Слава богу, не убили - Алексей Евдокимов

Кирилл врубил электрочайник, наугад распахнул стенной шкафчик. Моталин молча наблюдал за ним, вертя на пальце связку ключей. Тугой шипящий звук, стремительно нарастая, донесся снаружи, словно что-то огромное надували за окном, — и тут же обильно зашелестело, залепетало, забрякало по карнизу: покосившись на улицу, Кирилл увидел живую белесую пелену ливня.

Вардан перехватил его взгляд:

— Пойдем-пойдем, я на машине.

Я, кажется, даже знаю, на какой, подумал Кирилл вяло.

— Куда — пойдем? — безнадежно осведомился он, заливая кипятком кофейный порошок.

— Поговорим.

— О чем?

— Ну а что ты хотел про меня знать? Вот и спросишь.

— Я думал, со мной уже поговорили… — Кирилл, держа кружку одной рукой, другой потрогал покробившийся пластырь на скуле. Обернулся на фотовспышку за окном.

— Это не я, — хмыкнул Моталин. — Это Пердуни, я думаю, ребята. «ПТУРС» — помнишь? Придурки редкие. И про них давно уже слухи ходят; вроде сливы даже какие-то были — так что они сейчас нервные…

Снаружи тяжело ударило, обвалилось, гулко пророкотал камнепад. Заголосила автомобильная сигнализация. Кирилл вытащил крекер из разодранной упаковки на столе, с отвращением захрустел. Успел я ей все-таки вчера вдуть или нет?.. Ни хера не помню… Если меня сейчас в натуре шлепнут — обидно будет так и не узнать.

Только он поставил кружку, Вардан кивнул в сторону коридора и двинулся туда сам. По квартире он ходил в обуви. В легких светлых мокасинах. С черепом, полным поролона, не представляя, что думать и к чему готовиться, Кирилл поплелся следом.

На лестничной площадке мокрый шум с улицы, плеск, дробный перестук звучали более громко и гулко: Кирилл поежился в предчувствии нырка наружу. «Генерал» грохнул за собой железной дверью, сноровисто запер ее на оба замка.

В тесной, изрисованной маркером кабинке лифта они стояли лицом к лицу на расстоянии метра; Вардан не улыбался, но вид его показался Кириллу ироническим. Представляя свою похмельную репу со стороны, он чувствовал себя полным ужопищем. Язык неотвязно липнул к флюсу. «А мы ее йемали, йемали, йемали…» — меланхолически напевал про себя Кирилл, понимая, что с большой вероятностью выдает желаемое за действительное.

Когда из сырых потемок «предбанника» они вывалились на бетонное крыльцо, оказалось, что ливень перестал так же резко, как начался, — только какая-то мелочь досыпалась сверху, морща разлегшиеся на дырявом асфальте лужи. Моталин двинулся между них, выдергивая из кармана ключи. Кирилл сразу сообразил, к какой именно из расставленных вдоль бордюра вымытых машин он направляется, — еще до того, как та приветственно вякнула сигнализацией: старое спортивное купе, явно американское и явно годов семидесятых, темно-красное, с двумя продольными широкими белыми полосами на длинном капоте и куцой поджарой корме. В «генерал-лейтенанте», судя по всему, буянил тот самый inner child, к которому в свое время любили апеллировать западные рекламщики. Трехцветный пропуск под мокрой до полупрозрачности лобовухой смотрелся странно.

— «Камаро», — прочистив горло, вслух прочитал Кирилл написанное возле переднего колеса, под косой решеткой. — «Шевроле», что ли?

Перешагнув выведенную под порог толстую хромированную трубу, он сунулся вслед за Моталиным в красно-черный кожаный салон. Чуть не раздавил мобильник, лежавший на правом сиденье (наверное, предельно крутой — но Кирилл в гаджетах разбирался так же, как любил это слово). Он отдал телефон хозяину, захлопнул дверцу, заставив несколько капель криво соскользнуть по стеклу.

— Семьдесят девятый год, второе поколение, — гордо похлопал «генерал» по узкой баранке. — Доработанный, конечно. Двигатель увеличен до шести литров, новые поршни, распредвал злой, карбюратор… Эм-си-ди про, — подмигнув, он шевельнул блестящий «ушастый» замок справа на красной рулевой колонке, и мотор ожил с бодрым рыком. — Четыреста тридцать «лошадок» в итоге получилось! Ну, трансмиссию поменяли на пятиступенчатую «механику» — а то штатная при таком движке накрылась бы на раз…

Кирилл понимающе кивал на все эти подробности, звучащие для него полной белибердой. Заерзали по лобовому щетки. Прервавшись на полуслове, выкрутившись на сиденье, Моталин осторожно сдал назад.

— А где «Макларен»? — хмуро осведомился Кирилл. — Райзман обратно забрал?

«ГРУшник» посмотрел на него, прищурился. Хмыкнул с задержкой, опять отворачиваясь к дороге:

— Ты на самом деле поосторожнее с этими базами…

Да, подумал Кирилл, каков вопрос, таков ответ. «Шевроле», переваливаясь на колдобинах, прошлепала по воде, свернула к выезду со двора. В проеме между домов уже светилось голубое небо.

