Ди-Джей - Александр Берник

Если эволюция — это постоянный процесс адаптации к изменяющимся условиям окружающей среды, то женщина в этом отношении — самое эволюционное создание природы, ибо её способность к адаптации просто феноменальна.

И при всём при этом, имея полный комплект для счастья, она не в силах нарушить основной половой закон, постоянно тестируя окружающих особей противоположного пола на предмет: нравится — не нравится! И по закону женской подлости: чужой в её мечтах всегда оказывается лучше своего. Но, как ни странно, она не кидается всякий раз к чужому сломя голову, а для начала, во что бы то ни стало старается усовершенствовать то, что уже имеет.

Нет, зря она, конечно, с ним не поговорила один на один. Он не знал в ту пору, как бы поступил, осознавая себя сегодняшнего уже чуть ли не половым гигантом и ходящей энциклопедии по сексуальным отношениям. Правда, только среди обезьян. Но, по крайней мере, и тогда бы задумался.

Может быть, книжки умные почитал бы. На курсы какие платные записался с тренингом. В Москве всякого подобного говна полно. Да просто бы у неё спросил: чего она хочет и как.

Удобно устроившись на завалинке, заложив руки за голову и размышляя на заумные темы меж половых отношений, он так увлёкся, что не сразу обратил внимание в общем ночном гомоне на подозрительный шум во дворе. А когда заметил источник, то тут же сполз на землю и, стараясь не шуметь, крадучись на четырёх конечностях, почти по-пластунски пополз к старой пальме, где у него была обустроена оружейка.

Тут, как по заказу, из-за кромки чёрных джунглей, чётко очерченных звёздным небосклоном, показалась луна. Неполная, но в большей своей части. Двор посветлел, вырисовывая две тёмные фигуры у самого забора, что, настороженно прижимаясь к земле, о чём-то махали руками, в которых по контурам узнавались большие деревянные ножи, если их только так можно назвать. Эти деревяшки не резали, но зато кололи изумительно.

Дима: — Оба на! — тут же подумал хозяин дома, нащупывая лук со стрелами, — вот тебе и обезьяны. До чего хорошего они ещё не додумались, а плохое и пакостное из них так и прёт. Это что, они меня убивать пришли? Ай да вождь. Ай да сукин сын.

Помахав некоторое время в жестах переругивания, обе фигуры замерли, совсем распластавшись на земле, видимо поняв, что вышедшая луна их демаскирует. Но, убедившись в своём полном инкогнито, синхронно поползли к входу в Димино жилище, где разделились.

Один поднялся на ноги в стороне от входа за спящим соглядатаем и, занеся руку с ножом над служивым, замер. Дима логически заключил, что тот убьёт не в чём невиноватого постового сразу, как тот только дёрнется. Второй же змеёй вполз внутрь.

И тут рыжего запоздало перекосило от ярости. До него только сейчас дошло, какую глупость совершил, решив не кидаться сразу на незваных гостей, а понаблюдать за ними. Интересно ему, видите ли, стало, что убийцы будут делать, когда его не обнаружат. Дима, наконец, осознал, что в норе кроме него ещё две взрослые самки и куча детей, которых эти твари уж точно жалеть не станут.

А если вождь им поставил задачу не просто убрать политического конкурента, а вырезать всё его семейство? То, что этой операцией заказного убийства руководит толстопуз, Дима даже не сомневался, полагая, что жирдяй именно так и сделает.

Рыжий обезьян сначала хотел было убиться мозгами об вопрос что делать, но нахлынувшее гормональное озверение решило эту дилемму без участия его интеллекта. Резко натянутый лук, стрела, нацеленная в голову стоящего у входа наёмника, и последующий приглушённый сиплый рык верзилы разорвал замершую в статичности ночную картинку, превратив её в хаотично замелькавшее действо.

Снаряд, как тут же осознал лучник, попал вместо головы в шею ночному лазутчику. Притом даже нисколько в саму шею, сколько точно в гортань, пробив её насквозь, награждая урода оригинальным шейным украшением в виде галстука-бабочки. Вместо того, чтобы, как нормальный упасть замертво, раненный принялся изображать курицу без головы, хаотично мечась по огороженному двору, продолжая при этом громко сипеть.

Бедный соглядатай спросонья, похоже, тоже с головой не успел подружиться и так же принялся носиться по огороженному двору. Только в отличие от первого бегуна, больше изображал биллиардный шар, постоянно натыкающийся на преграды и отскакивающий от них на соответствующий угол, согласно законам физики.

Делал он это не молча, а вереща на одной высокой ноте, которая прерывалась при столкновении с забором, но тут же возобновлялась в той же тональности при дальнейшем забеге.

Разъярённый защитник собственного дома вложил в лук вторую стрелу и ринулся к входу, не отдавая себе отчёт в том, как он сможет им воспользоваться в полной темноте замкнутого пространства, и притом практически лицом к лицу с убийцей. Но он тогда даже не задумался об этом. Этого и не понадобилось.

Наёмный убийца выскочил из норы пулей. Хотя, по правде сказать, это плохое сравнение. Тот скорее вылетел оттуда орудийным снарядом, сметая всё на своём пути и опрокидывая по ходу хозяина дома у самого входа. Но живая болванка задела Диму вскользь, лишь сломав вставленную в лук стрелу. Хотя рыжий и брякнулся на задницу, но скорее от неожиданности, чем от столкновения.

Пролетевший через двор бугай отшвырнул кого-то из двух безголово бегающих и, сиганув через насыпной забор, подобно бегуну с препятствиями, кинулся к поселковому костру, горевшему сутками напролёт и являющемуся единственным ориентиром в ночи. Дима, находясь в неописуемом бешенстве, ринулся вдогонку, но потерял некоторое время на поиск новых стрел, хватая, сколько нашёл, а под руку попало только две.

В тот момент он абсолютно не понимал: куда бежит, зачем. Его тушкой руководило то же самое чувство — убить кого-нибудь, как и в первый день пребывания в этом мире, когда он попытался грохнуть Суккубу. Только если на той поляне, набегавшись, разъярённый душегуб выдохся, заблудился и сдулся, то сейчас блудить было негде, и улепётывающая цель виднелась отчётливо в свете луны.

Вот только добежав до общепоселкового очага, ситуация резко изменилась. Во-первых, к свету ночного светила добавилось искусственное освещение костра, а к незадачливому убийце — свора вооружённых соплеменников, среди которой нарисовался и сам вождь.

Пузан отчего-то противно скалился, почёсывая беременную выпуклость, видимо, решив, что на ловца и зверь бежит. Только зря он подумал так плохо про представителя своего далёкого будущего. Безбашенность с беспредельностью и в Димином мире цвела пышными кустами.