Вист: Аластор 1716 - Джек Вэнс

Я употребил выражение «никому не приходит в голову», но тут же подумал, что это не совсем так. Вчера вечером передавали обращение Шептунов к населению — я сделал несколько зарисовок с экрана, одну посылаю вам. Шептунами становятся случайно. На каждом этаже каждого общежития один человек, по жребию, назначается дружинником. Из двадцати трех дружинников общежития один, тоже по жребию, становится управдомом. Из числа управдомов квартала — разумеется, по жребию — выбирается депутат. Каждый из четырех городов метрополиса — Унцибал, Пропунция, Уонисс и Серсе представлен советом депутатов. Один из членов городского совета депутатов — по жребию, как иначе! — входит в четверку Шептунов. Ожидается, что Шептуны, как истинные представители эгалистического общества, равные среди равных, должны выполнять свои обязанности, в чем бы они не заключались, не требуя особых знаков внимания и ничем не выделяясь. Этим и объясняется традиционное наименование аррабинского «подлинно представительного» высшего органа управления — «Шептуны» (впервые появившееся, как мне говорили, в связи с каким-то непочтительным политическим анекдотом).

Так или иначе, вчера вечером передавали выступление Шептунов. Осторожно выбирая выражения, они не преминули воздать должное не подлежащим обсуждению преимуществам равноправия. Тем не менее, фактическое содержание их обращения трудно назвать оптимистическим. Даже я уловил намеки на плачевное состояние экономики, хотя мои уши далеко не столь восприимчивы к идеологическим эвфемизмам, как слух уроженцев Аррабуса. Женщина по имени Фосгард зачитала, без комментариев, статистические данные, недвусмысленно свидетельствующие о катастрофическом росте государственного дефицита, истощении запасов валюты и прекращении притока капиталовложений. Каждому предоставляется делать выводы по своему усмотрению. Шептуны объявили, что в ближайшее время посетят Коннатига в Люсце, чтобы обсудить сложившееся положение вещей. Их намерение непопулярно — аррабины инстинктивно отвергают унизительную мысль об обращении за помощью к всесильному «монополисту-эксплуататору». В столовой ропщут, называя поездку Шептунов в Нуменес злоупотреблением полномочиями и объясняя ее желанием Шептунов «попробовать красивой инопланетной жизни». Следует учитывать, что Шептуны живут в таких же квартирах, как все, питаясь всячиной, смолокном и студелем наравне со всеми; единственное исключение состоит в том, что они не обязаны тухтеть. В день Столетия они выступят с дальнейшими заявлениями — по всей видимости, будет предпринята попытка постепенно вытеснить подрядчиков из Аррабуса. Сама по себе перспектива избавиться от подрядчиков вполне устраивает местное население. Подрядчики живут в сельских поместьях, как бароны древности, и аррабины презирают их за элитизм (и тайно им завидуют).

Разрозненные факты и наблюдения: Блель, побережье на Дальнем Юге за Потусторонним лесом, омывается экваториальным течением, в связи с чем климат там мягче, чем может показаться при взгляде на карту. Не забывайте, что Вист — небольшая планета. Обитателей Фрока, к северо-западу от Блеля, называют «фруками». В Потусторонних лесах бродят кочевники. По причинам, мне до сих пор неведомым, одних прозвали «цыганами», а других — «ведунами». Цыгане чаще появляются в окрестностях Аррабуса и время от времени устраивают для местных жителей, за деньги, пикники на открытом воздухе. Аррабины не испытывают никакого интереса к музыке. Здесь никто не играет на музыкальных инструментах: учиться чему-то, чего не умеют другие, означало бы совершить грех элитарной специализации. Не могу не признать, что оказался на исключительно странной планете. Аррабус шокирует, возбуждает тревогу, смущение, отвращение, голод! Но в то же время местная жизнь завораживает. Я способен часами смотреть на бесчисленные толпы — люди, люди, всюду люди! В самом их количестве есть некое стихийное величие. Представьте себе лицо — любое лицо: например, с большим носом, маленькими ушами, круглыми глазами и заостренным подбородком. Встаньте на площадке над Унцибальской магистралью и смотрите на лица — рано или поздно именно такое лицо появится перед глазами! Приводит ли такая многочисленность к однообразию? К потере индивидуальности? Ничуть не бывало! Каждый аррабин отчаянно старается быть непохожим на других, тщательно подчеркивая свои неповторимые манеры, интонации, привычки, пристрастия. Да, аррабины ведут суетную, тщеславную жизнь. Но разве любая другая жизнь, в конечном счете, не суетна и не тщеславна? Аррабин появляется на свет ниоткуда; когда он уходит из жизни, о нем никто не вспоминает. Аррабус не производит ничего существенного. Единственная ценность, созданию которой посвятил все свои усилия этот гигантский человеческий муравейник — возможность не работать!

На сегодня хватит. Скоро напишу еще.

Как всегда, целую всех,

ваш Джантифф»

В связи с тем, что Джантифф спрятал и закрыл на замок оставшиеся пигменты, Скорлетта решила, что культовые шары достаточно разрисованы, и принялась собирать их в связки по полдюжины. Тем временем Джантифф ходил по гостиной, заглядывая под диваны и под все, что лежало на стеллаже и на столе. В конце концов его суетливые перемещения привлекли внимание Скорлетты. Та спросила:

— Во имя пламени небесного! Что ты носишься и шарахаешься, как птица с переломанным крылом? Посиди спокойно, дай мне собраться!

Джантифф отвечал спокойно и с достоинством:

— Вчера вечером я сделал несколько зарисовок Шептунов хотел послать одну или две домой, но нигде не могу их найти. Начинаю подозревать, что их кто-то свистнул.

Скорлетта бесцеремонно расхохоталась:

— Такое внимание должно тебе льстить!

— Постоянные пропажи мне порядком надоели.

— Не делай из мухи слона! Нарисуй еще набросок или пошли другой. Все это не имеет абсолютно никакого значения — не считая того, что ты постоянно и целенаправленно действуешь мне на нервы.

— Приношу глубочайшие извинения! — съязвил Джантифф. — Последую вашему совету и пошлю другой набросок. Не забудьте передать мои поздравления свистуну.

Скорлетта только пожала плечами и закончила связывать шары:

— Теперь, Джантифф, будь так добр, помоги мне отнести шары в квартиру Эстебана — он знает торговца, обещавшего сбыть их подороже.

Джантифф начал было протестовать, но Скорлетта оборвала его:

— В конце концов, Джантифф, всему должен быть предел! Ты всю жизнь купался в роскоши — а теперь не хочешь помочь бедной девочке попробовать, что такое настоящая еда?