Прямо сейчас - Сергей Нагаев

– Всегда с собой, – ответил Данила.

– Я на всякий случай гляну, что там, – сказал Виктор и ушел из комнаты. Вернулся он быстро.

– Никого, – сообщил Виктор.

Тем временем айфон включился и выдал пучок лучей, на столешнице высветилась лазерная клавиатура, и Данила стал набирать код.

– Сейчас войдем в мой комп и через вэб-камеру все увидим, – сказал он.

Через несколько секунд над айфоном вырос голографический дисплей, и Данила с Виктором увидели, как двое мужчин переворачивают вверх дном большую комнату в их квартире.

– Они не заметят, что мы следим за ними? – спросил Виктор.

– Нет, монитор-то выключен.

– Я всегда удивлялся, на кой ты отдельно еще отключаешь монитор, когда выключаешь комп. Никто же так не делает. Теперь понятно, откуда у тебя эта дурацкая привычка. Ты всю жизнь ждал обыска фээсбешников.

– Ну и морды, – сказал Данила, глядя в голографический дисплей.

– Я думаю, долго они там возиться не будут.

– Почему?

– Ну, термос – не иголка, – сказал Виктор. – Особо много времени не надо, чтобы понять, что его нет в квартире. Но нам все-таки лучше делать ноги отсюда.

– Думаешь, сейчас этот сосед Леха заявится? – спросил Данила.

– Да. А во-вторых, даже без этого – просто чую, что надо валить.

– Почему?

– Просто чую. Нельзя без страховки долго стоять у края. Обязательно как-нибудь так получится, что грохнешься. Это азбука альпиниста. А мы здесь торчим точняк у края. Да и вообще в этом бомжатнике отстойно до невозможности.

Замок на входной двери открывался изнутри поворотом ручки, поэтому выйти из квартиры не составило труда. Друзья постояли немного на площадке, прислушиваясь, затем вызвали лифт.

У машины засады не было. Виктор быстро завел двигатель, и они укатили.

Глава 14. Творческий ступор

Двое мужчин, один уже в годах и седоватый, с брюшком, которое скрадывал светлый пиджак, а второй – в темном костюме, лет тридцати, черноволосый и крепкий, с лицом, не сказать, чтобы бульдожьим, а скорее чрезмерно серьезным, заставляющим при рассматривании его вспомнить об этой породе собак, – так вот, двое мужчин вышли из кабинета в приемную, где за столом сидела секретарша, напряженно-внимательная и в то же время старавшаяся всем своим видом показать, что ее напряженность и внимательность суть лишь желание в любой момент оказаться полезной, а ни в коем случае не любопытство.

– Ну, теперь это ваш кабинет, – сказал седой мужчина молодому бульдогу и указал на табличку, что была прикреплена к массивной деревянной двери, из-за которой оба только что вышли. На табличке значилось: «Фабрика резиновых изделий №2 Генеральный директор Зудин Арсений Арсеньевич». Седой мужчина ткнул пальцем в первую букву указанной на табличке фамилии.

– Можешь теперь себя здесь повесить, – сказал он и повел пальцем слева направо, как бы зачеркивая на табличке фамилию «Зудин» и одновременно словно бы предлагая представить собеседнику, что прямо сейчас на ней появляется его фамилия, и торжественно проговорил: – Генеральный директор Болотов Валерий… э-э… напомни, как тебя по отцу.

– Геннадьевич, – с готовностью ответил молодой.

– Геннадьевич, – повторил седовласый. – Вдохновляет?

Не совладав, похоже, с нахлынувшими эмоциями, новоиспеченный гендиректор Валерий Болотов, радостно прихрюкнул, однако тут же спохватился и солидно ответил:

– Да, конечно, Александр Феликсович.

Затем Болотов еще более посерьезнел.

– Э-э, – замялся он, – Александр Феликсович, а как же Арсений Арсеньевич? – Болотов кивнул на табличку. – Вы ничего не сказали насчет… Его… эм-м… куда?

– О бывших думать не надо – карьеру не сделаешь, – молвил в ответ Александр Феликсович. – И… да, ладно уж, скажу, хотя по идее эта информация для тебя преждевременная…

Седой господин выразительно уставил взгляд на секретаршу, и догадливая девушка мигом всполохнулась со своего кресла и с лепетанием о чем-то вроде «Я в бухгалтерию на пять минут, как раз хотела там уточнить…» исчезла из приемной, а Александр Феликсович продолжил:

– Мы ведь, как ты, наверно, понимаешь, не просто так тебя двинули в руководители. У нас на тебя дальние виды… Тебе светит попасть в кадровый резерв президента. Чуешь, на какую взлетную полосу тебя поставили?

– О-о-а-а, я постараюсь, я всё… – торопливо и запинаясь заговорил Валерий Болотов.

