Волчица и пряности. Том 11 - Исуна Хасэкура

Флер тоже хотела увидеть то, что видят они… пусть хоть раз. К какой бы цели они ни шли, эта цель казалась настолько впечатляющей, что Флер ненавидела мужа все меньше и меньше. А в самом конце, когда он объявил о своем разорении, что-то исчезло у него из глаз… но что именно?

Ради «этого» людям приходится превозмогать такую боль и отчаяние; и даже Хансу пришлось много сражаться, чтобы ухватить «это».

– Я не могу выразить это словами, – произнес Ханс, выйдя из задумчивости, и выдернул из размышлений Флер. – Думаю, это что-то вроде надежды.

– Надежды?

Он улыбнулся и покачал головой.

– Я не знаю… я еще слишком молод, чтобы ответить на твой вопрос.

Его откровенность вполне показывала, насколько трудным был вопрос Флер. Это была не та добродетель, к каким стремятся рыцари. Флер как падшая аристократка не могла не признать, что уважает Ханса.

– Приношу извинения; мне не следовало задавать столь странный вопрос.

Вернув себе прежнюю невозмутимость, он искоса глянул на Флер.

– Ничего страшного.

Флер показалось, что они с Хансом стали немного ближе. Кроме того, она получила ответ на свой вопрос, хоть и не в виде слов.

– Спасибо.

Торговцы могут быть честными и скромными, пусть даже по жадности они способны оставить позади любого.

После этой беседы Флер перешла наконец к разговору о торговле сеном. Но мыслями она была где-то в другом месте. Вовсе не обязательно Ханс испытывал какие-то чувства по поводу их предыдущего разговора. Быть может, он приоткрылся лишь потому, что Флер, как и он, занималась сеном, а значит, могла поделиться с ним последними сведениями: в каких деревнях сено лучше, как подступиться к тамошним старейшинам.

Прежде она бы возненавидела эту игру «держаться по-дружески, чтобы узнать сведения», но не теперь. Торговцы преследуют не те цели, за какими гонятся мудрые от рождения; они не прекращают сражаться, даже если их бьют кнутами или палками. Конечно же, они ведут себя более дружелюбно с теми, кто может им помочь.

Пора было возвращаться к себе.

Флер, как обычно, закончила переговоры с торговым домом, обменявшись шуточками и сведениями о ценах, и пошла улицей, ведущей с городской окраины к порту. По пути она наткнулась на Мильтона, ведущего лошадь в поводу; его лицо было жизнерадостным, но скрыть усталость он не смог.

В голове Флер на этот раз было лишь одно.

Совместными усилиями ей и Мильтону необходимо получить как можно больший доход. Ведь не исключено, что, когда они разделят прибыль, заработанного не хватит даже на то, чтобы хлеб завтра купить.

Мильтон говорил ей, что трудится в поте лица ради того, чтобы смотреть с торжеством на семью, изгнавшую его. Но явно не эта причина заставляла его сейчас надевать на лицо вымученную улыбку… Он был такой же, как Ханс; он надеялся, что стезя торговца приведет его к чему-то достойному.

Если настрой Мильтона был именно таков, то сейчас Флер не нужно было ни приветствовать его, ни утешать. Она остановилась перед шатающимся от усталости, едва не засыпающим на ходу Мильтоном и произнесла:

– Я хочу обсудить с тобой покупку одежды.

Когда Мильтон услышал эти слова Флер, на его лице появилось удивленное выражение, постепенно сменившееся бесстрашной улыбкой.

***

Флер с Мильтоном пришли к ней домой.

Бельтра знала здесь все щели, через которые хотя бы мышь способна прошмыгнуть, так что можно было не опасаться, что кто-либо подслушает. Кроме того, прямо за стеной стоял Ора. Так что Флер, чувствуя себя в полной безопасности, размотала шарф.

– Я заходил в одну лавку, которой хотел продать одежду, и вел там переговоры.

– Значит, с ними ты впервые имеешь дело?

– Да, и поэтому мне удалось продать не очень много.

– Ты поэтому задержался?

Мильтон улыбнулся на вопрос Флер.

– Да. И кроме них, я сегодня ни с кем не собирался видеться. Если я перестараюсь, то могу лишиться покупателей. Но там я продал все, что мог, и, если только они внезапно не разжиреют, покупать у меня еще одежду им не скоро понадобится.

Когда он к ним отправлялся, у него было двадцать фартуков. Если это была обычная по размеру лавка, то они, скорее всего, купили больше, чем им было нужно. Мильтон, должно быть, заговорил им зубы, и это показывало, насколько искусным он был торговцем. С новыми покупателями следует обращаться честно.

– Значит, хуже всего при торговле одеждой – то, что приходится изо всех сил стараться, чтобы просто не остаться в убытке?

Мильтон погладил рукой подбородок. По сравнению с тем, что было неделю назад, его подбородок выглядел более… сухим, что ли. Возможно, это из-за щетины.

– В общем, да. Когда я начинал…

– Хмм?

Он поднял глаза. Под крышей что-то пискнуло – должно быть, мышь.

– Когда я начинал, я знал, что мне надо трудиться усердно. Но будь у меня выбор, я предпочел бы что-нибудь другое.

Он не поворачивался к Флер, а разглядывал копошащуюся мышь. Что он хотел сказать? Размышляя об этом, Флер пыталась сохранять спокойствие… ей не хотелось, чтобы Мильтон угадал, о чем она думает. Он имел в виду смену работы на что-то менее требовательное или же просто сравнивал себя с мышью?

– Кроме того, есть еще кое-кто, о ком мы должны думать.

– Э?

Этот звук вырвался у Флер от удивления. Ора предупреждал, что, когда она не знает, что ответить, следует молчать и размышлять над услышанным; но сейчас она просто не удержалась. Но подобное очень легко вырывается, когда кто-то намеренно меняет тему. Улыбка Мильтона выдала, что он смеется над Флер, но, когда он продолжил, стало ясно, что не только над ней.

– Мои заимодавцы.

– Заимодавцы?

Флер не стала спрашивать, что означает это слово; она была с ним знакома даже слишком близко.

– Да. Те, кто обнаружили мои способности. Но они довольно-таки неприятно со мной поступают – заставляют брать у них в долг деньги на жизнь. С одной стороны, мне повезло, с другой – я не очень-то им признателен.

Флер быстро поняла, что значит эта маленькая загадка. Губы Мильтона изогнулись в улыбку, какую можно увидеть на лице бесстрашного наемника.

– К работе следует относиться всерьез, но работать только днем. Ночь нам дана для отдыха. Эту истину дал нам сам Господь, а что мы делаем? Мы трудимся день и ночь напролет – даже в праздники. И этому нет конца. Лишь тот, кто заключает сделку с демоном, способен на такое.

Это было весьма известное высказывание, и Флер знала, чем оно кончается.

– И имя этого демона – ростовщичество.

Должно быть, Мильтон взял в долг громадные деньги и до сих пор их выплачивал. Конечно, жадность торговца есть жадность торговца; заимодавцы Мильтона, должно быть, назначили ему короткий срок выплаты и высокую лихву.