Лабиринт страсти - Диана Першинг

Хэлли Фицджеральд и ее кузина, возможно, решили не помогать в этом расследовании. Пусть они даже мешают ему, но у него нераскрытое дело о краже, и он должен завершить его.

Возвращаясь на машине в Промис, Хэлли взглянула на кузину. Уже не в первый раз она испытывала раздражение, смешанное с заботой, по отношению к этой худенькой девушке. Хэлли выручала Трейси из стольких неприятностей и переделок, но такого серьезного случая еще не было.

– Ну ладно, теперь-то ты мне расскажешь, что произошло? – спросила она, стараясь говорить спокойно, хотя внутри у нее все содрогалось при мысли о столкновении с Марком. Она была так несправедлива к нему. Когда выводила Трейси из этой лачуги, она сжималась от страха, уверенная, что сейчас он передумает и арестует их обеих.

Позже, пообещала себе Хэлли, она все ему объяснит, чтобы он понял и поверил. Всхлипывая и моля о прощении, Трейси рассказала свою историю.

Когда Гас предложил провернуть ограбление, чтобы получить наследство Трейси, эта мысль показалась ей стоящей и она согласилась. Но вскоре поняла, что залезла в очень грязное дело.

Трейси попыталась убедить Гаса вернуть ценности, но он только посмеялся над ней. Он «навел справки» и узнал, что украденное принесет им гораздо больше денег, чем двадцать пять кусков, на которые они рассчитывали сначала. Возможно, раз в десять больше.

Когда же она отказалась закладывать и продавать фамильное достояние, он связал ее и оставил в квартире, а сам уехал в нагруженном фургоне.

– Я чувствую себя очень гадкой, Хэлли, – сказала кузина с мокрым от слез лицом, – что заставила тебя пережить все это. Клянусь, если ты дашь мне шанс, я постараюсь как-то загладить свою вину.

– Ты так уже и раньше говорила.

– Понимаешь, я думала, что ты мне враг. Но больше такое не повторится, клянусь. О, Хэлли, простишь ли ты меня когда-нибудь?

– Давай не будем говорить об этом, – устало ответила Хэлли. – Ты мне чуть сердце не разбила, и нужно какое-то время, чтобы рана могла зажить. Я молюсь, чтобы все музейные ценности вернулись назад. В противном случае я просто не знаю, что делать. – Она опять взглянула на сестру, которая ревела и не могла остановиться, и, несмотря на всю злость, смягчилась. Какой смысл наказывать ее? Она уже достаточно избичевала сама себя. – Главное сейчас все же, – продолжила Хэлли, – разобраться, в какую историю ты влезла. Я никогда не имела ничего общего с подобными вещами. Нам нужно поговорить с юристом.

Трейси в ужасе посмотрела на нее.

– Ты хочешь сказать, что у меня будут проблемы?

– Именно поэтому я велела тебе ничего не говорить там, в комнате. Марк – полицейский, и все, что ты ему бы сказала, могло быть использовано против тебя в суде. Ты, конечно, безответственный и безрассудный человек, но все-таки не воровка.

Трейси уставилась на нее широко раскрытыми от испуга глазами.

– О, Хэлли, я ведь не сяду в тюрьму, правда? Как ты думаешь?

– Я думаю, что не сядешь. Мы найдем выход.

Марк слонялся в коридоре здания суда, скрестив руки на груди. Он ждал. Скоро придет Хэлли. И когда она появится, он все ей выскажет.

С той глупой сцены в квартире Мэдисона он испытывал презрение к Хэлли. Ему не стало легче, когда из полицейского участка Окленда сообщили, что Мэдисон задержан. Фургон, груженный награбленным добром, конфисковали. Ему не стало легче, когда Мэдисона доставили в Промис и Марк снял с него наручники.

Нет, злился он не на Мэдисона и не на Трейси, а на Хэлли. Наконец Марк сложил все факты вместе. Хэлли с самого начала, когда они встретились у платного уличного телефона, утаила правду. Она скрывала важную информацию, которая могла бы помочь решить все дело намного раньше. Она умолчала о телефонных звонках вымогателя, не поделилась своими соображениями по поводу Трейси и ее роли в ограблении.

Марк признавал, что злился он еще и потому, что чувствовал себя обманутым. Пусть даже у них с Хэлли не получилось близких отношений, пусть у них не было будущего, но все же он ощущал какую-то близость к ней и знал, что она испытывает то же самое. В его понимании родство душ и близость предполагали доверие. Она предала его доверие.

Он сам занимался ее делом, хотя кто-то ниже по рангу должен был взять на себя эту обязанность. Но из-за того, кем она была и что для него значила, Марк решал ее проблему сам. Он выследил грабителя, нашел ее кузину, помешал тому, чтобы похищенные вещи разошлись на все четыре стороны.

И что сделала она? Все утаила от него.

К обиде примешивалось оскорбление – это было действительно больно. Ведь умелая защита в суде обеспечивала безнаказанность преступников.

Марк почувствовал, как от злости напряглась шея. Чтобы снять напряжение, опустил руки и покрутил плечами. Ему нужно увидеть Хэлли и покончить с этим делом.

Словно читая его мысли, она показалась из-за угла. Он слышал, как по мраморному полу стучали ее каблучки. Рядом с ней шли Трейси и женщина постарше, адвокат.

На Хэлли были бледно-желтая блузка, темно-зеленый пиджак, юбка такого же цвета и туфли на высоком каблуке. Она выглядела по-деловому, и Марк вдруг подумал, что он видел Хэлли в разной по стилю одежде при разных обстоятельствах, и всегда она удивляла его. Ее личность менялась каждый раз, когда она надевала новый костюм.

И сегодня, в этом официальном костюме, она выглядела не просто деловой, но и более неприступной. Хрупкость и ранимость, которые он знал в ней, исчезли.

Когда Хэлли увидела Марка, смотревшего на нее во все глаза, ей захотелось повернуться и убежать. Но она знала, что не сделает этого: ей было необходимо встретиться с ним лицом к лицу.

– Я сейчас приду, – сказала Хэлли своим спутницам и проводила их взглядом, когда они открыли массивные дубовые двери, ведущие в зал заседаний. Потом подошла к Марку и остановилась перед ним.

– Я должна извиниться перед тобой, – начала она, потом замолчала.

Он прислонился своим крепким большим телом к мраморной стене и скрестил руки на груди.

– Правда?

– Да. Марк. Мне так жаль.

Он равнодушно смотрел на нее минуту, потом поднял одну бровь.

– И за какое же конкретно нарушение ты извиняешься?

– За все сразу. Начиная с того, что я сделала на днях. Например, за то, что поехала в город, когда ты мне строго-настрого велел сидеть дома.

– Хорошая работа, кстати. Я даже не заметил тебя.

– Просто ты не искал меня.

– Это не играет роли.

Марк явно сердится на себя, что не заметил ее машину, решила Хэлли. Видимо, уязвлена его мужская и профессиональная гордость. Как бы то ни было, ей нужно было высказаться.