Орден мраморной Горгоны - Дмитрий Мансуров

– Сам удивлен, – ответил Кащей. – Я путешествую уже три месяца, но до сих пор ежедневно получаю сигналы с пульта охраны о попытках атаки замка. Терпения ей не занимать, но лучше бы потратила энергию с большей пользой.

– Ты ее жалеешь?

– Как бы не растаяла от усердной работы, – пояснил Кащей. – Без ее управления снеговики станут беспризорными, одичают и начнут сбиваться в банды. Будут нападать на деревни и города, отнимать у людей морковки для носа и ведра на головы – что в этом хорошего?

– Мрачная перспектива, – согласился Федор. – Но я думаю, со снегопниками мы как-нибудь справимся. Справлялись же мы со всякими монстрами в свое время…

Кащей кивнул. Двадцать три года они путешествовали по параллельным мирам, изучали тайны и сражались с противниками. В одном из последних путешествий группа с огромным трудом прорвалась из окружения, но при этом двое погибло, а остальные получили немало ран. После этого Кащей решил, что с перемещениями в другие миры стоит временно завязать, а участникам группы пора возвращаться в родные края и почивать на лаврах.

За прошедшие двенадцать лет Федор оправился от боевых ранений – насколько это было возможно, – и занимался самым что ни на есть мирным делом: наслаждался жизнью в собственном владенье и воспитывал внуков, поскольку троих сыновей толком воспитать не получилось – путешествия отнимали немало времени.

Федор знал о бессмертии Кащея, но по-настоящему поверил в это только сейчас, когда увидел его таким же молодым, как и три десятилетия назад, когда они столкнулись друг с другом в первый раз.

– Как дела у Доброй Феи? – спросил он. – Вы поженились, или как?

– Пока еще «или как», – ответил Кащей.

– А почему?

– Жизнь настолько суматошная и увлекательная, что нам не до этого. Вот остепенюсь малость, и тогда подумаю о женитьбе, – ответил Кащей. – К тому же, у нее сейчас важные дела в соседней Вселенной. Я только помешаю.

– При твоем бессмертии ты никогда не остепенишься, – подметил Федор.

– Не будь столь пессимистичен.

– Просто я надеялся, что мои внуки будут играть хотя бы с вашими детьми.

– Будут, – пообещал Кащей. – Вот состарятся и поиграют.

– Хи-хи-хи, – мрачно произнес Федор.

Кащей протянул руку к ватрушке и замер, увидев краем глаза идущих к дому людей.

– Смотри-ка, – воскликнул он, – к нам цыгане шумною толпой.

Федор вздрогнул, резко повернулся и пролил немного чая из кружки на пол.

– Опять?! – воскликнул он. – Мы ж еще с их прошлого визита не все дыры залатали и не все бреши заделали! Вот ведь зачастили-то по наши души, окаянные! Сейчас как нагадают неприятностей на сто лет вперед – хоть вешайся!

Дворовые забегали, закрывая окна и двери. Прислуга завела гавкающих собак в конюшню – чтобы лошадей не стало меньше, кто-то унес самовар и посуду, несколько человек забрали стол и стулья, и только объевшийся сметаной кот остался лежать на крыше сарая. Недосягаемый как дворовыми, так и пришлыми, он лениво повернулся на другой бок и приоткрыл один глаз, интересуясь, что за шум-гам начался там, внизу, в бесполезно-суетливом мире людей.

– Идешь в дом? – спросил Федор.

– Меня цыгане не пугают, – ответил Кащей. – Они год от года одни и те же страшилки рассказывают, у них репертуар не менялся со времен царя Гороха.

– Старые плохие новости от повтора лучше не становятся, – возразил Федор, – мне их мрачные предсказания как ножом по сердцу, я теряю покой и живу в ожидании неприятностей. А ведь мог бы жить и не тужить.

– Я останусь, – ответил Кащей. – Должны же они у кого-то выманить денежки перед тем, как убраться отсюда? Да и присмотрю заодно, чтобы они не унесли чего лишнего.

– И не жалко тебе отдавать честно заработанное жалким обманщикам?

– Смотря, что и как набрешут. За хорошую фантазию не грех монеткой обрадовать.

– Ну, как знаешь, – кивнул Федор и с напускным равнодушием – мол, что нам каких-то двести загребущих цыган во дворе собственной усадьбы… вот если бы хан Мамай прошел с войском, тогда дело серьезное, – вошел в дом и закрыл за собой дверь. Глухо стукнул засов, и цыгане могли попасть в избу, разве что применив таран или разобрав стену по бревнам. Но профессионалы обмана не любили выполнять тяжелую физическую работу без особой необходимости. Поэтому они не стали атаковать закрытые двери и окна усадьбы, а разбрелись вокруг нее в поисках домашней утвари и живности, позабытой прислугой в недавней суете. Однако местные жители, наученные горьким опытом прошлых встреч с представителями кочующего народа, не оставили на дворе ни кола, ни мочала. Искомое цыганами словно прибрал к рукам прошлый табор, настолько во дворе оказалось чисто и пусто.

