Консьерж - Альберто Марини

Двери лифта открылись, и в вестибюле появилась Клара. Красивая и сияющая, как всегда. Киллиан замер с открытым ртом. И в этот раз ему не удалось скрыть свои эмоции.

— Доброе утро, Киллиан. Ты в порядке?

Он ответил не сразу, потому что просто оцепенел. Он пытался скрыть свое состояние за улыбкой, но чувствовал, что ничего не получается. Ее счастливый вид был для него как ведро ледяной воды.

— Как… как… как вы себя чувствуете, мисс Клара?

— Все хорошо, спасибо!

Он не удержался и вышел из будки, чтобы подойти ближе и взглянуть на ее кожу.

— Вы уверены? Вы не очень хорошо выглядите.

Он лгал, она выглядела прекрасно, но ему хотелось знать, как она отреагирует на эти слова. Киллиан отметил для себя, что она накрашена сильнее обычного; щеки, лоб, нос, даже шея были покрыты тонким, но плотным слоем косметики.

Клара засмеялась:

— Да уж, ты знаешь, как поднять девушке настроение! — И, проявив неожиданное доверие, она слегка приоткрыла воротник рубашки и показала ему участок кожи чуть ниже шеи, не покрытый тональным кремом. Кожа была раздражена, причем реакция оказалась сильнее, чем на животе Киллиана. — Я проснулась вот в таком виде. И лицо, и тело… все… Пришлось целую вечность провести перед зеркалом… и ты за пять секунд меня разоблачил!

Она не выглядела особо озабоченной; увидев эту сцену, любой сказал бы, что бесцеремонность консьержа ее развеселила. Он почувствовал, что подавлен.

— Какая-то нехорошая у вас сыпь… — Он придал лицу обеспокоенное выражение. — Что произошло?

— Понятия не имею. Честно говоря, шея — это еще не самое худшее.

Киллиан смотрел на ее шею с неподдельным отвращением. Раздражение выглядело отталкивающе, и он этого не скрывал.

— Вам надо показаться доктору, вдруг это что-то серьезное!

— У тебя ведь нет девушки, Киллиан?

Вопрос застал его врасплох.

— А почему вы спрашиваете?

— Дам тебе один добрый совет, Киллиан. Дружеский. Никогда не бросайся такими резкими словами. Девушки любят, чтобы их баловали. По крайней мере, такие, как я.

В ее словах и тоне, каким она их произнесла, не было ни малейшего порицания или упрека. Все это действительно прозвучало как дружеский совет.

— Если я вас обидел, прошу прощения, — быстро ответил консьерж. — Просто меня на самом деле беспокоит это раздражение. Я вам тоже говорю это как друг.

— Тогда я ценю твое внимание. Но не волнуйся, думаю, это аллергия на что-то, что я съела, и не более того. У меня вообще очень чувствительная кожа.

«Если ты и дальше будешь улыбаться, — подумал Киллиан, — сегодня ночью я вылью целую бутылку кислоты в твое интимное мыло».

— Нет, аллергия выглядит по-другому, — заявил он вслух.

Клара спокойно ответила:

— Это пусть решает врач. — Она достала из сумки солнцезащитные очки и надела их. — Так нормально?

Киллиан ответил неуверенной гримасой одобрения.

— Ну и отлично, — выдохнула девушка.

Пока Клара поправляла и застегивала рубашку, Киллиан успел узнать лифчик и нательную футболку, которые он держал в руках этой ночью. Его настроение снова пошло в гору. Девушка перехватила его бесстыдный взгляд:

— Точно, девушки у тебя нет…

— Вы сегодня чуть позже, чем обычно, да?

— Это из-за того, что я долго красилась… хотя, судя по всему, можно было этого не делать, — ехидно добавила она. — Извини. — Она набрала номер на мобильном: — Привет, это я. Как дела?

Она отвлеклась, и Киллиан воспользовался этим, чтобы внимательно ее изучить. На Кларе была одежда свободного, широкого покроя: темные брюки из ткани, которую Киллиан не мог определить на глаз, но которая выглядела мягкой; белая рубашка под полупальто из черного кашемира. Походка Клары была как будто чуть менее плавной, чем обычно. У него сложилось впечатление, хотя он и не был уверен, что она ставила ноги немного шире одну от другой.

Клара продолжала болтать по телефону:

— Уже получше, да… честно. Но держится, не проходит. И похоже, мои попытки замаскировать сыпь не удались. — Она подмигнула Киллиану. — Да, первые утренние комментарии звучат многообещающе… ну да ладно, с твоей помощью мы все быстро приведем в порядок. — Клара, не задумываясь, присела на банкетку, стоящую в холле, но сразу передумала и продолжила ходить, прижимая к уху телефон. Видимо, ей было больно или, по крайней мере, некомфортно сидеть. — Нет, отправь мне по электронной почте. Я прочитаю на телефоне и сразу отвечу.

