Истинная история Дюны - Андрей Лях

Но Ильнур – сразу же вспоминается Каладан, свидетельство о рождении, роспись неизвестной Мириам Нидаль; Ильнур – первое имя императора Муад’Диба. Ильнур – это память о былых оскорблениях, о проклятии незаконного рождения и клейме неполноценности. Гарни Холлек должен был исчезнуть, слишком много всего он видел и знал, старые слуги опасны для правителей; никто не расскажет, какая обида ожила для Пола в ту минуту, но не случайно именно так, а не иначе он подписал приговор, каким и было то последнее задание, с которого главе военного ведомства не суждено было вернуться.

Впрочем, Гарни Холлек – лишь наиболее заметная фигура в длинном списке людей (девятнадцать имен мне удалось насчитать), знавших правду о смерти герцога Лето Атридеса и не доживших до коронации его сына. Режиссерам этого грандиозного вселенского спектакля подобные свидетели были ни к чему; их жизни оборвались при обстоятельствах столь же малопонятных, как и жизнь старины Гарни, с той лишь разницей, что все эти несчастные случаи и загадочные исчезновения не вызвали такого интереса. Холлек до последнего дня считал леди Джессику убийцей своего любимого герцога, а Пола – соучастником, и едва необходимость в этом сильном и опасном человеке отпала, Муад’Диб незамедлительно принял меры. Что-то подсказывает мне, что отсутствие пышных погребальных церемоний далеко не случайно, не так легко лучший фехтовальщик Империи оставил этот мир – ни один из четырех федаинов не вернулся с того зловещего задания, на которое их отправил таинственный Ильнур.

Итак, мороча головы воротилам ландсраата, заигрывая с Гильдией, воюя с матерью, а чуть позже – с сестрой, переписывая прошлое кровью старых друзей, Муад’Диб начал свое правление. Складывается впечатление, что он пытается усидеть даже не между двумя, а между всеми существующими стульями сразу. Казалось бы, самоубийственная, заранее обреченная на провал тактика, но вот чудо – довольно долгое время она срабатывает; не имея ни силы, ни авторитета своего предшественника, Пол Атридес царствует вполне успешно. Ему внимает мир, его слушаются, к нему спешат на поклон. Причиной тому – дикая грызня, разгоревшаяся между Великими Домами после свержения старого императора. Едва рассыпалась железная узда, натянутая дряхлеющей, но твердой рукой Шаддама, как все предыдущие договоренности, стоившие ему трона, полетели под стол, неистовая свора космических кланов затеяла безобразную драку за передел власти и доходов. Во время этой нескончаемой склоки вдруг стало модно апеллировать к мнению императора как к третейскому судье, царское слово пока не утратило веса, и популярность Муад’Диба оставалась по-прежнему высокой, в эти пять-шесть лет он все еще купается в лучах славы. В переменчивой обстановке взаимной ненависти, ударов и контрударов, возникающих и разваливающихся союзов Пол Атридес чувствовал себя как рыба в воде, хитрил, маневрировал и не упускал случая поддержать собственный престиж.

Однако главы Великих Домов умели чудесным образом забывать о своих раздорах и распрях, лишь только дело доходило до угрозы общим интересам. Спайсу был уготован еще довольно долгий век, а разожженная в качестве декорации партизанская война на Дюне все более перерастала в настоящую, путая парламентским заправилам все планы. У фрименов теперь было сколько угодно оружия, кризис обострил межродовые конфликты, междоусобицы заполыхали уже не на шутку, и контролировать добычу становилось все труднее. То, что задумывалось как средство в борьбе с Шаддамом, ныне оборачивалось против самих же создателей – джинн не желал возвращаться в бутылку. На Муад’Диба и его воинов нечего было и надеяться, и вот тогда на свет родилась идея джихада.

Как повелось на Дюне, уже само название не просто глупость, а глупость в квадрате. Во-первых, никаким исламом в этом предприятии и не пахло. Во-вторых, задач духовного одоления неверных тоже никто не ставил. Просто людям, не знающим другого ремесла, кроме войны, и потерявшим привычный заработок, предложили отправиться воевать на очень выгодных условиях. На неслыханно выгодных условиях. А не захотевший ссориться с парламентом император выступил в роли главного вербовщика. Политические методы мало меняются с течением веков. Подобно тому, как Эдуард Длинноногий некогда полагал, что в Шотландии слишком много шотландцев, лидеры ландсраата решили, что на Дюне слишком много фрименов. Это и назвали джихадом.

Официальная версия сообщает нам о джихаде на удивление мало, буквально две строчки: «Орды фанатиков вырвались с Дюны в космос, и под зеленым знаменем Атридесов завоевали для своего повелителя сорок тысяч миров». И все. Что это были за орды, где эти сорок тысяч миров – нигде никакого ответа вы не найдете, по этому поводу у наших летописцев обычное недержание слов вдруг сменяется заговором молчания. Попробуем разобраться сами.

Итак, легионы фанатиков выплеснулись во Вселенную. Что зеленое знамя Атридесов и Муад’Диб тут решительно ни при чем, ясно с самого начала, но что же это были за легионы? Даже если довериться заведомо раздутым цифрам имперской статистики, даже если дать себя убедить непомерно завышенным подсчетам, то и в этом случае выходит, что за все одиннадцать лет джихада арракинское ополчение никак не могло превысить пяти с половиной – шести миллионов человек. Очевидно, что с таким войском тысяч миров не завоюешь. Впрочем, по данным даже лояльных к режиму исследователей, эти цифры – чистейший вымысел, реально арракинских моджахедов было по крайней мере в два раза меньше, но и это число – верхний предел для скудно населенной Дюны.

Естественно, никаких сорока тысяч миров они не завоевывали, да никто и не собирался им этого позволить. Фрименов использовали в качестве вспомогательных сил в тех то разгорающихся, то затихающих конфликтах и локальных войнах «третьего мира», которые вели колониальные армии и экспедиционные корпуса Великих Домов, объединенные теперь с бывшими императорскими частями. Не забавно ли: фримены сражались плечом к плечу со своими вчерашними врагами – сардукарами! Разумеется, к владениям Сорока Домов, а уж тем более к базовым планетам фрименов и близко не подпускали. Арракинские наемники обходились ландсраату в очень приличные суммы, но неизменно подтверждали звание «псов войны», однако командование смотрело на них как на дикарей, использовало как пушечное мясо, бросая в прорывы, и затыкая ими самые безнадежные места.

Легенда рисует нам фрименов как непревзойденных, непобедимых воинов. Таковыми они и были – в пустынях Дюны, в горах, в своих родных пещерах, на партизанской войне. Но на планетах обильно обводненных, в лесах, где другие законы и тактика, на снежном высокогорье, в условиях полноценной зимы фримены терялись – и гибли.