Ричард III - Вадим Устинов

Герцог Глостерский с головой окунулся в проблемы северных земель, он старался досконально разобраться в малейших тонкостях местных конфликтов и разрешить их ко всеобщему благу. Надо сказать, что это ему удавалось, и все больше северян признавало в герцоге своего судью, защитника и покровителя — благодаря не только его должностям, но и личным качествам. Особенное внимание Ричард уделял Йорку. Так, когда городские олдермены решили уволить своего секретаря Томаса Йоттена за растрату, они столкнулись с серьезными трудностями: Йоттен успел обратиться за защитой к графу Нортумберлендскому, и тот взял его под свое покровительство. Тогда горожане пришли к Ричарду и умоляли его добиться королевского согласия на отстранение секретаря от должности. Герцог Глостерский немедленно отписал Хейстингсу и Стэнли, подробно изложил суть спора и просил их как о личном одолжении, чтобы лорды повлияли на короля. Королевские юристы расследовали дело, и Эдуард IV утвердил отставку Йоттена, повелев йоркцам выбрать того секретаря, которого они сочтут нужным.

Ричард проявил себя настоящим другом горожан и во время опасного кризиса, который мог кончиться большой кровью. Вскоре после возвращения армии из Франции Йоркшир охватили волнения, инспирированные недовольными солдатами. Король Эдуард потребовал принять суровые меры для наведения порядка. В марте 1476 года герцог Глостерский и граф Нортумберлендский привели в Йорк сильное войско, чтобы подавить беспорядки и вершить суд. Если граф был настроен на жесткие действия, то Ричард не хотел сразу применять военную силу. Он призвал горожан к спокойствию и заступился за них перед королем, убедив своего брата не отменять дарованные городу привилегии. За это преисполненный благодарности городской совет постановил преподнести герцогу Глостерскому на Рождество в дар шесть лебедей и шесть щук.

Город Йорк никогда не питал особой приязни к сторонникам династии, носившей его имя, ностальгировал по Невиллам и привычно подчинялся роду Перси. Теперь же он демонстрировал трогательную любовь к Ричарду Глостерскому, который в ответ платил столице Севера такой же любовью. И Йорк этого, несомненно, заслуживал. Уступая по значимости и численности населения лишь Лондону, город находился тогда в самом зените своего средневекового величия. Стоя на берегу реки Уз, он гордился своей древней историей, ибо был возведен на развалинах римского Эборакума. Тринадцать тысяч человек жили под защитой его белокаменных стен, за которые можно было попасть через укрепленные башнями и барбаканами ворота — Бутэмские, Монкские, Уолмгеймские и Миклгейтские. В черте города располагались три церкви, за пределами стен — еще девять. Над ними царил грандиозный Минстер — кафедральный собор, постройка которого была завершена совсем недавно — в 1472 году. Он с успехом оспаривал у Кёльнского собора славу самого большого храма в Северной Европе. Всего 800 метров отделяло Минстер от замка, увенчанного могучей цитаделью и все еще грозного, хотя и начинавшего постепенно приходить в упадок. Город по праву гордился своими величественными строениями, среди которых особо выделялись аббатство Святой Марии, приорство Троицы, монастыри четырех орденов, больница Святого Леонарда и ратуша. Основанная почти сто лет назад торговая гильдия вела дела со всем континентом, отправляя свои товары вниз по Узу в Кингстон-апон-Халл, где их перегружали на морские суда.

Если позволяли дела, Ричард и его супруга с удовольствием приезжали в Йорк на Рождество или Пасху. Герцогская чета останавливалась в августинском монастыре и принимала дары мэра и олдерменов, которые обычно состояли из линя, щуки, галлона вина и белого хлеба из самой лучшей муки. Однако многочисленные обязанности позволяли совершать такие путешествия нечасто, а иногда отзывали Ричарда далеко на юг.

В начале лета 1476 года герцог Глостерский ненадолго покинул ставший ему родным край, чтобы сопровождать останки отца и брата Эдмунда, которые переносили из Понтефракта в Фотерингей. Пышная церемония перезахоронения в соборной церкви длилась два дня. А зимой 1477 года Ричард был срочно вызван королем в Лондон на заседание совета, и подобная спешка имела под собой серьезные основания, ибо 5 января под стенами Нанси был убит герцог Шарль Смелый, осаждавший этот город. Он оставил после себя дочь Марию, ставшую самой богатой наследницей Европы. Людовик XI был просто счастлив и тут же поспешил объявить, что герцогство Бургундское переходит под власть французской короны. Он начал собирать армию для захвата не только самого герцогства, но и богатых фламандских городов к северу от Соммы. Для короля Эдуарда IV, напротив, эта новость была крайне неприятной. Города Фландрии и Нидерландов представляли собой краеугольный камень английской торговли. Бургундия, традиционный союзник Англии, связывала руки Франции и служила гарантией того, что Людовик не сможет создать англичанам серьезных проблем.

На совете Ричард Глостерский, верный своим антифранцузским убеждениям, выступил за активное противодействие планам Луи по расчленению Бургундии. Однако большинство советников заняли выжидательную позицию. Они решили, что нужно оказать всю возможную поддержку наследнице герцога, но не вступать в открытое противостояние с королем Франции. Сестре Эдуарда, вдовствующей герцогине Маргарет, было срочно отправлено сообщение о решении совета. Посланники также прибыли к Луи XI, но их полномочия распространялись только на продление семилетнего перемирия, действие которого предлагалось расширить до конца жизни обоих монархов.

Герцог Кларенсский имел собственный взгляд на открывающиеся перспективы. После окончания французской экспедиции он вел себя тихо, но это продолжалось лишь до поры до времени — а именно до смерти жены, которая скончалась 22 декабря 1476 года. Став вдовцом, Джордж собирался жениться повторно и считал, что его брак с Марией Бургундской удовлетворит всех. Ведь, с одной стороны, это удержит Бургундию в орбите английского влияния, с другой — сам Кларенс получит если не вожделенную корону, то один из великолепнейших титулов Европы. Впрочем, Ричард не сомневался, что обширные ресурсы герцогства брат все равно будет использовать для реализации своих претензий на трон Англии. Понимал это и Эдуард IV, без лишнего шума похоронивший затею Кларенса. У него был свой кандидат на руку Марии Бургундской — его шурин Энтони, граф Риверс. Семейка Вудвиллов продолжала цепляться за любую возможность обогатиться и возвыситься, а король по-прежнему им в этом потакал. Однако Мария отказала герцогу и еще более безапелляционно — графу. Эдуарда IV это мало расстроило, поскольку он делал ей предложение исключительно под нажимом родственников жены. А вот для Кларенса отказ стал тяжелым ударом. Он тут же возложил всю ответственность за срыв брака на короля и Вудвиллов.