В конюшне залаяли разъяренные собаки – молодые цыганята решили позаимствовать коней, но столкнулись с непреодолимой живой преградой, готовой вцепиться в посторонних и разорвать их в клочья.

Убедившись, что, кроме Кащея, заговорить зубы и вытряхнуть наличность не у кого, цыгане направили к нему своего представителя – молодую цыганку. Единственный оставшийся на улице человек не показался им богатым, но выбирать не приходилось.

Цыганка остановилась напротив Кащея – тот сидел на табуретке за пустым столом и держал в руке кружку с остатками чая. Самовар и еду успели занести в дом.

– Позолоти ручку, яхонтовый мой! – пропела она, протягивая руку. – А я тебе погадаю, всю правду расскажу!

– Какая ты жестокая… – посетовал Кащей. – Дикий народ… цивилизованные люди за деньги только льстят и привирают. А правду тебе забесплатно каждый второй наговорит столько, что тошно станет, только дай повод.

– Они говорят о настоящем, а не о будущем, – возразила цыганка. – Позолоти ручку!

– Да ради бога, – сказал Кащей. В его глазах зажегся хитрый огонек, но когда цыганка заподозрила неладное, что-либо изменять было поздно. – Сей момент!

Он ловко выхватил из бокового кармашка рубахи плоский хромированный распылитель. Направил его точно на протянутую руку и нажал на кнопку. Из крохотного отверстия в верхней части разбрызгивателя вылетело сверкающее облачко, оседающее на ладони предсказательницы тонким слоем чистого золота. Три секунды, и растерявшаяся цыганка уставилась на руку в немом изумлении. Кащей убрал палец с кнопки и деловито поинтересовался:

– Вторую ручку позолотить желаете, или оставим так, как есть?

Цыганка перевела взгляд с руки на Кащея.

– Мне монеты надо, а не это! – воскликнула она. Рука выглядела так, словно на нее надели перчатку из чистого золота, вот только снять подарок оказалось невозможно – цыганка попыталась поддеть золотистую пленку за край, но драгоценный металл намертво прилип к коже. – Как же я теперь работать буду? Мне теперь ни в жизнь руку не позолотят!

– Ай-яй-яй, как не стыдно, сударыня, – укоризненным тоном ответил Кащей. – Что прошено, то и дадено, я исполнил желание и не добавил ни грамма отсебятины. Так что прошу не возмущаться, а погадать мне в обмен на выполнение просьбы.

– Но это же… – воскликнула цыганка, вытягивая руку, – …это… так нельзя! Что я с ней буду делать?

– Думаешь, украдут? – посочувствовал Кащей. – Да, ты права, лихие люди и не на такое способны. Но этому горю легко помочь.

– Как?

– Ты даешь мне десять золотых монет, а я делаю тебя золотой с ног до головы, – объяснил Кащей. – И тогда похититель украдет тебя полностью, а не отберет определенную часть. Согласна?

– Вот еще!

– Тогда прячь руку, – посоветовал Кащей. – У меня как раз в наличии набор отличных дамских перчаток на все времена года. Всего-то за пять золотых монет пара. Позолоти мой кошелек, и будет тебе спокойствие на всю оставшуюся жизнь: я не продаю быстро изнашивающиеся вещи. Они рассчитаны на века, лично проверял.

Цыганка посмотрела на него убийственным взглядом и молча отошла к толпе. Оттуда донеслись возгласы негодования цыганки и восторга ее товарок, которым новое украшение пришлось по вкусу, и сразу восемь цыганок отделились от толпы и наперегонки поспешили к Кащею. Тот с интересом наблюдал за развитием событий.

– И нам тоже руки позолоти! – наперебой потребовали цыганки.

Кащей скрестил руки на груди.

– А гадать кто будет? – возмутился он. – Как и прежде, только вельможи, якобы собирающие статистику? Нет уж, дорогие дамы: золотить руки в наше время – дорогое удовольствие! А ваша подруга меня и вовсе обманула: получила плату, а гадать не стала. Так что никакого вам золочения рук. Максимум – посчастливится одной, не больше. И то после гадания. А кто мне погадает – выбирайте сами.

Цыганки загомонили на своем языке, время от времени указывая то на Кащея, то на ушедшую цыганку. Эмоциональность речи выходила за рамки обыкновенного, но Кащей знал: цыганки часто разговаривали на повышенных тонах, особенно в моменты игры на публику. Он просчитал шансы каждой из них, и успел выбрать кандидата в победители спора, но тот закончился ничем. Пока молодежь решала, кому пойти гадать, и не послать ли товарку с золотой рукой, чтобы извиниться и уговорить Кащея позолотить руки всем подошедшим, к спорящим подошла пожилая цыганка и короткой фразой заставила их замолчать. Затем ткнула пальцем в первую попавшуюся девушку и указала на Кащея.