За стеклянной дверью остановилось такси. Девушка не собиралась сегодня ехать на метро, как она делала обычно.

— До завтра, — бросила рыженькая в сторону Киллиана, не прерывая телефонный разговор. — Хорошо, а Джон что говорит? Если он не согласен, я бы не стала продвигать этот проект. Точно?

Киллиан напряг глаза, когда девушка садилась в машину, пытаясь уловить на ее лице малейшее выражение боли или беспокойства. Но единственным, что удалось увидеть, была улыбка Клары, которая называла таксисту адрес.

— Чтоб ты провалилась! — выкрикнул Киллиан и изо всех сил ударил кулаком в стену, так, что из костяшек пальцев потекла кровь.

Ему было нужно освободить, выплеснуть свой душевный надлом. Утро началось из рук вон плохо. Конечно, Клара могла вызвать такси, чтобы как можно скорее попасть к доктору, но он ожидал совершенно другой ее реакции. Сколько бы он ни анализировал события этого утра, он не был доволен. В его глазах Клара оставалась безусловной победительницей. А он все так же был побежденным.

В середине дня, сделав перерыв на обед, Киллиан проверил «Фейсбук» и внезапно обнаружил, что Аурелия Родригес получила сообщение. Сегодня, когда он меньше всего ожидал этого, Клара наконец-то ответила:

«Дорогая Аурелия, прости за задержку с ответом, но у меня была куча работы…»

Читая, Киллиан представлял себе голос Клары, ее спокойный и добродушный, как всегда, тон.

«Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, поверь мне, знаю, потому что я тоже это пережила. Чувство вины — это совершенно нормально, когда мы теряем близкого человека. Но тебе нечего стыдиться, совершенно нечего. Я уверена, твоя бабушка чувствовала, что ты рядом».

И еще несколько строк: «Надеюсь, что тебе скоро полегчает. Пока бабушка жива в твоей памяти, она с тобой. Обнимаю тебя. Клара».

Он пару раз перечитал послание. Всего несколькими строчками текста Кларе удалось свести на нет все его усилия. Мало того что слова Аурелии не пробудили в ней ни малейших отголосков страданий, связанных со смертью любимой бабушки. Было похоже, что она деликатно просит, чтобы подруга больше не беспокоила ее своими проблемами. Несмотря на вежливый тон, сообщение не давало возможности ответить. «Я уверена, твоя бабушка чувствовала, что ты рядом». В культурной форме Клара давала понять, что глубокие переживания Аурелии, ее мучительная боль, ее страдания просто необоснованны. А слова «у меня была куча работы» ясно показывали, что общение с Аурелией не входило и не входит в круг приоритетов Клары.

Вся стратегия, которую он разработал на основе письма от умирающей бабушки, не стоила выеденного яйца, и он осознал это только сейчас. Киллиан разозлился на самого себя за то, что не понял этого раньше. Из-за этой проклятой рыжей у него помрачился рассудок. Он, который всегда все контролировал, потерял способность просчитывать ходы наперед, видеть перспективы.

День продолжался так же плохо, как и начался. У него болела рука, на костяшках пальцев остались ссадины.

— Черт! — Он крикнул в полный голос, но в этот раз воздержался от удара кулаком.

Он попробовал хоть немного поднять себе настроение, перебирая в уме орудия, которые предстояло задействовать в ходе четко спланированной атаки в ближайшие сорок восемь часов. Попытался представить, что сейчас происходит внутри абрикосов, спрятанных в недрах квартиры 8А; если продавец в зоомагазине не наврал, то за несколько часов личинки должны превратиться в сотни мелких летающих тварей. Он представил себе квартиру, полную насекомых, летающих туда-сюда, и трех крысят, перегрызающих кабели и гадящих по углам. Подумал, как добавит еще кислоты в кремы и лосьоны Клары. Вспомнил каждую вещь из ее шкафа, которую обработал крапивой. И вот уже день казался ему не настолько мрачным и безнадежным.

Чтобы остаться в хорошем настроении, Киллиан решил удовлетворить одну внезапную прихоть, создать другим маленькую, но весьма заметную неприятность. Он собрал грязные вещи и направился в помещение для стирки. В это время там обычно никого не было. Он засунул свое белье в одну из стиральных машин, но его внимание было приковано к трем другим, которые уже работали.

Убедившись, что в коридоре никого нет, он приостановил стирку в одной из машин, наполненной белым бельем. Он быстро положил туда лоскут ярко-красной ткани, захваченный из дома, захлопнул дверцу и снова включил стирку.