— …С базами этими можно славно облажаться, — Вардан вывернул на улицу и газанул с утробным ревом. Задние колеса по-киношному взвизгнули на мокром, Кирилла вежливо вмяло в ковшеобразное сиденье. — Расскажу тебе одну историю из нашей спецслужбистской жизни. Пришли раз чекисты к одному олигарху: мы, значит, будем теперь твоя крыша. А чтоб он уяснил до конца, с кем имеет дело, и не сомневался, что все им про него известно, кидают на стол красивым жестом распечаточку его вчерашних телефонных переговоров…

Кирилл по примеру Моталина приспустил со своей стороны стекло — ворвавшийся ветер разворошил волосы.

— И вот берет нефтяной миллиардер дрожащими руками эту бумажку и читает, охреневая, диалог на ту тему, что картошечка чтой-то в последнее время больно подорожала на базаре, как теперь сводить концы-то с концами… Кышь, гумза! — рявкнул Вардан на «карисму», мешавшую ему перестроиться (даром что он пытался это сделать в нарушение всех правил).

Вообще «генерал» вел себя на дороге согласно звания, вполне по-хамски — но при этом не без небрежной лихости мастера: вылетал на встречку, проскакивал под желтый, выжимал, где посвободней, за сотню; между его беззаботной неуставной физиономией, то и дело обращавшейся к Кириллу, и конечностями, коротко, уверенно толкавшими педали, руль, гнутый рычаг коробки передач, не существовало, казалось, никакой связи.

— …Понял, почему они так форшманулись? У них в базе значился адрес, по которому мужик был прописан еще с советских времен, когда ходил в бедных мэнээсах. Коммуналка какая-то. Где он реально не жил уже лет двадцать. Ну, они подключились к телефону и записали разговор тамошних пенсионеров…

Они повернули, солнце ударило в глаза, мокрый асфальт вспыхнул. Моталин опустил со лба на нос темные очки. «Камаро», шипя, неслась по слепящему пламени. Машины впереди, поднимающие облака водяной пыли, были окружены вихревым сиянием.

— Чего там? — осведомился «генерал», видя, что Кирилл оглядывается.

— Почему-то не вижу «Гелендвагена» с охраной…

— К своим женщинам я с охраной не езжу…

Его прервала глухо прозвучавшая трель мобильника. «Генерал» протянул руку, распахнул бардачок. Цапнул оттуда пластинку айфона, мазнул пальцем и, внезапно самодовольно осклабившись, приложил к уху:

— Извини, Василь, — промямлил он голосом, обескураживающе непохожим на тот, каким говорил с Кириллом — жирно-развалистым, генеральским, — корягу парил… Ы-гы-гы! А то: законфетил по самые вишенки в сахаре!.. Да больше бери: пять палок, как с куста!.. А-га-га…

Кирилл нагнулся к оставшемуся открытым бардачку. Вопросительно оглянулся на Вардана. Тот, косясь на него, ухмыльнулся краем рта и, кажется, подмигнул под своими очками. Отвернулся к дороге:

— …Да, Василь, так че я. Что Гмыря закрыли, ты, естественно, в курсе…

Кирилл неуверенно достал большой роскошный никелированный пистолет. Довольно увесистый, эдак в килограмм. Повертел его в руках, прочел мелкую витиеватую гравировку на затворной раме: «В. И. Моталину от главкомата Железнодорожных войск».

— …Там конкретная нефтянка, на самом верху всё, нас не касается. Но официально ж ему нефтянку никто не предъявит — так что вспомнили про его парфюмерный бизнес. Пришлось вместе с ним принимать этого Моткина, с которым они вроде совладельцы «Элита»; ну, ты понимаешь. Да, «Элит-люкс», это ж Моткина сеть. С Гмырем-то разрулят — но парфюмщику зря, что ли, пайку казенную выделили? И вообще, люди работали… Короче, под это дело сеть у Моткина отожмут. Бизнес хороший, и ты не забывай, что это еще торговые площади в самых престижных местах, в собственности и в долгосрочной аренде. Все вместе на ярд потянет. Может, и больше. А? Да нет, да ты че, там все конкретно будет; ты че, не знаешь, как это делается? Приходят к его поставщикам, лучше всего, если баба какая-нибудь, жестко кошмарят, и те пишут, что ихние фирмы на самом деле — «мартышки», а на их собственные паспорта зарегистрированы потому, что паспорта, оказывается, у них украли. Это все техника, менты уже роют базу полным ходом… Короче. К адвокату Моткина скоро придут серьезные люди и предложат, чтоб он продал свой бизнес, ну, лимона за полтора. Или на десять лет за забор (по-моему, у него на чирик статья). Что-то мне подсказывает, что он согласится. Ну, ты меня понял. Я думаю, Фиме это должно быть интересно: парфюм — это же его тема… Да… Серьезным людям? Ну, конечно, серьезным — серьезные деньги. А ты думал! Но это они пусть сами обсуждают. Мне? Ну, договоримся. А то!.. Да, жду. И пусть Фима имеет в виду, что желающие уже в очередь строятся. Ага, давай… Ты только смотри не шмальни, dog of war, — обратился он, отключаясь, к Кириллу, по-прежнему тупо разглядывающему пистик. — Знаешь хоть, че эт’ такое?