Филипп Коммин писал: «Король Английский привел самую мощную, самую дисциплинированную, наилучшим образом экипированную армию из тех, что вторгались во Францию. В ней были все лорды Англии. Она насчитывала 1500 латников, хорошо снаряженных, в доспехах и богатых одеждах по нашей моде, каждого сопровождало несколько конников. Также в нее входили 14 тысяч конных лучников (с луками и стрелами, все верхом), множество пехотинцев и достаточное число слуг для установки тентов и палаток (которые у них были в большом количестве), а также для обслуживания артиллерии и обустройства лагеря. На всю армию не было ни одного пажа. И еще одна армия из 3000 человек должна была отправиться в Бретань»{33}.

Ричард со своими людьми высадился в Кале 4 июля. Пожелать ему удачи два дня спустя в расположение армии приехала герцогиня Бургундская — его сестра Маргарет. Английские войска не двигались с места, ожидая прибытия ее сумасбродного мужа: вместо того чтобы готовить своих солдат для совместного генерального наступления на французов, герцог Шарль, следуя спонтанному порыву, ринулся на восток и осадил малозначимый город Нойс по соседству с Дюссельдорфом. В английском лагере герцог Бургундский появился лишь 14 июля. Ричард с удивлением отметил, что вместо обещанной армии его сопровождал только небольшой отряд телохранителей. Еще большее изумление у него вызвали неловкие оправдания Шарля, щедро сдобренные лестью. Герцог Бургундский заявил, что у армии Эдуарда rv достаточно сил не только для того, чтобы промаршировать через всю Францию, но и дойти до ворот самого Рима. Он заверял, что англичанам нужно всего лишь добраться до Шампани, где их будут ждать бургундские войска. А бургундские войска в это время бросили осаду Нойса и отправились грабить Лотарингию.

На следующий день Ричард явился на военный совет, созванный Эдуардом IV. Король сообщил, что коннетабль Франции граф де Сен-Поль[90] пообещал сдать англичанам без боя Сен-Кантен. После долгих дискуссий капитаны решили, что кампанию лучше начать с обустройства базы в этом городе. Английские войска двинулись на Дуллан и Перонн, а Шарль поскакал в Сент-Омер. Эдуард IV вел армию медленно, буквально на ощупь. Две ночи англичане для поднятия боевого духа провели на том самом поле, где в 1415 году состоялась знаменитая битва при Азенкуре.

11 августа английские войска подошли к стенам Сен-Кантена. Не успели передовые отряды приблизиться к городу, как крепостные орудия открыли огонь, убив нескольких солдат: коннетабль де Сен-Поль вторично запятнал свое имя изменой, переметнувшись теперь на сторону французов. Одновременно разведчики донесли, что король Людовик XI выступил из Бове на Компьен во главе сильной армии.

К этому моменту Эдуард IV полностью потерял доверие к герцогу Бургундскому. Больше того, он заподозрил своего союзника в ведении двойной игры с намерением заманить англичан вглубь страны и втянуть их в германскую авантюру. Король не без оснований считал, что бургундская армия понесла в битве при Нойсе серьезные потери, подорвавшие ее способность вести боевые действия наравне с английской. Эдуард не сомневался, что может одержать победу в одиночку — и возможно, великую победу. Однако без помощи Бургундии воспользоваться ее результатами он не имел никаких шансов, поскольку у него закончились деньги. Поэтому, когда французский король прислал герольда с предложением вступить в переговоры, Эдуард охотно согласился на встречу и немедленно созвал военный совет.

Герцоги Глостерский, Кларенсский, Норфолкский и Саффолкский, маркиз Дорсетский, графы Нортумберлендский, Пембрукский, Риверс, лорды Хейстингс, Стэнли и Хауэрд собрались у короля, чтобы обсудить варианты дальнейших действий. Большинство лордов высказались за мир. Резко против выступил только герцог Глостерский. Он не питал никаких иллюзий по поводу возможности покорения Франции исключительно собственными силами. Но Ричард считал, что подписывать договор сейчас нецелесообразно по нескольким причинам. Во-первых, у англичан нельзя было отнимать даже призрачной надежды на реванш после поражения в Столетней войне, которое ими тяжело переживалось. Во-вторых, народ не понял бы, зачем его заставили платить недавно введенный военный налог, тяжким бременем легший на каждое хозяйство. В-третьих, Ричарду откровенно претила мысль о сепаратном сговоре за спиной Шарля Смелого, который при всей своей вздорности и ненадежности оставался союзником Англии. И в-четвертых, победа в предстоящей битве не вызывала сомнений ни у кого, а победитель может позволить себе вести переговоры с гораздо более выгодной позиции. Поэтому, заключил герцог Глостерский, английской армии просто необходимо хотя бы единожды помериться силами в сражении с французами.