Мятный поросенок - Нина Бодэн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рот и глаза казались черными провалами на его полотняно-бледном лице, и весь он чужой, холодный. Она неловко рассмеялась:
- Что ты здесь делаешь? В прятки играешь?
Он повторил так же ровно и бесстрастно:
- Ступай, Полл.
Она, уже с детским капризом:
- Нет, и все, пока не скажешь, что ты здесь делаешь.
- Это тебя не касается. Мы с Ноем должны кое-что уладить.
Он глядел на нее темными чужими глазами, и она вдруг забоялась.
Ей не хотелось в этом себе признаться: разве может она бояться Тео? Она проговорила:-
Вы что, деретесь, что ли? Драться глупо...
Но голос ее замер сам собой, страх еще усилился. Ной неуклюже переступил с ноги на ногу, пробормотал:
-Она права, давай кончим все это. (Но Тео покачал головой.) Я не хочу больше. Да и раньше не хотел. - Голос его звучал тревожно, невесело. - Ты сам тянул эти дела.
- Вот теперь и покончим, - сказал Тео. - Другого выхода нет.
Его голос звенел, как тетива лука. И Полл подумала - нет, она поняла: Тео опасен. Она шепнула:
- Ной!..
Хотела предупредить его, но он усмехнулся, и это было неразумно с его стороны: Тео резко повернулся, вздохнул со свистом, откинул голову и сжал кулаки. Ной окинул его глазом с головы до ног, проговорил уже раздраженно:
- Да не желаю я драться бог знает из-за чего. Пора бы тебе п ов з р о с л е т ь, Гринграсс.
Но эти слова, будто эхо давней обиды, памятной еще с того раза, там, на катке, оказались для Тео той самой последней каплей. С резким криком он кинулся на Ноя. Притом успел сделать ему подножку, тот потерял равновесие, опрокинулся, но тут же вскочил. Они схватились, хрипя, и рыча, и толкаясь, обнявшись, будто в каком-то дурацком пьяном танце. Они теперь были на равных, одного роста и в одном весе, но Тео озверел от ярости, а это, известно, преимущество. Оторвавшись наконец от Ноя, стукнул его по горлу - убийственный удар, от которого Ной сразу задохнулся. Тео нанес еще удар, в живот, Ной согнулся и упал. Тео пнул его ногой, скорчившегося возле какого-то могильного камня. И тут Полл увидела лицо брата - бледное, яростное, страшное.
- Стой, Тео! - закричала она отчаянно. - Стой!..
Он обернулся на мгновение, но не послушал - бросился на Ноя, вцепился ему в глотку. Он тряс его, и Полл видела, что голова Ноя вяло болталась. С визгом она вцепилась в волосы Тео и стала тянуть изо всех сил, откинувшись назад всем телом, так что каблуки у нее в землю ушли. Он рявкнул, ударил ее, но она не разжала пальцев, пока не оттащила его от Ноя. Только тогда отпустила. И попятилась в испуге. Но Тео не отошел следом за нею, он стоял молча, уставясь вниз.
- Подымайся, - проговорил он наконец. - Не валяй дурака.
Ной, однако, не шевелился. Он лежал на земле, как куча тряпья, глаза полуприкрыты и заведены под веки, рот разинут. Полл промолвила:
- Он как мертвый!
- Не может быть, - сказал Тео, и она увидела ужас в его глазах. - Почему ты меня не остановила?
- Тебя разве остановишь?
Он мотнул головой, сглотнул. Ветерок налетел на высокие кроны деревьев, донес до них музыку далекой ярмарочной карусели. Полл сказала:
- Ной не виноват, вообще не виноват. Я не про сейчас, хотя он не хотел драться, но ведь и раньше тоже! Ничего он не вымогал, он просто дразнил тебя, вот и все. Ты сам все затеял.
- Не знаю, - проговорил он. - Все спуталось...
Она договорила, уже с победой:
- Ты сам начал эту ссору, потому что он обозвал тебя гномиком. Вот и вся причина, другой не бывало. А теперь ты убил его, и все из-за этого.
Тео слушал как завороженный.
- Полл... - выговорил он.
Но тут она заплакала.
- Бедный Ной, - всхлипывала она. - О, бедненький Ной!..
Слезы хлынули дождем. Бедный Ной... Но ведь и Тео тоже бедный! Она выкрикнула на одном дыхании:
- Беги, Тео, убегай, пока никто не видел! Поймают, посадят в тюрьму!
Он ответил с горечью:
- Нет уж, спасибо. Теперь, когда я знаю, что ты про меня думаешь, какой я подлец и негодяй, я уж лучше останусь. Пусть меня поймают и повесят.
Она заплакала еще пуще. Сквозь пелену слез лицо Тео колыхалось перед ней.
- Послушай, Полл, - говорил он. - Я не могу убежать, я просто не могу его здесь оставить...
Ее плач перешел в короткие, отpывистые всхлипы, и тут вдруг она услышала чей-то громкий голос:
- Ты, дурочка-бабушка, кончай голоситы!
