Волчица и пряности. Том 11 - Исуна Хасэкура
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Серьезно?
– Я бы не стала тебе лгать.
Она вдруг осознала, что одета как торговец и часто дышит под шарфом. Глядя на радостную реакцию Мильтона, она почувствовала себя виноватой. В этот миг она поняла, что значит выражение «светящиеся глаза».
– Спасибо… огромное тебе спасибо!
Посреди фразы он глубоко вдохнул.
– Мм… ха-ха, – неуклюже ответила Флер, да так тихо, что сама еле услышала. В голове у нее возник образ Оры, предупреждающего, что Мильтона нельзя судить по внешности. А Ора всегда бывал прав.
– Я всю ночь думала над твоим предложением и решила его принять.
– О, э… прими мою благодарность.
– …
Флер смотрела на его улыбку, изо всех сил стараясь скрыть свою тревогу и успокоиться.
– Кстати, нам сейчас и вправду не о чем беспокоиться? О покупке, о продаже?
– Хмм, ну, я уверен, что торговый дом, который нас познакомил, действительно желает с нами сотрудничать.
Вновь в голове у Флер возникло лицо Оры; это подтолкнуло ее задать следующий вопрос:
– Им стоит доверять? У тебя нет мысли, что они это делают лишь затем, чтобы помешать другим торговым домам?
– Что ж, такое всегда возможно. Но я рассуждаю так: одежда легкая, и лодка может везти ее много. А чем больше мы перевозим разом, тем ниже расходы. Конечно, все это окажется зря, если мы не сможем всю ее продать. Но мы можем продавать по более низкой цене – это будет для нас не так болезненно, если мы закупим много. Настолько хорошие у нас возможности получить прибыль. А Джонс стремится стать крупнейшим торговым домом в городе. Кстати, на тебя когда-нибудь смотрели пренебрежительно?
Последний вопрос он задал с горечью в голосе и улыбнулся. В Торговом доме Джонса явно не очень-то любезно обращались с ним, когда он впервые к ним обратился. Судя по всему, Флер ошиблась, решив, что ему интересна только лишь прибыль.
Мильтон тем временем продолжил:
– Все в мире подозревают друг друга.
Флер, бывшую аристократку, мало знакомую с земными делами, это заявление заинтриговало.
– Все думают лишь о том, как бы самим обогатиться. Разумеется, я не исключение.
– Тогда…
Она замолчала, не договорив: «…почему я должна тебе доверять?» Задавать такой вопрос было бы по-детски. Она бы просто показалась со стороны ребенком, спорящим ради развлечения. К счастью, она избавила себя от этой неловкости.
И все же, как ни странно, она была не вполне уверена, стоило ли останавливаться. Когда она говорила, как ребенок, что-то внутри нее вспухало. Но сейчас она просто спрятала все сомнения под шарфом и лишь тихо разглядывала лицо Мильтона. Лицо было мягким, и так же мягко его обладатель произнес:
– Возможно, слышать от меня такие слова довольно смешно, но это все, что я могу сейчас сказать.
Они добрались до городской окраины. Мильтон остановился и добавил:
– Пожалуйста, верь хотя бы этим моим словам.
Флер улыбнулась и одновременно слегка прищурилась. Она уже не была уверена, что именно видит перед собой.
Они приближались к будке сборщика пошлин у въезда в город; там толпилось множество селян, привезших из своих деревень то, что вырастили. Были в толпе и путешественники – им тоже предстояло пройти досмотр и заплатить пошлины. Волы, лошади, куры, утки, люди… такого хаоса больше нигде не увидишь. Но Флер к гомону не прислушивалась.
– Ты говоришь не очень-то убедительно.
– Конечно, ты же даже моего лица не вспомнила.
Флер улыбнулась под шарфом, думая, что быть падшей аристократкой, возможно, не так уж и плохо.
– Нападать, отступать, вновь нападать…
– …А там, быть может, бабочку поймать, а то и кошку, кроля иль лису…
Это были строки из стихотворения, написанного влюбленным юным аристократом. Возможно, кроме Флер и Мильтона, во всем городе никто больше не знал этого стихотворения; и, стоя вместе, они весело рассмеялись. Когда смех утих, как круги на озерной воде, Флер тихо промолвила:
– Я доверяю тебе.
Это было короткое заявление, но куда более сильное, чем длинные договоры, которые обычно заключают торговцы. Мильтон с серьезным видом кивнул и опустил поводья.
– Рассчитываю на тебя.
Они обменялись рукопожатием, и Флер ответила:
– Это я хотела сказать.
Мильтон снова взялся за поводья и перевел взгляд на свою лошадь, но тут же опять повернулся к Флер.
– С твоего позволения, на этом закончим сегодняшний разговор, хорошо?
Он смотрел серьезно, хотя, пожалуй, серьезность эта была напускная.
– Ты умеешь говорить лучше, чем я ожидала.
– Достигли ли твои слова сердца слушателя, понимаешь только в момент прощания.
– Вести себя так, будто тебе интересна собеседница, чтобы она всю ночь затем думала лишь о тебе… ты это имеешь в виду?
Даже сама Флер была удивлена тем, насколько естественно у нее вырвались эти слова. Такое освежающее чувство – когда надеваешь проржавевшую маску аристократки, долго хранившуюся в глубине души.
– Похоже, я недостоин называться торговцем, если мои мысли так легко читают.
– Вот как? А я ведь еще не спросила о времени следующей встречи.
Она продолжала играть роль высокородной девы, ожидающей следующего визита рыцаря. Ее сердце просило, чтобы каждый день тянулся долго, как три осени, – настолько приятно было играть эту роль.
– Вечером через три дня.
– Буду ждать.
Почти неосознанно она сделала прощальный жест, подумав про себя, уж не голубая кровь ли заставила ее так поступить. Она даже не смогла удержаться от того, чтобы вздернуть слегка подбородок. Впрочем, тут же попыталась скрыть это движение – опустила голову и отвела глаза.
– До встречи.
С этими словами он двинулся прочь, хотя Флер была уверена – он притворился, что не заметил ее реакцию. Звук лошадиных копыт постепенно растворился в общем гаме.
Вечером через три дня. Так она пробормотала про себя, наблюдая за удаляющейся спиной Мильтона, – и вдруг поймала себя на том, что держится руками за грудь. Она поспешно разжала пальцы и расправила морщинки на одежде.
Мильтон поздоровался со стражами и успешно прошел досмотр. Лишь раз он обернулся на Флер. И тут же она зашагала прочь, чтобы со стороны показалось, что она давно о нем забыла. Хотя на самом деле она просто боялась и дальше смотреть ему в спину.
Вечером через три дня. Посреди гвалта и гомона пробудившегося к жизни города Флер мысленно повторяла эти слова, будто держась за сокровище.
***
Весеннее солнце одаряло землю ярким светом.
Здания в городе стояли так тесно, что между ними и лист бумаги не просунешь. Поэтому, хотя казалось на первый взгляд, что солнце должно заглядывать в каждый дом, на самом деле это было роскошью. А если даже солнечный свет, неистощимый дар небес, считается роскошью, легко понять, как тяжела жизнь простолюдина.
