Летим в Лас-Вегас! - Белинда Джонс

– Строительным бизнесом. Я раньше работал у него в фирме.

Я пытаюсь представить себе Зейна в костюме за письменным столом. Не получается.

– Неплохая работа; но однажды меня заметили в тренажерном зале, и я получил предложение стать Золотым Парнем. А мне всегда хотелось поездить по свету, и потом… – Он выпячивает грудь и корчит уморительно надменную физиономию. – …обожаю выставлять себя напоказ!

Я улыбаюсь.

– Страшно было выступать в первый раз?

– Ужасно! – признается он. – Ты ведь сама играла на сцене и знаешь, как это бывает. Коленки дрожат, ноги разъезжаются, в голове туман, топчешься на одном месте, не знаешь, куда девать руки…

Я-то знаю, но мне трудно поверить, что и он испытывал то же самое.

– Все мои силы уходили на то, чтобы считать шаги и следить за ритмом, – рассказывает он, – а о публике я и думать забыл. Делал все, что положено, а сам чувствовал, что получается вяло, натянуто, словом – не то. А потом вступили «Кисе», и я вспомнил, что пора спускаться в публику. И тут… Знаешь, это было настоящее чудо. Иду медленно-медленно, как в замедленной съемке – а вокруг женщины, целая толпа, женские лица, женские руки, все смотрят на тебя, тянутся ко мне, хотят потрогать… И тут я понял, что значит «чувствовать зал». На несколько секунд я слился с ними. Я прочел их мысли. И понял, что им нужно.

– Что же им нужно? – спрашиваю я, задыхаясь от волнения.

– Энергия! Страсть! Женщине мало просто любоваться на красавчика. Ей нужно ощутить обжигающий огонь. Почувствовать, что от одного твоего прикосновения она готова расплавиться и стечь к твоим ногам.

Я судорожно втягиваю воздух.

– Мужчины в наше время обленились. Разучились ухаживать. А женщине необходимо чувствовать себя желанной. Чувствовать, что мужчина сгорает от страсти.

Грудь моя вздымается так часто, словно меня накачивают насосом. А он все говорит, говорит…

– И еще ей нужен юмор. Нужно, чтобы ее поддразнивали. Просто выйти на сцену и поиграть мускулами – этого мало. Надо подойти к ней вплотную, чтобы она прочла в твоих глазах: «Поиграй со мной! Поиграй с моим огнем! Не боишься обжечься?»

Я чувствую на щеке его теплое дыхание и бессильно приваливаюсь к стенке кабины. В этот миг на свет божий выползает наш ребенок.

– Смотри-ка, мальчик! Ой, какой хорошенький! – умиляюсь я.

Зейн внимательно рассматривает фотопортрет нашего отпрыска.

– Ты уверена, что он от меня?

Я пихаю его локтем. Он в ответ обнимает меня за плечи. Что за жар исходит от его крепкого тела! Да и сама я – не айсберг. Смех и визг за шторкой стихают, сменившись возней и подозрительными стонами, но нас даже это не останавливает.

– Как мы его назовем? – спрашиваю я, склонившись над фотографией пухлогубого мальчугана с взъерошенными вихрами.

– Лучше всего комбинацией наших имен. Что получится, если скрестить «Зейна» и «Джейми»?

Я раздумываю, мысленно тасуя буквы так и этак. Джейн – женское имя, Зейм – слишком вычурно… Ага, вот!

– Что, если назвать Джазом?

– Джаз? Классное имечко. А теперь пойдем выиграем малышу Джазу пару-тройку игрушек.

– Подожди минутку! – Я оборачиваюсь к кабинке и громко окликаю Иззи.

– Ну что там у вас? – откликается она, явно недовольная, что ее прервали. – Мы идем играть. Когда закончите, присоединяйтесь. И вот что, Иззи: не забывай, что эта шторка до пола не доходит!

Местный волшебник предлагает угадать наш вес и обещает выплатить приз, если ошибется более чем на три фунта. Я здорово навострилась скрывать свой вес, однако сейчас не самый подходящий момент для демонстрации этого таланта. Так что мы проходим мимо.

Зейн предлагает сыграть в настольный хоккей: я колеблюсь, поскольку знаю, что именно эта игра будит во мне страшный азарт, но в конце концов соглашаюсь. Первым же ударом я забиваю гол.

– Е-е-ес-с-ть!!!

– Ну ладно, сама напросилась! – ворчит Зейн и идет в ответную атаку.

Я защищаюсь, как лев. Много шума и визга, игра идет с переменным успехом, и на счете 2:2 мы останавливаемся.

– Здорово у тебя получается! – замечает он и треплет меня по голове. – А стрелять по мишеням умеешь?

– Никогда не пробовала, – признаюсь я. – Лучше посмотрю, каков ты в тире.

Тремя выстрелами он сбивает консервную банку, а затем говорит: «Закрой глаза!» Я открываю глаза: на ладони у меня лежит пластмассовая русалочка.

– Ой, спасибо! – восклицаю я и, забыв, что передо мной секс-бог, кидаюсь ему на шею.

В ответ он крепко обнимает меня.

– Рад, что тебе понравилось.

А как же иначе? Он такой милый! Такой внимательный! Такой… Додумать я не успеваю – появляется Иззи. Одна. Всклокоченная, раскрасневшаяся и ни капельки не смущенная. Щеки и подбородок у нее в ярко-красных полосах.

– Я-то думала, он чисто выбрит, – хмурюсь я.

– Щетина скандинавского типа, – пожимает плечами Иззи. – Такая светлая, что ее почти не видно.

– А где Ларс? – интересуется Зейн, заинтригованный этим обменом впечатлениями.

– Ему… э-э… пришлось уйти.

– Даже не попрощавшись?

– Он плохо себя почувствовал.

– Может быть, нам стоит зайти к нему и выяснить… – с беспокойством начинает Зейн.

– Не думаю, что ты сможешь ему помочь, – загадочно улыбается Иззи. – А вообще-то уже поздно, пора и нам по домам.

С каких это пор ее волнует время суток?

– Ладно, поехали домой, – соглашается Зейн.

У меня падает сердце. Неужели вечер так скоро закончится?

– Я подвезу вас до отеля. Где вы остановились?

Мы переглядываемся. «Цирк» – премилое местечко, но не вполне соответствует желанному имиджу.

– В «Сахаре»! – отвечает Иззи. А я в тот же миг произношу:

– В «Дезерт Инн»!

ГЛАВА 14

Официантка ставит перед нами два стакана с сомбреро величиной, до краев полные «Маргаритой». Одиннадцать утра – но в казино уже полно народу, и все едят и пьют. С какой стати нам отставать? Мы набиваем желудки пирожными и заливаем сиропом (который подается весьма оригинально – со стебельками петрушки и тоненькими ломтиками бекона).

Я как раз собираюсь попросить Иззи, чтобы она напомнила мне позвонить дяде Си Джея (все время забываю!), как вдруг она ахает:

– Смотри, это та дамочка, что была с нами на шоу!

Я поднимаю глаза и вижу Клеопатру нашего времени.

– Все в том же платье! Должно быть, и не раздевалась!

Клео проходит мимо: мы так и пожираем ее глазами. Кудрявый паричок на ней сбился набок, косметика расплылась, левый глаз лишился накладных ресниц, зато правый в полной мере сохранил скорпионистое египетское обаяние.

– Как ты думаешь, она с кем-нибудь из них переспала? – шепчу я.