Эксперт № 28 (2013) - Эксперт Эксперт

Тут можно долго рядить, по какой причине это все происходит. И у каждого будет свой ответ. Мой заключается в том, что сейчас на авансцену вышло поколение — мое поколение — людей, чье формирование пришлось на окончательный слом системы образования и способов функционирования официальных и неофициальных табелей о рангах. Мы публика полуобразованная, самопровозглашенные постмодернисты и могильщики иерархий, агитпропа и рутины советских оперных подмостков. Я не буду говорить, что таковы все, — но таких достаточно много для того, чтобы сформировать однородную среду. В которой слова «филолог», «литературный критик» и «музыкальный критик» из профессии превращаются в эзотерические титулы, достаточно громкие для того, чтобы под их эгидой дамская графомания попадала в финал центральной литературной премии. Потому что когда внятных критериев нет, то действует принцип «чтобы лох оцепенел». Вот он и цепенеет от слова «филолог». Ту иронию, что магическое обаяние слова «филолог» берется исключительно из фантомной памяти о тех иерархиях, в которых оно действительно что-то значило и которые именно поэтому мое поколение и поломало, — уже не замечает никто.       

Сила страсти

Елена Стафьева

Президент компании Officine Panerai о связи часов и лодок, важности эмоций и значении тактильных ощущений

Анджело Бонатти на палубе Eilean во время регаты Panerai

Когда в 1993 году Анджело Бонати занялся реорганизацией маленькой флорентийской часовой мануфактуры Officine Panerai, у него не было ничего, кроме одних часов и фотографии легендарной личности, командира итальянских подрывников-подводников времен Второй мировой войны князя Джунио Валерио Боргезе, который носил историческую модель Panerai Radiomir. Именно для его X-флотилии военное министерство Италии в 1935 году и заказало часы у Panerai, и первая модель Radiomir появилась в 1936-м. А в 1993-м сеньор Бонати сделал из этого набора фактов один из самых выдающихся мифов в истории современной часовой индустрии. Его сила создала мощный источник эмоций, объединила сотни тысяч людей по всему миру в сообщество paneristi, она служит самым действенным маркетинговым механизмом и неуклонно повышает продажи Panerai. Уникальная история марки, которая имеет всего две исторические модели, Radiomir и Luminor, и многочисленные их вариации; которая строго выдерживает чистоту своего мужественного морского стиля, прячет турбийон, не использует бриллианты, не опускается ниже диаметра 40 мм и принципиально не делает женские часы, давно уже вошла во все курсы люксового маркетинга. Как и выдающаяся карьера ее президента. Кроме того, компания Panerai организовала и каждый год проводит одну из самых главных регат классических и винтажных яхт Panerai Classic Yachts Challenge. Сам сеньор Бонати ровно такой, каким и представляешь себе идеального воротилу бизнеса по итальянским фильмам 1970–1980-х, — очаровательный, вальяжный и ироничный, любящий метафоры и яркие сравнения.

— Что вы любите больше — лодки или часы?

— Вы не должны меня спрашивать об этом!

— Почему?

— Если бы у вас было два сердца и вас бы спросили: в какое из них выстрелить? Я не могу лишиться ни одного своего сердца. Конечно, часы — это моя жизнь, но то, что приносит мне удовольствие, — это лодки. Я понял, что нужен компромисс, и сделал часть удовольствия работой. Вот почему мы купили Eilean. Я счастливый человек, потому что лодки стали частью коммуникации Panerai. Я очень страстно отношусь к часам и так же страстно — к морю.

— Понятно, что только человек, страстно увлеченный морем и лодками, может создать такую регату. Почему вы решили делать это?

— Это просто. Восемь лет назад мы искали какой-то спортивный элемент для продвижения бренда. И у нас не было особенного выбора, потому что Panerai связан с морем и нужно было делать что-то морское. Что вы можете делать на море? Можете погрузиться вглубь — но это делают все; можете остаться на поверхности и использовать моторные лодки, но мотор — это, скажем так, не очень позитивно, потому что это выхлопы, это загрязнение окружающей среды, и мы не хотели делать все это частью нашей коммуникации. Остается парус — он может быть современным или классическим. Мы выбрали классический, потому что каждая винтажная лодка уникальна, они вдохновляют людей. Когда вы стоите перед винтажной лодкой, вы ощущаете приключения, драйв. А когда перед современной, вы думаете: «О’кей, регата, соревнование…», но вы не чувствуете никакого приключения. Вот почему мы выбрали классический парус. Мне повезло, я увидел эту возможность быстрее других, ее подсказала моя страсть к лодкам.

