Колян. Дилогия (СИ) - Евгений Щепетнов

Дворники на стекле раскидывали в стороны кашу из снега и дождя… Черная размытая земля неохотно выпускала из своих грязных объятий «Жука». Наконец он выбрался на шоссе и покатил вокруг города по объездной дороге.

Колян не помнил, когда ему было настолько плохо. Ранения и простуда давали о себе знать каждую секунду, но он не мог позволить себе остановиться и умереть. Фары высвечивали косые струи дождя со снежной крупой, блестящую от грязи дорогу и голые, машущие ветками как руками деревья у дороги.

Была глубокая ночь, около трех часов… В такое время, да еще и в такую погоду даже самые жадные гаишники не осмеливаются выйти на промысел, поэтому Колян не опасался того, что его остановят. Если только не лезть на стационарные посты. И даже если остановят — что они ему могут предъявить?

«Камуфляж, мля!» — он притормозил и выкинул в кювет окровавленный простреленный комбез.

«Но все равно не стоит соваться на посты — я весь в крови, примут на раз. Да еще есть опасность, что на меня дали ориентировку прикормленным ментам…»

Он прикинул маршрут, порадовался, что перед началом операции залил бензобак под горловину — сейчас было бы проблематично возиться с канистрой… За несколько километров до поста ГАИ Колян ушел на «Жуке» в поля, срезая путь до Нееловки. Застрять он не боялся — топей в этом направлении не было, а из пашни его как‑нибудь вынесут крутые «ноги» Жука.

Дорога к дому прошла без особых приключений, кроме одного — Колян немного заблудился и уткнулся в глубокий овраг. Объезжая его, он сделал крюк километров в 20. В Нееловку он попал уже утром, затемно. Деревенька встретила его темными «глазами» домов и глубокими лужами. Колян не стал загонять «Жука» во двор, бросив его у дома — сил хватило лишь на то, чтобы вытащить ключ зажигания. Он откинул крючок калитки, просунув в дырку руку, поднялся на крыльцо, отпер дверь, захлопнул ее, шатаясь, и свалился на коврике у кровати без сознания.

Очнувшись, он долго не мог понять, что происходит. Он лежал у себя в постели, уставившись в беленый известкой потолок и мучительно соображал.

«Случайно мне не приснилось, что я разбирался с Седым, ездил куда‑то?» — он попытался приподняться, но его бок прострелила резкая боль, он нащупал на себе повязку и внезапно похолодел.

«Кто? Кто это сделал? Неужели они все‑таки добрались до меня?» — преодолевая боль он сел, медленно спустил ноги с кровати. Голова закружилась. Он с трудом сфокусировал глаза — на пороге кухни стояла миловидная девчонка с широко раскрытыми зелеными глазами под крашеной каштановой челкой, со стройной, спортивной фигуркой под линялым трикотажным костюмом. Она строго сказала Коляну:

— Не вставай! Швы разойдутся! Я сшивала два часа тебя!

— А ты кто? — тупо сказал Колян.

— Серегина я двоюродная сестра. Этот балбес тебя седня утром нашел дома. Зашел, видать, опохмелиться, да увидал. Говорит, типа проведать зашел — болтун.

— Вы врача, что ли, вызвали? — забеспокоился Колян.

— Да неее… Я сама тебя зашила, ребро вправила, завязала повязкой — я в Городе учусь на медсестру… Училась. Работы не было, за квартиру платить было нечем, я и подалась домой. Серега позвал меня, наказал, чтобы молчала. А я прям сама не своя от любопытства! Ты где это так воевал? Ну, расскажи! Расскажи!

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали — слыхала такую поговорку? Сбили меня на пешеходном переходе.

— Ну чо врешь, че врешь — какой такой пешеходный переход?! Я чо, слепая по–твоему? Огнестрелы не знаю как выглядят? Мы на практике в травматологии были — я всякого насмотрелась, что ж ты меня за дурочку деревенскую держишь!

— Ленка, харэ парня терзать своими допросами! — прогудел голос Сереги от порога. — Лучше иди ему чаю с липовым отваром налей и аспирина дай, видишь, он горит весь… Ты, Колян, не обращай внимания на пигалицу — она девка хорошая и дело свое знает — не зря на медичку училась. Да платят им там в Городе гроши, одной не прожить, того и гляди или обидят ее или сама скурвится… Я и забрал ее домой. Здесь, при своих, не пропадет. Я тя не спрашиваю, почему ты так выглядишь — захочешь, расскажешь, нет — похеру. Думаю, ты зря влипать никуда не будешь, не того сорта мужик!

— Да вот, Серег, старые долги раздал. Пора и отдохнуть, — он вспомнил о матери Лешего.

— Эт, Колян, там мешок был… Ты не подумай чего, я не сую нос куда не надо. Машину я во двор загнал, чтобы не отсвечивала, а мешок занес в дом и под кровать заныкал. Ленка не видала. Учти, он там лежит и я его не открывал.

— Серег, кончай туфту гнать, — прервал его Колян. — Верю, что ничего не брал. Тебе только пузырь доверить нельзя, выжрешь… Вот, мля, цены бы тебе не было, кабы не бухал не по чину, а, Серег?

— Да ну есть грешок. А что мне еще в этой дыре делать? Тоска смертная… Одна отрада — бухнуть, да рыло кому начистить. Да ну, ты отдыхай ек–макарек, чего языком трепать… Сейчас Ленка сварганит бульончику из петуха… Знаешь, какая самая лучшая уха? Из петуха! — И Серега пошел в кухню, смеясь своей древней как мир шутке.

Колян откинулся на спину, в глазах все плыло… Его охватило странное чувство — совершенно чужие люди заботятся о нем, переживают как родные. Да что родные — матери он только мешал, дальней родне нафиг был не нужен. А тут как будто семья появилась. Странно… и приятно.

Он незаметно погрузился в сон.

Молодой, привычный к перегрузкам организм Коляна быстро восстанавливался. Уже через неделю о происшедшем ему напоминала лишь ноющая боль в сломанном ребре при сильном вздохе или чихании, да заживающая, чесавшаяся борозда на предплечье. Синяки вокруг ран еще не прошли, но уже стали желтеть.

Ленка хозяйничала в доме как заправская хозяйка. И вертела мужиками налево и направо: то принеси, это отнеси, тут не следи грязными ножищами, иди выпей лекарство, умывайся. Коляну даже нравилось то, как она им командует, а Серега хитро подмигивал ему из‑за спины Ленки и незаметно показывал неприличные жесты — мол, хороша, деваха, чо теряешься‑то?

Коляну, конечно, нравилась Ленка, да и молодому самцу без женщины прожить долго было тяжеловато. Но и смотреть на нее просто как на объект вожделения — он почему‑то не мог. Она была такая свежая, такая непосредственная в своей юности, еще не растоптанной убогой жизнью, пьяным мужем и бытом, что ему становилось страшно за нее… и хотелось от всего уберечь.

Серега, эта хитрая деревенская морда, определив в Коляне богатого перспективного жениха, по всей видимости, набивался ему в родню, наивно думая о том, что ни Ленка, ни Колян ничего о его планах не подозревают. И если Ленка, возможно, ничего не подозревала, Колян сразу просек это дело, но в общем‑то ничего против не имел.