Метаморфоза (СИ) - Линн Ико

Люси слушала его, и холод пробирал ее изнутри. Перед ней сидел человек — изобретатель, — чье устройство решили использовать в самых жестоких целях, и они ничего, ничего не могли с этим поделать…

— У нас есть хоть какой-то шанс, что этого запуска не произойдет? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Конечно, планы могут измениться… Но кто знает, что нас ждет в более отдаленном будущем? Люди слепы в своих желаниях, и если мысль об уничтожении прозвучала один раз, то велика вероятность, что она повторится когда-нибудь еще. Чтобы разрушения не произошло, необходимо искать другие способы улучшения жизни, либо кардинально перестроить человеческое сознание, но это почти невозможно.

— И поэтому вы не информируете землян об этой планете…

— Все так и есть, — кивнул Л. — Заявление о нашем существовании — это риск больших конфликтов и вторжений. Нам это не нужно.

* * *

Путники легли на землю у костра, но Люси никак не могла сомкнуть глаз, раздумывая о сложной судьбе Л и неминуемой гибели ее планеты.

Ведь должен быть какой-то способ остановить запуск, дать понять, что этот способ может обернуться вымиранием человеческого рода…

Но что она, Люси, могла сделать?

Небо за холмом светлело, и она, бросив попытки уснуть, встала и направилась в ту сторону.

Когда она забралась наверх, ей открылся невероятный вид на долину.

Над горизонтом виднелся золотистый край Комрады. Спутник поднимался выше, заливая пространство жемчужно-белым светом. Свет становился все ярче, и все более отчетливо обозначались силуэты деревьев, кустов и камней.

Люси созерцала эту картину, пытаясь сохранить в памяти каждую ее деталь, и вдруг вспомнила о бумаге, которую взяла с собой. Вернувшись к стоянке, она достала из рюкзака смятые листы, вновь взошла на холм, села на землю и начала быстро зарисовывать пейзаж.

Затем она перевернула лист и принялась мелким почерком записывать все, что произошло с ней в последние дни.

Она во что бы то ни стало должна это запомнить.

* * *

Весь последующий день путники двигались вверх-вниз по горным тропам до Гаальского заповедника. По пути им стали встречаться люди — по большей части, туристы, — и Люси была вынуждена не снимать темные очки.

Когда вокруг было пустынно, Люси совершенствовала свои новые способности. Она не хотела утрачивать эти навыки — наоборот, ей безумно нравилось этим заниматься. Люси раздумывала о том, чтобы с помощью них вытащить отца из тюрьмы или предотвратить EDP.

Но как ей могло бы в этом помочь движение объектов?

Люси поднимала в воздух все, что видела вокруг — камни, ветки, листья. Все более тяжелые булыжники взлетали и разрушались на мелкие части по ее желанию, и это придавало ей все больше уверенности.

Л оставалось только ошеломленно наблюдать за тем, как огромные валуны в несколько сотен тонн взмывали вверх и левитировали, будто в невесомости.

— Как ты это делаешь? — вопросил он, когда Люси в очередной раз крутила булыжник вокруг своей оси.

— Я словно… смотрю на себя со стороны, — ответила она, опустив камень на землю. — И все получается.

— Немыслимо, — пробубнил Л. — В чем причина таких аномалий?

— Может, я все-таки призрак? — не сдавалась Люси.

Л пропустил ее комментарий мимо ушей.

— Кто твои родители? — спросил он.

— Мать пишет сценарии для телепередач… Отец преподавал математику в вузе. Оба родились в Бирмингеме… Ничего примечательного. — Она улыбнулась и добавила: — Они точно не обладают никакими сверхспособностями. Самые обычные люди. Нет, дело не в них… У нас мало вводных. Надо узнать кто и зачем похитил меня и отца.

— Наверное, тебя и похитили из-за твоих умений, — предположил Л.

— Тогда причем здесь отец?

Они строили теорию за теорией, и все они были настолько же возможны, насколько невероятны.

В заповеднике, на территорию которого они ступили на следующий день, произрастали поистине огромные деревья. Они напоминали земные секвойи — каждое дерево было высотой около сотни метров. Весь день путники двигались среди них, и Люси, поражаясь величию этого пейзажа, на миг забывала о всех своих тяготах и невзгодах.

Она продолжала вести записи и делать зарисовки вечерами, невзирая на усталость. Она пыталась запечатлеть на небольших клочках бумаги все, что происходило с ней, все, что она видела.

Как же много можно было изучить в этом мире, и как она жалела, что ей, возможно, никогда не удастся этого сделать…

* * *

Погода резко испортилась, едва они успели покинуть лесную зону.

Температура, по ощущениям, упала до пары градусов выше нуля. Весь день, с утра и до самого вечера моросил прохладный дождь, а холодный ветер безжалостно бил в лицо.

Вместе с ухудшением погоды к Люси пришла усталость. Несмотря на то, что ей стала легче даваться ходьба, она все равно чувствовала себя вымотанной от столь длинного и тяжелого путешествия. Она мечтала о крыше над головой, теплой постели и нормальной еде, но неизвестно, смогла бы она на это рассчитывать, когда ее в любой момент могли поймать.

Ноги в холодных мокрых ботинках скользили по грязи и камням, а ступни от постоянной ходьбы потеряли чувствительность. Многочисленные царапины на руках и лице перестали заживать и доставляли неприятную боль. Волосы превратились в один спутанный сальный ком, и Люси совсем перестала снимать платок с головы.

Она была грязной, от нее плохо пахло, и она не ведала, станет ли когда-нибудь такой, как прежде.

Ее вновь стали одолевать мрачные мысли. Надежда на то, что ей удастся добиться освобождения отца, не говоря уже о предотвращении разрушительного запуска, медленно угасала с каждым часом.

Все же, она была слишком самонадеянной, и весь этот путь она пройдет только для того, чтобы, в конце концов, вернуться в колонию и провести там с отцом остаток своей жизни.

Однако из тяжелых размышлений ее выводило осознание того, что она была не одна.

Л, так же, как и она, шел дальше по маршруту, невзирая на боль, холод и усталость. Его лицо стало еще более худым, впавшие щеки заросли щетиной. Его очки заливало дождем, и Люси порой удивлялась, как он может видеть дорогу.

Но он был все еще здесь, несмотря на свои желания и обязанности, и толика надежды, что их план претворится в жизнь, согревала Люси.

В конце концов они добрались до поселка Традон — последнего населенного пункта на их пути перед Срединной горной грядой, за которой находилась