Твоя невеста – смерть - Марина Серова

У Анатолия есть, пусть слабый, но мотив, однако у него железное алиби.

Сретенские. Странная парочка, и алиби у Виолетты я так и не проверила.

Младшего брата Кирилла тоже, наверное, нужно списать со счетов – он был с женой, детьми и Маргаритой Серебряковой в день убийства.

Про всяких там теток-дядек я даже думать не хотела. Кто остается?

Стоп! Эта мысль настолько пронзила меня, что я чуть было не хлопнула себя по лбу. Ведь есть еще один персонаж, и весьма близкий как Серебряковой, так и Курилову, – сын Маргариты Даниил. Разгильдяй, легкомысленный и беспечный парень, у которого вечно проблемы с деньгами. А Курилов, человек жесткий и принципиальный, был категорически против того, чтобы Даниил и впредь продолжал вести подобный образ жизни.

Даниил явно не испытывал к Валерию Курилову теплых чувств. Он оставался до сего момента на периферии моих мыслей, и, возможно, зря… Им надо бы заняться… Только сделать это нужно осторожно, чтобы не возбуждать понапрасну нервную Маргариту Федоровну.

Ведь это еще может ничего и не значить, но все-таки я отметила, что из всех близких знакомых Курилова Даниил – единственный, с кем я даже не говорила до сих пор. И это надо исправлять.

Предварительный звонок Серебряковой я сочла излишним. Я знала, что Маргарита находится в отпуске за свой счет и спорткомплекс посещает изредка, только по мере необходимости. Поэтому я была почти уверена в том, что Маргарита дома.

Так оно и оказалось. Серебрякова встретила меня приветливо и с затаенной надеждой. На ее вопросительный взгляд я ответила легким отрицательным покачиванием головы, после чего сказала:

– Я бы хотела побеседовать с вашим сыном, Маргарита Федоровна. Просто для прояснения полной картины.

– Господи! – Маргарита прижала руки к груди. – Да что с ним говорить-то? Он-то что может сказать? Только лоботрясничает да деньги клянчит, больше ничего. Чем он вам может помочь?

– Не знаю, возможно, что и ничем, – ответила я, проходя в квартиру. – Но я всегда разговариваю со всеми, кто имел прямое отношение к покойному.

– Ну… Проходите, – пригласила Маргарита в комнату. – Только, по-моему, зря вы время тратите. Даниил в последнее время вообще стал неуправляемым. Замкнулся в себе, говорить ни о чем не хочет, просто наотрез отказывается. Лишь от денег не отказывается, – с горечью закончила она.

– А он дома? – поинтересовалась я, усаживаясь на диван.

– Нет его, опять с утра усвистал куда-то. Правда, обещал к пяти быть.

Маргарита взглянула на часы. Я последовала ее примеру. Времени было три минуты шестого.

– Если хотите – ждите, конечно. Но Данилово «к пяти» может означать и к девяти, – с грустной усмешкой поведала она. – Причем завтрашнего дня.

– С вашего позволения, я подожду, раз уж приехала.

– Ждите, – пожала плечами Маргарита.

Минут сорок мы с Маргаритой непринужденно беседовали как бы ни о чем. Правда, от меня не ускользнуло, что Серебрякова постоянно посматривает на часы и периодически вставляет фразы типа «да на что он вам сдался, что толку с ним говорить, сейчас только воду намутит» и тому подобное.

Наконец послышался звук отпираемой двери, а затем шорох в прихожей и недовольный голос Даниила:

– Ну что ты, мать, здесь все раскидала-то!

– Чего я раскидала? – тут же взвилась Маргарита и энергично прошла в прихожую.

– Да разуться негде.

– К нам люди пришли, – строго возвестила Маргарита.

– А, люди… Что за люди-то?

По интонации Даниила я сделала вывод, что отпрыск Серебряковой находится не в лучшем своем настроении. Тем не менее это ни в коей мере не повлияло на мои планы. Даниил тем временем прошел в комнату, окинул меня мрачным взглядом и поздоровался уже знакомым мне «здрасте».

– Привет, – улыбнулась я. – А я вот с тобой хочу поговорить, Даниил.

– А что со мной говорить-то? – сразу набычился Серебряков.

– Да нечего с ним говорить! – ту же вступила Маргарита, просверливая сына почти что ненавидящим взглядом. – И не стыдно тебе перед людьми? Ведешь себя как…

Она замолчала на полуслове. Даниил же прошел на середину комнаты и бухнулся в кресло, попутно доставая с журнального столика какой-то рекламный проспект. Открыв его на первой попавшейся странице, он, не поднимая глаз, спросил у меня:

– О чем вы поговорить хотели?

– Даниил, ты как вообще с отчимом ладил? – начала я.

– Никак не ладил, – мрачно ответил Даниил, по-прежнему не поднимая глаз и якобы читая рекламный проспект строительной фирмы.

– А что ж так?

– Вот так вот…

Содержательного диалога явно не получалось.

– Ты нормально разговаривать можешь? – не выдержала Маргарита.

– Нет, – ответил Даниил.