– Да уж, не подведи, – сказал седой. – Начинай, я тебе советую, с инноваций. Это сейчас поддерживается на всех уровнях. Какие инновации могут быть в презервативах, честно говоря, я себе как-то не представляю, но… надо.

– А-а-о-о, а у нас уже… мы можем… я вам сейчас покажу кое-что, присядьте, пожалуйста, я буквально на минутку – и назад, – Валерий выскочил из приемной.

Оказавшись в коридоре, он метнулся направо и через несколько секунд уже отпер дверь своего кабинета, там – скорей к застекленному шкафчику, из которого он цапнул несколько презервативов, запечатанных в необычные, фигурные, упаковки, и помчался обратно к кабинету гендиректора.

– Вот… – запыхавшийся и разволновавшийся Болотов протянул Александру Феликсовичу несколько презервативов. – Это мы начали разрабатывать новый тренд… инновационный…

Александр Феликсович взял упаковки и стал с любопытством разглядывать.

– А что ж они у тебя скобами пробиты? – спросил он. – Это ты их специально, что ли, степлером попортил? Чтоб до серийного производства их никто не использовал?

Валерий раскраснелся. Он взял протянутую ему обратно одну из упаковок.

– Черт! – Он был явно сбит с толку. – Ну… то есть да, это, видимо, кто-то специально. Чтоб конкуренты не использовали.

– Ну, не знаю, Валер, мне кажется, что так опытно-конструкторские разработки от конкурентов беречь неэффективно. Проще уж просто прятать их в сейфе, разве нет? – сказал Александр Феликсович. – А опробовать их обязательно нужно перед производством, это же азы. Только практикой проверяется теория.

– Конечно-конечно. Я сейчас попробую вам все-таки показать, – Болотов схватил со стола секретарши антистеплер и начал им орудовать, вынимая скобу. – Это, наверно, какое-то недоразумение, я разберусь, – Валерию удалось аккуратно отогнуть лапки скобы, но когда он раскрыл упаковку, презерватив разорвался. – Мы новые сделаем, и я вам пришлю, Александр Феликсович. Сам, то есть, подвезу.

– Да мне-то не надо, ха-ха – годы уже не те, – ответил тот.

– Но, в общем, вот, если так соединить, то все тут понятно, – сказал Болотов; в этот момент он уже несколько раскатал презерватив и, надев его на два пальца, указательный и средний, показал Александру Феликсовичу.

Презерватив являл собою Бэтмена – голова человека – летучей мыши с острыми ушками была отросточком, предназначенным для спермы, а мускулистое тело с руками, вытянутыми по швам, – основной частью презерватива.

– О! Забавный чертик, хе-хе, – отреагировал Александр Феликсович.

– Это Бэтмен.

– Кто?

– Бэтмен. Из американского комикса. Из фильма. Очень популярный на Западе персонаж, это их классика.

– А, вот как. С целью захвата их рынков. Это ты придумал?

– Да, – Болотов скосил глаза влево. – Это под моим руководством одна художница сделала. Правда, сейчас она уволилась…

– Надо ее вернуть. Как же ты инновации собираешься внедрять без творческих кадров? Обязательно. Но только и про нашу, русскую, тематику не забывайте. Что у нас своих чертей, что ли, мало?

…Спустя некоторое время, закрывшись в своем новом кабинете, генеральный директор Фабрики резиновых изделий №2 Валерий Болотов говорил в телефонную трубку:

– Ксюша, ну ты чего, обилась?.. А чего мне должно быть стыдно? Я ж тебя не хотел увольнять, это все Арсений Арсеньевич, заладил про свой кризис и что надо кадры ужимать. Куда мне было деваться?.. Почему предатель?.. Я не звонил, потому что тут столько дел навалилось… Хорошо, мне стыдно… Да, правда, за это мне стыдно, хотя могла бы и сама позвонить, кстати… Короче, Ксюшечка, я теперь генеральный директор на фабрике. И я тебя возвращаю. Приезжай, это дело надо отметить. Я соскучился по тебе… Конечно, правда… Да, соскучился. У меня ж сердце-то не резиновое. Кстати, о резинках. Мы с тобой уже сто лет не испытывали изделия №2 с твоим инновационным дизайном. У меня без тебя творческий ступор. Ну всё, целую, увидимся, мой Ксюшоночек, – голос его стал невыносимо слащавым. – Мур-мур-мур.

* * *

Виталий Кутыкин сидел в кресле за большим письменным столом о двух тумбах и с тоской, переходящей в ненависть, а затем снова в тоску, смотрел на экран компьютерного монитора. Темных очков на писателе не было, и вообще он был одет в домашнее, по случаю жары – в футболку и трусы-боксеры. Кроме клавиатуры, мыши и монитора, на столе слева от него располагалась изящная пепельница из бронзы с тлеющей на краю недокуренной сигаретой, рядом тикали бронзовые в завитках часы с маятником, а по правую руку находился принтер и еще чашка кофе на блюдечке.