Она замолкла, поперхнувшись. Ной сидел на земле, ухмыляясь. Она отерла глаза, но нет, ей не почудилось.
- Значит, - проговорила она, - ты только притворялся?!
- Ну да, чтобы остановить этого типа.
Он поднялся и тщательно себя ощупал, будто хотел сосчитать, сколько костей у него переломано. Потом улыбнулся Тео с озорным видом:
- Ну что, здорово я тебя купил, да?
Тео насупился. Полл подумала, что сейчас он начнет уверять, будто и на секунду не поверил, что Ной мертвый, что только его глупая сестренка могла в это поверить...
- Тео испугался до смерти! - сказала она. - Мы оба испугались.
Ной расплылся в улыбке, Тео тоже улыбнулся неуверенно.
- Прости меня, Ной, - молвил он. - Полл все правильно сказала. Я сам все напридумал. И все, что я тебе говорил, тоже.
Ной сунул руки поглубже в карманы, сказал небрежно:
- Думаешь, я этого не знал? Не у тебя одного мозги есть.
- Да, конечно, - признал Тео со смирением.
Теперь, когда все кончено, он казался совсем измученным. Ной сказал:
- Ну вот и ладно. Я думаю, мы теперь квиты. Ты меня достал, я тебя тоже.
Он вынул руку из кармана, протянул Тео. Тот шагнул вперед и пожал ее. Они поглядели друг на друга и рассмеялись - очень громко и глупо, как показалось Полл. Конечно, они больше не враги, но все равно слишком они разные, чтобы стать друзьями, так что глупо притворяться, будто это возможно.
Полл шла за ними обратно на ярмарку слегка обиженная: они шагали впереди и хоть бы разок на нее оглянулись. Но она была слишком занята своими мыслями, чтобы всерьез ревновать или злиться. Тео как-то обмолвился, что она поймет его и все, что он творил, когда подрастет. Но она уже все поняла лучше его. Тео умнее многих, но ему чувств не хватает, тех самых, которые у других людей, и потому люди всегда будут его сторониться. Даже Ной понимал это, потому и проявил такое великодушие.
Полл подумала еще вот что: Т е о в с е г д а б у д е т о д и н о к и й. И, поняв это, она почувствовала себя печальной, и гордой, и ответственной. Будто кто-то - какой-то учитель, или священник, или тетя Сара - вдруг объявил ей: «Твоему брату предстоит нелегкая судьба на всю его жизнь, и ты должна позаботиться о нем». И вот слово сказано, и ей уже не остается ничего иного, как бы она ни сердилась на него порой...
ГЛАВА 9
Тетя Гарриет кричала на маму. Полл стояла у задней двери, не решаясь войти, и поэтому хорошо слышала:
- А я знать не хочу, что ты про это думаешь, Эмили! Некоторые дети бывают чувствительней нас с тобой, а уж этот ребенок и вовсе не из навоза произрос!
Она выскочила из кухни, налетела на Джонни, чуть не упала на племянницу. Она отдувалась и пыхтела от гнева, но, увидев Полл, рассмеялась своим зычным мужским смехом.
- Черт легок на помине! - сказала она. - Ступай и переоденься; мы уходим, ты и я.
И умчалась, прошумев юбками. Полл вошла в кухню, осведомилась:
- Что произошло?
- Ничего, просто твоя тетушка привыкла, что последнее слово всегда за ней.
- А о чем спор? Кто этот ребенок, который не из навоза?
- Не придавай значения.
Мама гладила новое платье, проходила швы мылом. Губы ее были поджаты, и утюг шипел и гремел, когда она орудовала им - пожалуй, чуть крепче, чем требовалось. Она сказала, не глядя на дочку:
- Наденешь свое платье из шотландки, синее с белым. И нижнюю юбочку смени. Гарриет заказала двуколку от «Ангела», так что поторопись, не заставляй себя ждать.
Тетя Гарриет ждала ее у дверей, серый пони перебирал ногами. Начался дождь, крупные грозовые капли, но двуколка была снабжена зонтом, ноги их укрыты непромокаемой полостью, тепло и сухо в этом маленьком доме на колесах. Тетя Гарриет не была расположена разговаривать, огрела пони вожжами по гладкому его крупу и сильным решительным голосом запела: «Ах, мне не спится». Вскоре дождь прошел, тетя Гарриет сложила
зонт, сунула его в чехол за спиной и к этому моменту была, кажется, уже в духе. Так что Полл рискнула спросить, куда это они едут.
- Маршрут секретный, - заявила тетя Гарриет. - Обожди - и увидишь.
Легкая двуколка затряслась по пыльной летней дороге и остановилась возле домика с односкатной, поросшей розами крышей; возле задней двери стояла большая зеленая бочка для воды. Пухлая женщина выбежала к ним навстречу и помогла сойти. Махровые огненно-рыжие волосы, круглое смеющееся лицо, сплошь в веснушках. Полл она назвала «моя цыпочка» и прижала ее к своей пышной, как подушка, груди, оцарапав ей при этом нос брошкой. Потом, разжав объятия, она воскликнула:
