Мост в прошлое, или Паутина для Черной вдовы - Марина Крамер

– Не один, – ровным тоном ответил Гена. – Подруга детства у меня в гостях.

– А-а… – протянула Ветка расстроенно. – Я вам не помешаю… вы общайтесь, я в кухне посижу пока, ладно?

Коваль лихорадочно соображала, что делать дальше, что говорить, как представляться, как вообще себя вести, когда Ветка окажется лицом к лицу с ней. Того, что она ее узнает, Марина не боялась – во-первых, вряд ли, во-вторых, даже если узнает – Ветка не из тех, на кого нельзя положиться.

В коридоре раздались легкие Веткины шажки, и вот она уже на пороге – Коваль едва успела переместиться к окну и повернуться спиной к двери.

– Добрый день, – прошелестело за спиной. – Извините за вторжение. Меня зовут Виола.

– Очень приятно. Маша, – хриплым от волнения голосом проговорила Марина, не поворачиваясь.

Ей почему-то было очень трудно развернуться и посмотреть в глаза подруге, с чьим мужем она сейчас собиралась сводить счеты. Именно это не давало Марине возможности вести себя как-то иначе, не чувствовать вины.

Она слышала, как Ветка усаживается в кресло, как щелкает замком сумочки, доставая сигару, обрезалку и зажигалку.

– Вы не курите? – спросила она. – Не возражаете, если закурю я?

– Курите.

Коваль и сама с удовольствием закурила бы, но для этого нужно было повернуться и взять сигареты со столика. А этого сделать она, к своему удивлению, так и не могла. Воцарилось молчание, но в нем чувствовалась какая-то напряженность, и Марина сделала над собой усилие и оттолкнулась от подоконника. Ветка окинула ее цепким внимательным взглядом и… ожидаемо не узнала. Марина же, стараясь не выдать себя взглядом, только мельком глянула на подругу. Та почти не изменилась, по-прежнему напоминала дорогую фарфоровую куклу с идеальными белокурыми кудряшками, обрамлявшими искусно подкрашенное лицо. Только взгляд… Никогда прежде Ветка не смотрела так растерянно.

К счастью, в комнату вошел Гена с подносом, на котором тихо позвякивали чайные чашки.

– Познакомились? – спросил он, и Коваль в очередной раз поразилась, с какой легкостью телохранитель поддерживает любую игру и входит в любой образ.

– Да, – проговорила Виола, устремив взгляд голубых глаз на край столика, где лежала зажигалка.

Марина перехватила этот взгляд и похолодела – это была ее зажигалка, та самая, что она когда-то подарила Малышу на день рождения, золотая зажигалка с выложенными мелкими бриллиантами инициалами – «ЕМ» и «МК»… Стараясь выглядеть естественно, Коваль локтем смахнула ее на пол и нагнулась, чтобы поднять и сунуть в карман.

– Неповоротливая стала, вес лишний, что ли.

Но в душе заскребло – Ветка могла узнать эту вещь, она должна была помнить, что Марина не расставалась с зажигалкой ни на секунду, и Хохол, увозя Коваль в Англию, тоже не забыл об этом. Но Ветка смотрела совершенно спокойно и даже приветливо. Гена завел разговор ни о чем, Марина поддержала, стараясь все же разговаривать как можно меньше. Виола изредка посматривала на часы и крутила в пальцах мобильный телефон, который, судя по всему, был выключен.

– Гена, – вдруг обратилась она к телохранителю. – Я надеюсь, твоя подруга простит мне нахальство, но ситуация безвыходная. Можно, я останусь у тебя на ночь?

Марина поперхнулась чаем, с трудом удержала кашель и отвернулась. Гена же не выказал ни единой эмоции, как будто такое положение дел было вообще в порядке вещей:

– Оставайтесь, места хватит. Но Григорий Андреевич будет недоволен.

– Да пошел он, Григорий, мать его, Андреевич! – вспылила Ветка, не стесняясь постороннего человека. – Пусть понервничает! Надо было ему еще записку оставить – мол, похитили жену твою, ищи-свищи! Пусть теперь один покрутится, упырь!

Марину просто распирало от сдерживаемого смеха – в выражениях Виола не стеснялась, явно доведенная любимым супругом до состояния крайнего раздражения. Ветка, видимо, почувствовала, что перегнула палку:

– Простите, Маша, у меня с супругом некие разногласия, а Гена в курсе.

– Да ради бога, – еле выдавила Марина, стараясь не расхохотаться.

У Гены зазвонил мобильный, и Коваль сразу стала серьезной – это мог быть Вишнев, и вот тут начнутся проблемы – все-таки Ветка не должна его видеть.

Гена вышел в кухню и разговаривал там, Марина старалась разобрать хотя бы отдельные фразы, но не могла. Ветка покуривала сигару и рассматривала Коваль уже в упор, явно пытаясь поймать взгляд и начать прощупывать своим обычным методом. Но Марина понимала, что не должна позволить этого, а потому снова встала из кресла и отошла к окну, но встала так, чтобы не оказаться в поле зрения Виолы.

– Вы давно Гену знаете? – спросила Ветка.

