Великий князь Николай Николаевич - Юрий Данилов

— Пока я съ Вами, ничего дурного случиться не можетъ, — обыкновенно говорилъ онъ, укрѣпляя тѣмъ свое положеніе при Дворѣ.

Въ силу моей неосвѣдомленности, я не могу читателя разувѣрить въ томъ, что слухи о проникновеніи Распутина въ царскій Дворецъ черезъ посредство жены Великаго Князя невѣрны. Но все же долженъ, на сей разъ уже съ полнымъ знаніемъ, заявить о полномъ презрѣніи Великаго Князя Николая Николаевича къ этому человѣку, въ періодъ войны. О пріѣздѣ Распутина въ Ставку, во время нахожденія во тлавѣ арміи Великаго Князя Николая Николаевича, разумѣется, не могло быть и рѣчи, какъ не могло быть рѣчи и о вліяніи его на ходъ военныхъ событій.

Съ другой стороны нельзя не замѣтить, что такіе люди, какъ Распутинъ, около которыхъ обыкновенно лѣпятся опасные авантюристы и малочестные дѣльцы, обыкновенно появляются лишь въ тѣхъ кругахъ, въ которыхъ на нихъ обнаруживается спросъ. При Дворѣ не онъ былъ первый, не онъ, вѣроятно, былъ бы и послѣднимъ, при иномъ ходѣ событій. Перелагать лично на нихъ всю отвѣтственность за происшедшія событія, конечно, неправильно. Въ здоровой атмосферѣ Распутинъ быстро потухъ бы, какъ это видно изъ послѣдующихъ отношеній къ нему Николая Николаевича, и его сила расцвѣла махровымъ цвѣтомъ лишь вслѣдствіе окружавшей его въ стѣнахъ Царскаго Дворца больной атмосферы.

Главный ужасъ распутинскаго времени былъ въ томъ, что онъ оказался пе въ одиночествѣ. Его весьма быстро захватили въ тѣсное Вольцо разнаго рода авантюристы, вліяпіемъ которыхъ и расшаты-палея авторитетъ центральной властп, вѣнчавшейся Русскимъ Монархомъ.

Люди искренніе и независимые сами отходили отъ властп, на мѣсто же ихъ приходили льстецы и угодники, потакавшіе ошибкамъ Императора и не желавшіе своевременно открыть ему глаза на происходившее кругомъ.

Великій Князь былъ большимъ любителемъ всякаго рода построекъ и въ этомъ отношеніи онъ унаслѣдовалъ страсть своего дѣда Императора Николая І-го. Онъ самъ прекрасно комбинировалъ и вычерчивалъ схемы деревенскихъ хозяйственныхъ сооруженій, которыя и осуществлялись имъ въ его подгородномъ имѣніи «Беззаботномъ». Это «Беззаботное» лежало подъ Петербургомъ, между Стрѣльной и Краснымъ Селомъ, въ 8-10 верстахъ къ югу отъ Стрѣль-пы. Въ немъ было земли всего лишь около 240 десятинъ; для жизни былъ выстроенъ обыкновенный деревянный небольшой домъ, но дополнительныхъ затѣй было много. — Великій Князь Николай Николаевичъ страстно любилъ животныхъ и однимъ изъ любимѣйшихъ развлеченій его была забота по разведенію у себя улучшенныхъ породъ лошадей, коровъ, овецъ, козъ, собакъ и всякаго рода птицы. Все это жило и кормплось пастью въ «Беззаботномъ», пастыо въ другомъ его имѣніи «Першино» Тульской губерніи.

Въ «Беззаботномъ» главной отраслью хозяйства было разведеніе какой то особой породы сѣрыхъ козъ, дававшихъ вкусное, легко усвояемое и особо питательное молоко. Этотъ видъ молочнаго хо-етва былъ у него поставленъ образцово. Я помню съ какимъ увлеченіемъ и искренней гордостью Великій Князь разсказывалъ намъ въ €тавкѣ, въ минуты отдыха, о способахъ промывки посуды, отнимавшей у козьяго молока особый присущій ему непріятный привкусъ. Видѣнъ былъ сразу тонкій и много читавшій сельскій хозяинъ. Очевидно, что весь удой былъ нарасхватъ, разбирался на мѣстѣ; все же высоко-культурпое хозяйство, въ конечномъ счетѣ, кромѣ убытка ничего не давало. Но его веденіе служило источникомъ наслажденія для его хозяина ; въ него онъ вкладывалъ, какъ это ни странно звучитъ, свою нѣжную душу. Разумѣется, что теперь это имѣніе, какъ водится, разграблено начисто.