Серебрякова подскочила к сыну и вырвала у него рекламный проспект.

– Ты что меня перед человеком позоришь?! – заорала она. – Мало того, институт бросил, постоянно деньги просишь, ничего не делаешь, да еще и кривляться будешь?

– Мам, отстань, а! – лениво буркнул Даниил. – Меня спрашивают, я отвечаю как могу. Чем недовольны-то?

Он взглянул на меня, как бы адресуя этот вопрос и мне тоже. Мне, признаться, больше всего хотелось врезать этому сопляку как следует, чтобы научить разговаривать со старшими, и в первую очередь с матерью, но я, разумеется, сдержалась.

– Понимаешь, Даниил… – терпеливо продолжила я почти ласковым голосом, – меня интересует все, что связано с твоим отчимом. В том числе и отношения с тобой… Все, что его касается, понимаешь…

– Понимаю, – чуть ухмыльнулся Серебряков. – А что вас интересует? То, что я с ним не ладил, – это не я виноват, а он.

– У тебя вечно все виноваты! – в сердцах бросила Маргарита.

– Потому что он вел себя как… ну, это… неправильно, короче… Да и вообще он мне не отчим, должен был только им стать. Да вот… Не получилось.

– Да как у тебя язык поворачивается! – на глаза Маргариты навернулись слезы. – Он за тебя в институте платил, из милиции вон тебя один раз вытащил, когда ты с дружками своими набедокурил. Да и квартиру свою тебе хотел оставить…

– Мам, мам, ты чего говоришь? – заволновался Даниил. – Какая милиция, ты что? Ты что?

Я внимательно слушала и не вмешивалась. Меня, безусловно, заинтересовало упоминание о милиции, а особенно насторожил тот факт, что Даниил после этого сразу засуетился. Было видно, что он если и не напуган, то здорово обеспокоен. И еще насторожило меня упоминание о куриловской квартире.

Пытаясь поправить обстановку, Даниил моментально скинул с себя деланый равнодушно-нагловатый вид и обратился ко мне:

– Вы мне задавайте вопросы по порядку, так мне проще будет отвечать.

– Хорошо, – кивнула я, порадовавшись, что фраза насчет милиции пошла на пользу разговору. – Давай поконкретнее объясни, что значит «неправильно себя вел»?

– Ну, он распоряжался тут как хотел… – Даниил все же заметно понизил тон по отношению к Курилову, да и на мать смотрел уже не так недружелюбно, как в начале разговора. – Меня воспитывать пытался… Строить, короче. Он же спортсмен – понимаете, наверное… Нет, я ничего такого не хочу сказать, – спохватился Даниил, покосившись на мать, – может, он и нормальный мужик был, но чего ко мне-то придираться? То ему не так, то ему не эдак, машину вон мать подговорил у меня отобрать.

– Слово-то какое нашел, подговорил! – не выдержала Маргарита. – Он вообще-то в первую очередь с тобой сто раз говорил, чтобы ты пьяный за руль не садился! А тебе все до лампочки! Спасибо должен ему сказать, а то бы в аварию сто раз уже попал! Он за тебя же и волновался!

Высказав все это, Маргарита поднялась.

– В общем, так! – сказала она. – Мне надоело все это слушать! Уши сворачиваются от твоих речей. Вырос сынок неблагодарный. Я лучше на кухню пойду, чтобы не слушать тебя.

Она быстро вышла из комнаты. Даниил что-то пробурчал ей вслед себе под нос.

– Даниил, я надеюсь, что мы все-таки поговорим откровенно, – дружелюбно обратилась к нему я. – Я понимаю, тебе не нравилось, что Валерий Владиславович пытался влиять на твою жизнь. Но его уже нет, поэтому я и хочу выяснить, кто в этом виноват.

– Уж, во всяком случае, не я, – заявил Серебряков. – Зачем мне это нужно? Или вы так подумали из-за того, что я про него плохо сказал? Так это я так… по инерции.

– Но ведь ты считаешь, что он тебя ущемлял, так? Отобрал машину, денежное содержание тебе, наверное, здорово урезали с его появлением…

Даниил вздохнул, снова взял в руки рекламный проспект и уставился в него. Он молчал некоторое время, потом, не поднимая головы, ответил:

– В общем, он… Злой был чувак. Но зачем мне его гробить-то? Да и вообще… Вы же, наверное, лучше меня понимаете в этих делах. Сами посудите – это что же, мне нужно было ехать в Финляндию? Визу доставать, деньги… Искать его там где-то, ловить… Зачем? Да и потом уж, в конце концов, мать права – мне квартира должна была остаться, после того как они с матерью поженились бы. Правда, не решили толком, наша или его, но… Не век же я с матерью буду жить! Тут вообще казарменный режим. Никого не приведи, домой к девяти часам, сам равняйсь-смирно, денег не дают… Ну и все такое, – Даниил явно передергивал, расписывая мнимые тяготы своей беспечной жизни. – А у него квартира шикарная. Машину они мне все равно бы отдали, сразу как поженились, я же мать знаю. Так что я должен был быть доволен, что он есть. А теперь его квартира вообще черт знает кому достанется…