Одна из последних новинок Panerai — Luminor 1950 Regatta 3 Days Chrono Flyback Titanio

— Что вы считаете главным достижением в вашей вполне исключительной карьере?

— Исключительной? Бросьте. ( Иронически улыбается.) Я не думаю о своей карьере в таких терминах, как «самое важное» и «исключительное», — это был только опыт. Конечно, Panerai был моей жизнью. Конечно, так было не всегда — но последние пятнадцать лет дали мне уникальную возможность выстроить и развить этот бренд. Вот почему я рассматриваю Panerai как самую важную часть моей карьеры. У меня есть семья, у меня есть много других вещей, но если говорить о работе, то именно Panerai. Однако на моем уровне трудно провести четкую линию между частной жизнью и работой — все смешано.

— Как вы начинали? Как придумали концепцию Panerai?

— В самом начале, когда мы готовили план, мы мечтали быть именно тем, чем стали сейчас. На моем столе были только одни часы (модель в стальном корпусе диаметром 47 мм. — « Эксперт» ) — и больше ничего. И я помню, что примерно через месяц, работая только с этими часами, потому что бренда толком еще не было, я написал три страницы плана — не буклет, а только три страницы. И на этих трех страницах было то видение, которому мы следовали.

— Тогда размер ваших часов — знаменитые 47 миллиметров — был революционным. Почему вы были уверены, что это сработает?

— Когда вы прикасаетесь к какому-либо предмету, вы должны получить эмоции — только в этом случае вы захотите взять его. И наша задача в том, чтобы дать вам такое качество предмета, за которое вы бы захотели заплатить. Когда я впервые взял в руки старые часы Panerai, передо мной словно открылись два окна. Я понял: эти часы — нечто особенное, вы можете либо ненавидеть их, либо любить. И это дало мне смелость и уверенность в том, что с ними можно сделать что-то стоящее. И я немедленно осознал, что часы должны быть такими. ( Показывает современные Radiomir 47 мм на своей руке.) Мне говорили: «Ты сумасшедший! Что это?! Это же настенные часы на запястье!» О’кей, говорил я, — это моя страсть, и я попытаюсь это сделать. Таков был мой стимул не сдаваться и продолжать.

— Насколько важно для Panerai быть итальянским брендом и при этом производиться в Швейцарии?

— С самого начала в Panerai была заложена именно эта комбинация, потому что концепт был итальянский, дизайн был итальянский, но технологии пришли из Швейцарии — механизм, части корпуса, из которых собирают часы, и так далее. Страсть — итальянская, технологии — швейцарские, потому что их не найти в другом месте. Вот еще один пример, Cartier — это французский бренд, но их часы тоже делаются в Швейцарии.

Один из этапов Panerai Classic Yachts Challenge

— Что значит для Panerai производить собственный мануфактурный механизм?

— Это очень важно. Нельзя иметь такой бренд, как Panerai, — с таким уровнем цен, с таким позиционированием на рынке — без разработки собственного механизма. Те претензии, тот уровень качества, которые у нас есть, не предполагают иного пути. Я не могу предлагать вам нечто, стоящее не одну тысячу евро и при этом произведенное не мной и не под моим полным контролем. Вы должны знать, что внутри этого корпуса скрыто нечто замечательное, я обязан дать вам нечто особенное, нечто эксклюзивное. Вы не захотите покупать наши часы, если мы поместим в них то же самое, что и у всех остальных. Мы делали это — покупали механизмы, — но мы тут же трансформировали их для собственных нужд и превращали в эксклюзивно сделанные для Panerai. С самого начала мы работали над созданием собственного механизма, и теперь у нас складывается полная линия механизмов in house, которая дает нам массу практических возможностей.