Белые лилии - Саманта Кристи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внезапно я осознаю, о чем только что думала. Мужчина? Я хочу такого же мужчину, как Гриффин? Хорошего парня? С которым проведу всю жизнь?
Теперь я знаю наверняка. Пока я помогаю Гриффину обработать рану, я нахожу ответ на вопрос, который уже давно не давал мне покоя. Я не просто завидую отношениям Эрин с ее мужем – я завидую ее отношениям с этим конкретным мужчиной. Мужчиной, который защищает шлюх. Мужчиной, который идет на матч с красивой девушкой и не предает свою жену. Мужчиной, который – я точно знаю – будет защищать своего ребенка, чего бы это ни стоило.
Мужчиной, в которого я по уши влюблена, но который никогда не будет моим.
Я извиняюсь и снова бегу в туалет, где я могу наконец разрыдаться, но так, чтобы Гриффин не увидел, какое я на самом деле ничтожество.
Глава 10
Мы плывем на пароме на Остров Свободы[11], и Эрин впитывает все вокруг, как ребенок. Она сказала, что бывала здесь раньше, но не успела должным образом оценить.
Каждый раз, когда я смотрю на нее, меня переполняет чувство вины. Почти всю неделю после бейсбольного матча я пыталась отключить свои чувства, но все время возвращалась к тому, что сказала мне однажды Бэйлор: мы не можем выбирать, в кого нам влюбиться.
Ну почему же нет, черт возьми?!
Когда Гэвин и Бэйлор воссоединились после разлуки, она признала, что всегда любила его, даже когда не хотела этого. Даже несмотря на то, что он ужасно с ней поступил. Она сказала, что не могла выпустить его из своего сердца. Она пыталась встречаться с другими мужчинами. У нее даже были настоящие отношения с мужчинами, один раз они длились почти год. Но в конечном итоге ничего не складывалось. Бэйлор рассказала, как тяжело ей было жить, зная, что она никогда не будет с Гэвином.
Неужели и меня ждет такая судьба? Жизнь, полная страстного желания? Неужели я буду сравнивать каждого мужчину с Гриффином, зная, что никто не сможет с ним сравниться? Как иронично, но в то же время справедливо, что распутница, всегда утверждавшая, что никогда не влюбится, полюбила мужчину, который для нее недоступен.
Может, это вовсе и не любовь? Может, Бэйлор права и это всего лишь буйство гормонов? Страсть – вот что это такое. Вот что я чувствую, когда Гриффин ко мне прикасается. Смотрит на меня. Существует в том же мире, что и я. Можно ли меня в этом обвинять? Он прекрасен. Любая женщина чувствовала бы то же самое. С другой стороны, перебирая в голове множество привлекательных мужчин, которые были у меня раньше, я уверена, что мои чувства к ним даже близко не похожи на то, что я испытываю к Гриффину.
Запретный. Недоступный. Чужой. Может, все дело в этом? Я хочу его только потому, что знаю, что никогда не смогу быть с ним? Да, все дело в этом. Я делаю глубокий вдох и выдыхаю напряжение, осознавая, что все это лишь детская игра: я хочу чего-то, чего не могу получить.
Я улыбаюсь, видя, как у Эрин загораются глаза, когда мы приближаемся к монументальной статуе, которую большинство коренных жителей Нью-Йорка воспринимают как само собой разумеющееся.
– Ты ведь знаешь, что на эти экскурсии пускают с детьми? Ты не упадешь замертво, как только станешь матерью.
Эрин прикрывает глаза, подставляя лицо яркому полуденному солнцу, выглянувшему в этот прохладный день. Она вздыхает, наслаждаясь последним лучиком солнца, потом открывает глаза и поворачивается ко мне.
– Эрин, что с тобой происходит? – спрашиваю я, но ее невероятно темные глаза смотрят сквозь меня. Я не могу распознать, какие чувства она сейчас испытывает. – Ты уже месяц таскаешь меня с собой по всему городу. Все это можно делать и с ребенком. Ну, может, в клубы нельзя будет ходить, но у тебя хватает желающих посидеть с ребенком.
Эрин улыбается, но грусть в ее глазах говорит о том, что эта улыбка неискренняя.
– Говорят, от многого приходится отказываться, даже если обещала себе, что не станешь этого делать. Я просто хочу как следует повеселиться, пока есть время. Тебя в этом что-то не устраивает?
Я внимательно смотрю на нее, и тут мне в голову приходит идея.
– Знаешь, говорят, многие устраивают себе «детский медовый месяц». Последнюю гулянку перед рождением ребенка. Делают что-то, что, скорее всего, потом сделать не получится. Почему бы вам с Гриффином так не поступить? Поезжайте в Европу или в Австралию – куда-нибудь, куда не полетите с младенцем, потому что это слишком далеко. Пайпер наверняка сможет вам посоветовать, куда поехать и что посмотреть.
Я смотрю на свой растущий животик, который все еще почти не заметен под одеждой.
– А раз тебе не придется таскать на себе этот дополнительный груз, вы могли бы сделать что-нибудь увлекательное, например, подняться на гору или заняться серфингом.
Я улыбаюсь, гордая собой за то, что придумала способ не только порадовать Эрин, но и избавиться от Гриффина, пока мои чувства не поутихнут. Да что там, может, я даже начну с кем-нибудь встречаться. Не то чтобы кто-нибудь меня захотел в таком положении. Но в этом нет ничего необычного. К тому же парню не надо волноваться о том, что ему придется иметь дело с ребенком, когда все закончится.
Внезапно я чувствую укол в сердце и впервые в жизни задумываюсь, что, может быть, когда-нибудь у меня будет что-то, хотя бы отдаленно напоминающее семью. От этой мысли у меня перехватывает дыхание, я могу только смотреть в манящую голубую воду, которая легко расходится под носом нашего парома.
Эрин обнимает меня, прижимая к себе.
– Нет. Это не мое. Мне нравится быть здесь, с друзьями. Я не хочу пропустить ни минуты твоей беременности. К тому же Бэйлор может родить в любую секунду. Я хочу быть здесь, когда это случится. – Она с отстраненным видом смотрит в море. – Это будет невероятно. Как ты думаешь, она позволит мне подержать своего ребенка на руках?
Я улыбаюсь