Козамъ «Беззаботнаго» п мое «спасибо», а ихъ хозяину, Великому Княсго Николаю Николаевичу — глубокая душевная признательность за тонкое ко мнѣ въ прошломъ вниманіе и деликатную обо мнѣ заботу. — Занимая должпость Генералъ-Квартирмейстера въ Ставкѣ, я зимою 14/15 г. заболѣлъ, на почвѣ переутомленія, нервной экземой лѣвой руки. Болѣзнь была очень упорной н мучительной при перегруженности работой. Кромѣ всякаго рода медицинскихъ средствъ, мнѣ прописана была строжайшая молочная діэта, и я не могъ отказаться отъ настойчиваго почти требованія Великаго Князя перейти на молочное довольствіе ему принадлежавшихъ козъ «Беззаботнаго». Ежедневно, съ пассажирскимъ поѣздомъ, мнѣ доставлялась оттуда суточная порція безподобнаго свѣжаго козьяго молока, пользованіе которымъ, конечно, ускорило мое-выздоровленіе. Но независимо отъ этого, я успѣлъ убѣдиться на самомъ себѣ въ томъ, какъ Великій Князь могъ быть тонко внимателенъ и заботливъ къ людямъ, которые его окружали п работали вмѣстѣ съ нимъ. Съ безконечною благодарностью я вспоминаю объ-этомъ трогательномъ эпизодѣ, оставпрлпемъ во мнѣ неизмѣнную намять о необыконвенно душевномъ и заботливомъ человѣкѣ, какимъ но существу былъ Великій Князь Николай Николаевичъ.

Другое имѣніе Великаго Князя «Першино» находилось въ Тульской губерніи. Вначалѣ оно состояло также изъ небольшого количества десятинъ, затѣмъ кое что было прикуплено, но въ общемъ,., по размѣрамъ, это имѣніе всегда оставалось имѣніемъ средняго русскаго помѣщика. Въ немъ имѣлся небольшой домъ и рядомъ нѣсколько флигелей, въ которыхъ останавливались гости п жплп служащіе имѣнія. Въ этомъ своемъ имѣніи Великій Князь бывалъ только осенью, послѣ лагерныхъ сборовъ и маневровъ, отдаваясь въ^ немъ своей страсти къ псовымъ охотамъ. Жилъ онъ тамъ вполнѣ, скромно, ничѣмъ не выдѣляясь изъ круга помѣщиковъ средняго достатка. Собирались у него для участія въ охотѣ только его близкіе-знакомые — не великосвѣтскіе гости, а просто сосѣди-помѣщики и пріятели-офицеры, съ которыми хозяина ближе сводили случай, или судьба. Для охоты арендовались дополнительныя «мѣста» и содержалась свора «борзыхъ». Этими борзыми Великій Князь охотно снабжалъ отъ себя п кавалерійскіе полки, съ возмѣщеніемъ лншь-стоимости провоза собакъ и провожатыхъ.

Великій Князь Николай Николаевичъ былъ не только страстнымъ любителемъ охоты съ борзыми, такъ отвѣчавшей его пылкой ч стремительной натурѣ. Онъ былъ также отличный стрѣлокъ, и любплъ ружейную охоту. Въ виду его страсти къ охотѣ, онъ всегда приглашался на царскія охоты въ Бѣловѣжъ и Скверневицы, что-особенно сблизило его съ Польскимъ краемъ.

Я хорошо помню въ его петербургскомъ кабинетѣ на стѣнѣ надъ столомъ изумительную по размѣрамъ пару роговъ огромнаго оленя, убитаго на одной изъ охотъ двумя послѣдовательными выстрѣлами1,.

произведенными имъ и, кажется, княземъ Кочубеемъ. Первымъ выстрѣломъ Кочубея звѣрь былъ раненъ, но продолжалъ уходить; его догналъ второй выстрѣлъ Великаго Князя, которымъ звѣрь и былъ убитъ наповалъ. ІІо обоюдному согласію, голова лося съ его рогами •«тала собственностью Кочубея; послѣдній же, въ свою очередь, подарилъ Великому Князю на память дубликатъ изъ какой то искусственной массы.