Колян. Дилогия (СИ) - Евгений Щепетнов

Ленка важной «леди» сидела в машине, гордо поглядывая на прохожих.

— Ну что, медичка, поехали? Тебя в порядок приведем!

— Я и так в порядке! А чо медичка‑то? Я чо, не одета как следует?! — Ленка обиженно надула губы.

— Да в порядке ты, в порядке! Просто новых шмоток тебе прикупим и в парикмахерскую зайдем модную — хочешь?

— Спрашиваешь еще! Да кто от такого откажется? Вот умора! — Ленка обрадовалась и заерзала на сиденье.

— А пока ты там нафуфыриваться будешь, я машину на мойку отгоню, а то заросли грязью мы, как свиньи деревенские.

— Чо врешь‑то! У нас свиньи чистые все! — Ленка что‑то еще бормотала, возмущенная наездами. Но Колян этого уже не слышал, обдумывая, как быть дальше:

«Можно часть баксов сдать, много за раз нельзя — светиться мне ни к чему… Прикупить барахла на первое время. А потом в столицу надо двигать — рыжье сбывать. В Городе нельзя, просекут.»

Он завез Ленку в единственный салон красоты, который знал, и оставил ее там, объяснив мастеру, какую прическу он бы хотел у нее видеть, несмотря на возмущенные протесты Ленки. И поехал на мойку и в обменник. Через час он вернулся в салон, расплатился за стрижку, подивившись про себя космическим ценам на женские приблуды: «То ли дело у нас, мужиков, постригся покороче, провел граблями по волосам, и красавец! А тут гляди сколько всего — мойка, укладка, сушка» — думал он, но результатом остался доволен.

Ленка после стрижки и правильного макияжа превратилась из симпатичной девчонки в супермодель. Короткая мальчишеская прическа ей невероятно шла, подчеркивая ее огромные наивные глаза. Пухлые губы подчеркнула мерцающая помада нежного оттенка, а ее щечки были почти не тронуты кистью визажиста — бархатная свежая кожа юной красавицы в этом и не нуждалась. Глаза подчеркнули черной тушью и слегка выделили тенями так, что они стали ярко–зелеными, как молодая листва…

Ленка тоже осталась довольна результатом, но не подавая вида, важно проследовала к машине так, как будто она каждый день посещала дорогие салоны красоты, а не выносила в больнице горшки из‑под лежачих больных…

Затем они заехали в бутик, несмотря на протесты Ленки, которая горячо убеждала, что там все очень дорого, и на базаре вещи ничуть не хуже.

Колян попросил вышколенных продавщиц, почуявших добычу, подобрать гардероб для своей путницы — от строгого до ультрамодного… И через каких‑то полтора часа измученный шопингом Колян вышел из дверей бутика с ворохом пакетов со шмотками и обувью. Ленка шествовала рядом как королева.

Леопардовые лосины ее канули в небытие — Колян порвал их пополам прямо в магазине под возмущенный визг хозяйки.

На ней были черные колготки, туфли на высоком каблуке, на которых она шла неуверенно, но гордо, черное короткое платье от модного дизайнера и шерстяное короткое пальто нараспашку. Колян предложил ей бегать в ее дутой красной куртке перед быком, чтобы он носился за ней и разминал свои телеса. Загрузив покупки в машину, они проехали в салон связи и купили (О, восторг! О, счастье Ленки!) по сотовому телефону, который в то время считался великой роскошью.

Теперь Колян был обеспеченным человеком и не собирался отказываться от всех благ цивилизации, если он мог себе их спокойно позволить. Возвращались они в деревню, как войско Александра Македонского после успешного похода. Приехали еще засветло, пакеты занесли в дом Коляна, и Ленка со всех ног побежала показывать обновки родне.

Колян занялся возней по дому — загнал «Жука», затопил баню — очень хотелось попариться, выгнать дурной пот из тела. Оставил Ленке записку, чтобы она приготовила ужин из деликатесов, которые они прикупили городе, и пошел на помывку.

Он неторопливо разделся в предбаннике, взял эмалированный тазик, сполостнул его горячей водой из котла. Баня была сделана прежними хозяевами по уму. В нее выходили два крана — один с ледяной водой, другой с горячей, проходящей через газовый котел. Колян только подивился — почему они в дом не провели так же — горячую и холодную воду… Может не успели?

Он с наслаждением попарился до густого пота, обдал себя горячей водой из тазика, разрисованного пионами. Потом опять забрался на полок, закрыв глаза и чувствуя, как тело расслабляется в клубах горячего пара.

В сладкой истоме он не почувствовал, как открылась дверь и в парную кто‑то вошел. Только когда что‑то коснулось его руки, он взвился, готовый к обороне, защищаться и убивать, и замер — перед ним стояла Ленка, обнаженная, как Ева в Эдеме. Она смущенно закусила губу и покрылась густым румянцем…

— Можно, я тебе спинку потру? И тоже попарюсь…

Колян поперхнулся и сдавленно сказал:

— Ну можно, конечно, не запрещено….

Ленка сделала шаг вперед, обхватила его руками за шею и впилась ему в губы долгим, неумелым, но сладким поцелуем, прижавшись к нему всем своим упругим стройным телом. Ее груди, твердые, как мячи для тенниса, уперлись в Коляна коричневыми сосками, твердый живот и бедра как будто хотели прирасти к Коляну шелковистой, нежной кожей. Колян окаменел, потом обнял за плечи девчонку, погладил ее по плечам. Затем его руки опустились на ее кругленькие ягодицы, гладкие, как у младенца, без следов прыщей или шрамов. Он ощутил, как его естество стало бурно восставать, и рефлекторно прикрылся мочалкой, отпрянув от Ленки…

— Ну что ты, что ты… Я что, некрасивая, да? — спросила Ленка.

— Глупая ты… но очень красивая! — не покривил душой Колян. — Подумай сначала — стоит ли? Я видавший виды, битый–перебитый мужик. А тебе молоденького пацаненка надо… Я тебя на девять лет старше, да еще и с ворохом проблем всяких, зачем я тебе?

— Люблю я тебя… дурак! — выпалила Ленка. — Ложись лучше, я тебя намылю, да веником похлещу. Да не прикрывай ты свою елду, чего я там не видала! Кто мыл‑то тебя, пока ты валялся в горячке? Я и мыла, не Серега же с его лапищами грязными.

Колян послушно улегся на спину, а Ленка плеснула ковшик воды на раскаленные камни в парной, взяла березовый веник, торчащий в тазике с горячей водой и стала хлестать Коляна, бережно обходя зажившие раны. Потом Колян перевернулся на спину, и Ленка уже отхлестала его от души, особенно почему‑то уделяя внимание его поджарому мускулистому заду. Затем она взяла мочалку и стала намыливать его, нежно касаясь своими умелыми руками. Перевернула на спину и намылила его во всех местах, как бы невзначай касаясь его мужского достоинства, а затем деловито и решительно, к вящему смущению Коли намыла его как следует. Набирая ковшиком из тазика воды, она ополоснула Коляна, затем потянула его за руку:

— Вставай! — и, когда он встал, улеглась на живот. — Теперь ты меня давай.