– С детства, – коротко бросила Марина и умолкла.

– Учились вместе?

– Нет.

– Тогда что? – не отлипала настырная ведьма.

– Жили в одном подъезде.

– А вы неразговорчивы, – заметила Виола, перебрасывая ногу на ногу. – Общаться трудно.

– Боюсь, не составлю вам компанию за вечерним чаем, – отбрила Коваль.

– Ну, что вы! Я даже настаивать не смею, – не осталась в долгу Ветка.

Марина насмешливо смотрела на подругу сверху вниз и думала, чем закончится это словесное противостояние. Но тут вернулся Гена и поманил ее пальцем:

– Маша, выйди на секунду.

Они прошли в ванную, Гена включил воду и заговорил тихо:

– Значит, так. Документы у Вишнева на даче, это часа полтора от города. Мне придется ехать.

– Гена, у меня нехорошее предчувствие.

– У меня тоже. Я с собой возьму кое-кого для страховки.

– Кого?

– Не бойтесь, Никита – парень надежный.

– Никита?! Это то, о чем я думаю?! – шепотом вскрикнула Марина, и Гена с улыбкой кивнул:

– Поклонник ваш. Мы с ним близко сошлись, так что он поможет. Я говорить ничего не буду, дачу Вишнева он не знает – я туда с Бесом ездил без него. Так что втемную его использую, просто чтобы спину прикрыл.

– Умно, – процедила Марина, обнимая себя руками за плечи. – Только все равно осторожнее, ладно?

Гена неожиданно привлек ее к себе и заглянул в глаза:

– Не бойтесь, Марина Викторовна. Я сделаю все аккуратно. Я не могу вас подвести.

– Спасибо, Гена, – она спрятала глаза, чтобы он не увидел, как они предательски подернулись влагой.

– Вы тут с Виолой Викторовной не передеретесь? – улыбнулся он. – Она агрессивная что-то сегодня.

– Ну, уж Ветку я никогда не боялась, не волнуйся, – заверила Марина. – Все будет нормально.

Это был странный и двусмысленный вечер. Ветка переоделась в привезенный с собой длинный голубой пеньюар и сидела в кресле, окутавшись клубами сигарного дыма. Марина устроилась так, чтобы не встречаться с ней взглядами, и пыталась читать привезенную с собой тетрадку, оставленную как-то у них в доме Мышкой. Там оказались стихи. И одно так запало Марине, что она начала бормотать его вслух, не замечая, как Виола перестала тянуть свою сигарку, а замерла, вытянулась в струнку и слушает, даже не дыша.

– Моя подруга – луна,Мы с ней почти что близки.Когда она влюблена,То боль стучит мне в виски.Мы часто ходим гулять,Сплетая руки в замок.Но расстаемся опять,Когда приходит наш срок.Здесь никому не помочь,Мы вместе с ней не навек,Ведь я – не лунная ночь,Она – не мой человек.Но каждый день я опятьС тоской на небо смотрю,Иду под вечер гулять,И провожаю зарю.Придет другая луна,Моложе и веселей,Она на небе одна,Но тоже станет моей.Я помню все именаИ даже все отчества.Когда я не влюблена —Я влюблена в одиночество.

– Как странно… – проговорила вдруг Виола негромко. – Ведь это она про нас… Как знала, как почувствовала. Надо же…

– Почему «как знала»? Она знала, – машинально откликнулась Марина, все еще не отойдя от эмоций, которые всколыхнули в ней Мышкины стихи. – Я – луна, ты – не лунная ночь.

– А ведь я узнала, что это ты, я почувствовала, – вдруг сказала Ветка нормальным голосом, и Коваль вздрогнула, поняв, что прокололась куда глобальнее, чем с зажигалкой.

Она подняла глаза от тетрадки и встретилась взглядом с Виолой. По щекам той струились слезы, падая прозрачными бриллиантами на голубое кружево халата. Ветка встала, шатаясь, подошла к дивану и опустилась у ног Коваль, положила голову ей на колени и разрыдалась в голос, обхватив ее икры. Марина потрясенно молчала, только поглаживала белокурые локоны на макушке плачущей подруги.

– Зачем… зачем ты сделала это со своим лицом? – бормотала Ветка ей в колени. – Как ты могла подумать, что я тебя не узнаю? Ты можешь изменить все в себе – все! Но сердце не обманешь. Оно у меня заколотилось сразу, как только я сюда вошла, как уловила запах духов от шубы на вешалке…

– Я думала, ты зажигалку пропалила, – хрипловато сказала Марина.

– Зажигалку? Нет. Руки. Твои руки, Маринка, твои пальцы… я столько раз целовала их, что не могу забыть. – Ветка прижалась губами к Марининому запястью и всхлипнула. – Что ты сделала со своим лицом, девочка моя, зачем? Только для того, чтобы отомстить моему супружнику? Он не стоит таких жертв! Он ногтя твоего не стоит, быдло уголовное! Если бы я была хоть на грамм такой, как ты, давно бы ему, сонному, горло перехватила за то, что он посмел сделать с тобой и с Грегом.