Ведьмоспас - Евгений Лобачев

– Дзынь, хрясь - и я в отключке.

О разговоре с длинноухими парнями и невероятном превращении "Жигуля" благоразумно умолчал.

Ответа на вопрос: "Какого хрена по служебному помещению бегает поросенок?" следователи тоже не дождались. Кто-то предложил изжарить бесхозную скотинку, но Миша сказал, что видел этого порося у какой-то бабки в соседней деревне.

Потом Миша долго тыкал поросенка в бока, приговаривая: "Но как? Как?!", а после отправил с нарочным в деревню.

Разбирательство закончилось глубоко за полночь. Едва от него отстали, Миша схватил телефон и набрал Наташин номер.

– Натаха, да подойди же ты к телефону. Возьми трубку, - шептал молодой человек. Но к телефону никто не подошел. То, что рассказали вчерашние чудики, все больше походило на правду.

Весь остаток ночи Миша не сомкнул глаз, а едва рассвело, бросился к лесной избушке. Лес просыпался. Мелкие птахи горланили во всю силу крошечных легких, отыгрываясь на совах, которые всю ночь мешали им спать своими гастрономическими притязаниями. Тысячи разнокалиберных лягушек шуршали в траве, отлавливая комаров.

Избушка сонно щурилась пыльными окнами под лучами солнца. Охотничий сезон уж несколько недель как закончился, и можно было всласть отдохнуть.

Миша решительным шагом пересек небольшую полянку и взбежал на крыльцо. Солнце, пробивавшееся сквозь дощатый навес, выкрасило джинсы, светлую рубашку и белобрысый "бобрик" в черно-белую зебровую полоску.

– Эй, хозяева! - крикнул милиционер, дергая ржавую дверную ручку. К его неудовольствию дверь не подалась.

– Есть кто живой? - вопросил Миша и дернул сильней.

В ответ не донеслось ни звука. Дом был глух как могила. Даже разболтанная ручка, еле державшаяся на двух гвоздях, не издавала привычного лязга.

– Народ! Повымерли что ли?!

Миша ударил в дверь кулаком и в ужасе отдернул руку - кулак вошел в соприкосновение с почерневшими от старости досками совершенно беззвучно.

– Что за черт…

Отступив на шаг, молодой человек с размаху врезал по двери ногой. Ни звука. Избушка "глотала" шумы, будто была сделана из ваты.

Миша спрыгнул с крыльца, отошел на край поляны. Домик выглядел как прежде. Молодой человек обошел избушку кругом. Поросшие мхом бревенчатые стены ничуть не изменились с тех пор, как он был здесь в последний раз. Старое доброе прибежище для охотников - что с ним может случиться?

Подойдя к окну, Миша прижался к стеклу, закрывшись ладонями от солнца. В единственной комнате, несмотря на солнечное утро, царил полумрак. На расставленных вдоль стен кроватях едва угадывались силуэты вчерашних знакомцев.

– Дрыхнут! - констатировал молодой человек. - Спасать уже никого не хотят. Что ж, никуда не слиняли - и то хорошо.

Оконная рама оказалась заперта. Миша постучал костяшками пальцев по стеклу, слабо надеясь, что хотя бы здесь ждет удача. Не вышло. Пыльное стекло не отозвалось ни единым звуком.

– Ну, знаете! - прорычал милиционер, сжимая кулаки.

Он нырнул в кусты, и вернулся, взвешивая на ладони увесистый булыжник.

– Воздух!

Камень утробно вжикнул, ударился в стекло - и отлетел без единого звука. Стекло не дрогнуло. С него даже пыль не осыпалась.

Миша заскрежетал зубами. От бессилья и злости хотелось выть.

И тут взгляд милиционера упал на распахнутое настежь чердачное окно.

– Ох я до вас доберусь! - прорычал Миша.

Взобраться на крышу не составило труда - ветхая приставная лестница лежала тут же, у стены. Осторожно ступая по старому шиферу, Миша подобрался к окну и нырнул внутрь.

В нос ударил едкий запах пыли.

– Апчхи! - громко чихнул милиционер.

– Будь здоров, - прогудело из темноты.

– Спасибо, - машинально ответил Миша и вздрогнул: на чердаке никого не было.

"Драные валенки, да коробки из-под патронов. И люк закрыт. Где же тут спрячешься?" - подумал милиционер.

– Эгей, кто здесь? - сказал он вслух.

– Ну я, - гулко ответило из ниоткуда.

– Да кто я-то? - Миша закрутил головой - Покажись!

Послышался шорох. Миша готов был поклясться, что в этот миг кто-то неведомый пожал плечами: сам, мол, напросился.

Потянуло сквозняком. Легкий ветерок взвихрил пыль, взметнул и закрутил прошлогодние листья. Вслед за листьями в воздух стали подниматься коробки, валенки, пустые консервные банки и скоро перед Мишей вырисовался приземистый субъект, слепленный из хлама и пыли. Ноги - валенки, руки - метелки, туловище - несколько коробок. Голова монстра была сделана из старого эмалированного таза, левый глаз - из "сардин в масле", правый - из "килек в томатном соусе".

– Чего надо? - гаркнуло чудище.

"Укольчик успокоительного и - в постельку" - подумал Миша - "Как же меня угораздило сбрендить? В роду, кажись, юродивых не было…"

– Чего надо, спрашиваю! Оглох, чучело? - монстр начинал сердиться.

– А вот про чучело напрасно ляпнул, - веско проговорил милиционер. - Я хоть и в бреду, но морду могу начистить любой галлюцинации.

– Сам ты галлюцинация, - обиделся эмалированный таз. - Зачем пришел? Обзываться?

– С этими тремя поговорить, что внизу дрыхнут.

– С ними нельзя, пока не проснутся, - заявил монстр. Мятый таз, рассыпая пыль, несколько раз повернулся из стороны в сторону.

– Еще как можно, - увещевал Миша. - Только ты, того, сгинь. Отвали Христа ради.

– Чего захотел! - отмахнулся метелкой монстр. - Я тут на посту, хозяйский сон берегу. Служба у меня такая.

– Ну ты, камердинер хренов, - с угрозой проговорил Миша и шагнул вперед. - В сторону отойди.

Монстр не двинулся.

– Я предупредил, - прорычал милиционер и кинулся на врага.

Чудище оказалось на удивление прочным. Мишин кулак, нацеленный на коробку, к которой крепилась "голова" противника, с хрустом врезался во что-то твердое. Молодой человек взвыл от боли.

Руки-метелки сгребли Мишу как котенка. Заскрипело, ухнуло. Через миг милиционер пролетел над поляной, будто исполнял номер "Человек - пушечное ядро". С громким "ААААЯК" он врезался в березу с кроной, похожей на всклокоченный парик британского адвоката, и, матерно пересчитав ветки, шлепнулся на мягкий мох.

Какое-то время молодой человек недвижно лежал под березой, созерцая белые облака, которыми чья-то невидимая рука стирала пыль с неба.

Мишино "Я" разделилось на две непримиримые части, одна из которых призывала сдаться на милость добрых психиатров, а другая требовала любой ценой прорваться в избушку, и допросить, наконец, длинноухих чудиков.

После недолгой борьбы победила лучшая половина Мишиного естества. Поднявшись на ноги, молодой человек упрямо зашагал к избушке.